Не имей десять рублей - Евгений Носов

- Дела твои, господи,- Агафья встала, налила чайник.- Внучатки пойдут, как вроде и не наши теперь. Небось не по-нашенскому лопотать приучатся. Да и как им говорить-то: на булоч-ной, и то, поди, по-ихнему, по-мадьярскому написано. А булочная - первая тебе азбука. Вот как корень твой, Андреич, пресекся-то.

- Ну хватит! - прервал старуху Федор Андреевич.- Не твоя забота.

- Да как же не моя? Я с ней от самого горшка.- И уже про себя обиженно добавила: - Ты ее и на руках-то ни разу не потетешкал за своими делами.

Федор Андреевич не стал дожидаться, пока вскипит чай, и вышел в переднюю одеваться.

Он обулся в старинные свои бурки из белого фетра с отворотами наподобие охотничьих сапог, фасонно обшитые желтой кожей. Отвороты эти, если их расправить, доставали до самого заду, но не было такого случая, чтобы пришлось ими пользоваться. Однако прежде считалось, что без отворотов бурки уже и не бурки, не было в них надлежащей солидности. Обувшись, Федор Андреевич встал, потопал, пошевелил внутри пальцами, прошелся взад-вперед: не давят ли где? Бурки были еще крепкие, на настоящей спиртовой подметке прежней выделки, на кленовых гвоздях в два ряда. Делались они за большие деньги на заказ, но за годы слежались в кладовке, пересохли и были на ногах жестковаты. Зато легки, и не надо галош. Если пройтись немного, то должны помягчеть. Поверх свитера, по совету Агафьи, он надел меховую безрукавку и обвязался старым шарфом, чтоб не просквозило поясницу. Потом вынул из целлофанового мешка старень-кую, но ловкую лисью шапку, густо разившую нафталином. От всей этой одежды, от возни с ней ему сделалось жарко. Он постоял, отдышался и только после этого напялил на себя длиннополое кожаное пальто на тонком стриженом барашке. Пальто шилось еще в те давние годы, когда были в ходу острые плечи, придававшие фигуре, по тем понятиям, атлетическую бравость. К буркам и этому пальто Федор Андреевич заказал еще и серую смушковую папаху. Она тоже была цела, валялась в старых вещах, и вся эта троица составляла его зимний директорский ансамбль. Он даже увековечил себя на фотокарточке в этой обнове. В те времена руководителям особо важных отрас-лей промышленности присваивали звания генерал-директоров. Звучало это солидно, внушительно: не просто директор, а генерал-директор! Федор Андреевич со своим небольшим заводом не попадал под этот ранг. Однако обмундирование пошил тоже с ориентацией на генерала. Впрочем, бурки и кожанки в послевоенные годы вообще были в большом ходу среди руководящей сферы, так что Федора Андреевича нельзя было назвать особым модником: носили другие, носил и он.

Всю эту генеральскую оснастку Федор Андреевич заменил потом пыжиковой шапкой, укоро-ченным пальто с узким воротником из выдры и легкими ботинками на меху, но к прежней своей директорской форме до сих пор питал почтение: и сшито крепко, да и напоминала она времена, когда знали цену авторитетам.

Уже одетый, с рюкзаком за плечами, Федор Андреевич заглянул в кошелек. На ладонь высыпалась мелочь, что-то копеек восемьдесят. Можно было ехать и с такими деньгами - тридцать копеек на автобусе туда, тридцать обратно - и еще оставалось на трамвай. Но с таким кошельком выходить из дому Федор Андреевич не привык, это все равно что отправляться на машине с пустым баком, и он неуклюже, будто водолаз, протопал в своей хрустящей, скрипящей экипировке к себе в кабинет и остановился перед книжными полками, где у него был заведен тайник с так называемыми "подкожными".

Книг накопилось чертова уйма. Когда переезжали в этот новый девятиэтажный дом из преж-ней квартиры, пришлось загрузить шестикубовый контейнер, не считая кулинарной литературы и многолетних залежей журналов "Здоровье", которые супруга упаковывала отдельно как личную ценность. Да и тут уже к прежнему стеллажу заводской столяр добавил под самым потолком еще одну полку, и та теперь забита до отказа, так что приобретать книги было больше некуда.

Вообще-то Федор Андреевич специально книг не покупал, некогда было этим заниматься, и даже не помнил, когда бывал в книжном магазине. Все это накоплено за счет подписки и главным образом хлопотами заводской библиотекарши, которая еще при нем вышла на пенсию, но продол-жала копаться в библиотечных книжках на общественных началах. В коричневом ученическом платьице и неизменной белой панаме, которую она даже зимой носила с собой в сумке и надевала, входя в библиотеку, старушка время от времени деликатно стучалась в дверь его кабинета:

- Извините, Федор Андреевич, я буквальным образом на одну минуту.

