Бабушкины рассказы - Сергий Чернец

А назвали рыжего пса Кнопкой – очень он маленький был. И больше не рос. Когда те два щенка были породистыми в мать, этот оказался дефектным и окраской и ростом – в два раза ниже и меньше.

Вот так появилась рыжая собака Кнопка, хотя это был пес, не самка. Он быстро привык ко мне и к бабушке. Когда она выносила ему поесть полное большое и глубокое блюдо, Кнопик прежде всего умудрялся лизнуть руку бабушкину, которой она ставила блюдо около крыльца. А жил он в «прихлевке», это перед входом в хлев, огороженный без потолка сарай, где лежало сено. На этом сене было место «налёжанное» у Кнопки.

Кнопка ходил с нами в лес, когда мы шли с ведрами за малиной, в известное бабушке место, – вдоль далекого лесного оврага были малинники, и дикая малина была лучше и вкуснее, как мне казалось. Кнопка гонялся за птицами, которые взлетали из кустов, – может это были рябчики, и как потомок охотничьей собаки Кнопка их знал. Он также бегал за зайцем, уносясь в лес и пропадая по часу, пока мы собирали ягоды….

Дома бабушка варила варенье, и разливала его по банкам, вечером. А потом читала мне очередную сказку:

Сказка., «Про собаку».

Жили мужик да баба и не знали даже, что такое работа; а была у них собака, она охотилась и приносила им еду. Но пришло время, стала собака стара, и не могла уже охотиться, чтобы мужика с бабой кормить, самой бы с голоду не помереть.

– Послушай, старик, – говорит баба, – возьми ты эту собаку, отведи за деревню и прогони; пусть идет куда хочет. Теперича она нам не надобна! Было время – кормила нас, ну, и держали её. —

Взял старик собаку, вывел за деревню и погнал прочь.

Вот и ходит собака по чистым полям, а домой идти боится: старик со старухой станут бить-колотить, думает. Ходила, ходила, села наземь и завыла горьким голосом. Летел мимо Дятел и спрашивает у собаки:

– О чем так ты воешь? —

– Как не выть мне, Дятел! Была я молода, кормила старика со старухой; стала стара. Они меня и прогнали. Не знаю, как век доживать.

– Пойдем ко мне, будешь караулить моих детушек, а я кормить тебя стану.

Собака согласилась и побежала за Дятлом.

Дятел прилетел в лес к старому дубу, а в дубе было дупло, а в дупле Дятлово гнездо.

– Садись около дуба, – говорит Дятел, – никого не пущай, а я полечу разыскивать корму. —

Собака стала сторожить, а Дятел полетел. Летал, летал и увидал: идут по дороге бабы с горшочками, несут мужьям в поле обедать. Пустился назад к дубу Дятел, прилетел и говорит собаке:

– Ну, собака, ступай за мной. По дороге бабы идут с горшочками, несут мужьям в поле обедать. Ты становись за кустами, а я окунусь в воду да вываляюсь в песке и стану перед бабами по дороге низко порхать, будто взлететь повыше не могу. Они начнут меня ловить, горшочки свои поставят наземь, а сами за мной. Ну, ты поскорее к горшочкам-то и бросайся да наедайся досыта.

Собака побежала за Дятлом и, как сказано, стала за кустом. А Дятел вывалялся в песке и начал перед бабами по дороге перепархивать.

– Смотрите-ка, – говорят бабы, – дятел-то совсем мокрый, давайте его ловить! —

Поставили наземь свои горшки, да за Дятлом, а он от них дальше и дальше, отвел их в сторонку, поднялся вверх и улетел. А собака в это время выбежала из-за куста и всё, что было в горшочках, поела и приела, насытилась.

Воротились бабы, глянули, а горшочки катаются по земле порожние. Делать нечего, забрали горшки и пошли домой.

Дятел догнал собаку и спросил:

– Ну, что, сыта? —

– Сыта, – отвечает собака.

– Вот. Пойдем же домой, – сказал Дятел.

Вот Дятел летит, а собака бежит; и видят, что лиса по дороге от них убегает, будто хотела в дом Дятлов попасть, и птенцов украсть.

– Лови лису, воровку! – кричит Дятел.

Собака бросилась за лисою, а лиса припустила изо всех сил. Случилось в ту пору ехать мужику с бочкой дёгтя. Вот лиса и кинулась через дорогу, прямо к телеге и проскочила, чуть не сквозь спицы колеса; собака было за нею, да не успела и под колесо попала, – тут из неё и дух вон.

– Ну мужик, – говорит Дятел, – когда ты задавил мою собаку, то и я причиню тебе великое горе! —

Сел на телегу и начал долбить дыру в бочке, стучит и стучит, скоро дыра будет. Только отгонит его мужик от бочки, Дятел бросится к лошади и садится промеж ушей и долбит её в голову. Сгонит мужик с лошади, а он опять к бочке; таки продолбил в бочке дыру и весь дёготь выпустил. А сам говорит:

– Еще не то тебе будет! – и стал у лошади голову долбить. Мужик взял большую палку, засел за телегу, выждал время и как хватит изо всей мочи, – только в дятла не попал, а со всего маху ударил лошадь по голове и ушиб её до смерти….