На предложение сесть старушка решительно отказывалась, даже как-то пугалась:

- Нет, нет, голубчик! Я знаю, как вы занят, так что сразу - о деле. Получили подписной проспект, не желаете ли Манна?

Федор Андреевич озабоченно наморщивал лоб:

- Манна, Манна... Но мы с вами уже, кажется, на него подписывались?

- У вас, голубчик, другой Манн.

- А разве есть еще?

- Да. У вас Генрих, а это Томас.

- Это что же, однофамильцы?

- Нет, родные братья. И оба удивительны. У Генриха прекрасный политический гротеск. Но я больше люблю Томаса.

- Хорошо, Томаса, так Томаса.

- Есть еще Драйзер. Вы, конечно, в свое время его читали, но здесь в проспекте наиболее полный. Очень рекомендую. В последнее время недурно стали издавать.

Федор Андреевич никакого такого Драйзера никогда не читал, даже слышать о нем не слыхи-вал, до Драйзера ли было при его загруженности, но из-за снисхождения к чудаковатой старушке, из-за того, что она почитала его книголюбом, подписывался и на Драйзера и даже кокетливо спра-шивал, нет ли там, в проспекте, еще чего "вкусненького", какой-нибудь энциклопедии, например. Старушка называла "Малую Советскую", Федор Андреевич, которому нравилась эта игра, с видом гурмана возводил взор к люстре, как бы прикидывая, стоит или не стоит обзаводиться "Малой", и наконец отказывался с шутливым резоном:

- Нет, знаете, если брать, так уж сразу "Большую". А то в "Малой" все неполно, укорочен-но. Понадобится что-нибудь, а там этого нет.

И под одобрительные кивки библиотекарши взамен "Малой энциклопедии" заказывал "Все-мирную историю искусств" в шести томах.

- Надо на досуге познакомиться с этой областью поглубже,- пояснял он.Вавилон, Египет... Содом и Гомор-ра... Удивительные времена! Но все забывается, знаете. А когда-то штудировали, да... Не хотите ли чаю?

- Нет, нет! - библиотекарша протестующе выставляла сухонькую ладошку в рыжих стар-ческих крапинках.- Не смею вас больше отрывать, работайте, работайте, голубчик.

Досугов, однако, у Федора Андреевича все не оказывалось, а книги стараниями радетельной просветительницы тем временем прибывали и прибывали Куприн, Вересаев, Лесков, Толстой со всеми своими романами, письмами и дневниками, Стендаль, Фолкнер, Голсуорси, оба Манна, Гашек и О. Генри, Апулей и Вергилий, многотомная "История России" и энциклопедические справочники - толстые, тяжелые, приятные своей новизной, каждое издание в красивых одинако-вых переплетах, и он собственноручно расставлял их по полкам, словно каменщик, возводя из этих томов аккуратную стену до самого потолка. Клал с упованием как-нибудь взяться и все перечитать до последней книжки.

Взялся он, уже когда вышел на пенсию.

Отправляясь на все лето на дачу, долго стоял перед полками, не зная, с чего начать. В конце концов решил читать все по порядку, снизу вверх, тем более что на нижней полке стояли пятнад-цать голубых с золотым тиснением томов Соловьева, уже давно интриговавших своим названием - "История России". Познания о прошлом своего отечества у Федора Андреевича были весьма скромны, в основном в пределах "Краткого курса" и тех кинофильмов, которые изредка удавалось посмотреть по настоянию скучавшей дома супруги, вроде "Петра Первого" и "Ивана Грозного". А вот, скажем, что было в промежутке между Грозным и Петром, тут он, право, затруднился бы ответить. Да если уж начистоту, то когда было этим заниматься?! Нет, в самом деле! Так все уплотнено, что и газет иной раз просмотреть некогда, разве что заголовки только.

На дачу Федор Андреевич прихватил сразу несколько томов, по семнадцатый век включите-льно. Взял бы еще, но кипа и так получилась препорядочная. И он решил остальное забрать в следующий заход. Против ожидания, книжки оказались довольно скучными: такая в них была неразбериха со всеми этими Олеговичами, Игоревичами, Мстиславичами, Святославичами, с их вотчинами и дележами - сам черт ногу сломает. Тем не менее Федор Андреевич читал терпеливо, хотя и были иногда моменты, когда подмывало бросить. Но угрызения совести и зарядившие одно время проливные дожди, из-за которых нельзя было и носа высунуть за порог, заставляли снова и снова приниматься за скучное чтение. Благо, что ничего другого из книг не взял, понадеялся на занимательность вот этих. Читал не то чтобы запойно - на даче находились и другие дела - то чего-нибудь подкрасить, то подстрогать доску - но после обеда, перед тем как вздремнуть, книгу брал в руки непременно.