Часть 5

Воспоминание – это некоторый род встречи, когда мы встречаемся вновь с теми людьми, с которыми расстались давно и давно не виделись.

Память, это бич наш, бич несчастных людей, она оживляет даже камни прошлого, говорят, но в то же время, в тот «яд», выпитый в прошлом, память подливает и каплю меда, некоторую сладость воспоминания. А помнить старое – это все равно, что понимать, а чем больше понимаешь, тем более видишь и хорошее в случившихся в пролом событиях.

Поэтично сказал нам о памяти Чехов:

«Бывает так, что на горизонте мелькнут журавли, слабый ветер донесет их жалобный крик, а через минуту, с какой жадностью ни вглядывайся в синюю даль, не увидишь ни точки, не услышишь ни звука, – так точно люди с их лицами и речами мелькают в жизни и утопают в нашем прошлом, не оставляя ничего больше, кроме ничтожных следов памяти».

Умерла моя бабушка от остановки сердца.

Обычно описывают смерть, кончину человека так, что у человека умирающего холодеют пальцы рук…, и сердце перестает биться от минутного ужаса…. Тогда, закрыв глаза, умирающий глубоко вздыхает в последний раз и всё, можно сказать – Алес!…

Но бывает смерть в борьбе, как у тех же атлетов-борцов на ринге. Спортсмены на тренировках своих потеют, каждый день работают с тяжестями, накачивая свои мышцы: бицепсы, трицепсы, супинаторы и пронаторы, дельтовидные. И они следят, как бы не простудиться. Всё было бы хорошо, но всякая борьба дает нагрузку на сердце человека.

Видите ли, бывает у человека склонность к гипертрофии сердца. Это такая болезнь, которой подвержены все люди, занимающиеся усиленной мускульной работой: кузнецы, матросы, гимнасты и так далее. Стенки сердца у них от постоянного и чрезмерного напряжения необыкновенно расширяются, и получается то, что врачи в медицине называют – «бычье сердце». Такое сердце в один прекрасный день отказывается работать, с ним делается паралич, и тогда – баста, представление окончено.

Мы ходили с бабушкой в сосновый лес за сухими ветками, за дровами. Для этого была сделана тележка с двумя колесами и дощатой площадкой. Две длинные палки, соединенные поперечиной впереди, торчащие из под тележки, служили ручкой-оглоблями, в которые впрягалась бабушка (и я), и тянули мы эту телегу как лошади, вместо хомута была веревка привязанная к обеим оглоблям. У сосен растущих все выше вверх отсыхали нижние ветки, теряя хвою, и торчали сухими на стволах. Для того чтобы их обломать бабушка брала с собой длинный багор. Этим багром она цепляла ветки ближе к стволу и срывала их, роняя на землю. А потом мы складывали сухие длинные ветки на телегу, на площадку, большим высоким стогом и, перевязав его веревкой, тянули домой. Дома разбирали привезенные длинные сухие палки: их ставили стоймя к стенке сарая под крышу, под козырек. Эти дрова сухие легко кололись-ломались и хорошо горели, быстро разгорались. Они были нужны для растопки печи зимой, да и летом, чтобы сварить пищу.

Бабушка жила одна и одна управлялась со всем домашним хозяйством и с этой тяжелой заготовкой сухих дров.

Одна из запомнившихся мне сказок, рассказанная бабушкой:

О петушке.

Ходили курочка с петушком на поповом гумне. И подавился петушок бобовым зернятком. Курочка сжалилась, пошла-побежала к речке просить воды. Речка ей говорит:

– Пойди к липке, проси листика, тогда и дам тебе воды! —

Бежит курочка к Липке:

– Липка, липка! Дай листик: листик снести к речке, речка даст воды, воду снести к петушку – он подавился бобовым зернятком: ни спышит, ни сдышит, ровно мертвый лежит.

Липка говорит курочке:

– Поди к девке в горницу, проси ниток: тогда дам тебе листика. —

Прибегает курица в горницу:

– Девка, девка! Дай ниток: нитки снести к липке, липка даст листика, листик снести к речке, речка даст воды, воду снести к петушку – он подавился бобовым зернятком: ни спышит, ни сдышит, ровно мертвый лежит.

Девка говорит: – Пойди к корове, проси молока: тогда дам тебе нитки.

Пришла курочка к корове:

– Корова, корова! Дай молока, молоко снести к девке, девка даст нитки, нитки снести к липке, липка даст листика, листик снести к речке, речка даст воды, воду снести к петушку, – подавился петушок бобовым зернятком: ни спышит, ни сдышит, ровно мертвый лежит. —