Северное море (СИ) - Хокка Юлия

Все закончилось хорошо: они просто прошли мимо и скрылись за ближайшим домом.

Ближе к шести часам вечера я направилась в сторону своей деревни, не хотелось оставаться здесь допоздна: идти предстояло одной по дороге вдоль леса, а я все-таки была молодой девушкой, при этом не сильной, не быстрой, не ловкой, и даже без злой собаки. Встречаться с неприятными мужчинами желания не было, а неприятных мужчин, по моему мнению, на улице вечером оказывалось больше, чем днем.

Позвонила бабушка. На звонок я ответила, сказав, что вернусь ближе к ночи, и, не дожидаясь ее агрессивной реплики, повесила трубку, шла медленно, специально тянула время. К началу девятого вернулась в деревню, к счастью, обошлось без приключений, только один раз какая-то машина посигналила мне, проезжая мимо, но возможно, никакого особого подтекста в этом не было.

Пройдясь до второй горы, я решила посидеть на автобусной остановке, к этому времени на улице стало прохладно, пришлось застегнуть толстовку до конца и накинуть капюшон. Скрестив руки на груди и положив ногу на ногу, я стала наблюдать за маленьким черным муравьем, который старательно тащил большую крошку. Вспомнилось, как где-то читала, что муравей может поднять вес, в пятьдесят раз превышающий его собственный.

В одном из ближайших домов старушка звала свою кошку, наверное, она уже собиралась ложиться спать и поэтому хотела забрать питомца с улицы. Затем всё стихло, даже на колодец за водой, которых в деревне было два – по одному на гору, никто не приходил. Погода к вечеру стала пасмурной, похолодало, люди разошлись по домам.

Прошло много времени, муравей давно уполз, я тоже уже собиралась пойти домой, хотя не особо этого хотела, но внимание привлёк звук открывающейся двери, доносившийся с двадцать седьмого участка. Потихоньку приближалась ночь, хоть было ещё и не слишком темно, разглядеть какие-то вещи стало уже непросто, особенно если зрение, как у меня, – не сто процентное.

***

Зеленоглазый парень вышел из дома, немного постоял на крыльце, разглядывая свою обувь и явно думая о чем-то, затем резко поднял голову, накинул капюшон черной полинявшей толстовки и быстро зашел обратно.

Чем-то он пугал меня. Было в незнакомце что-то такое, что я уже не в первый раз замечала, — что-то устрашающее.

Как только молодой человек снова выскочил на улицу и исчез за домом, я тихонько подбежала к кустам сирени у его забора, они оказались такими густыми, что увидеть меня было бы очень сложно. У этого положения существовал только один минус: из-за веток с листьями я сама не особо хорошо видела участок.

На первый взгляд в поведении парня ничего странного не было, однако, предчувствие подсказывало, что что-то здесь не так. Может, разыгралось воображение, ведь этот загадочный незнакомец цеплял моё внимание каждый раз, при любом столкновении с ним. Прежде такого никогда не случалось.

Молодой человек снова вошел на терраску, он нёс что-то в руках. На свой страх и риск я аккуратно перебралась к самому забору — оттуда хотя бы возможно было нормально увидеть, что происходит на участке. Ощущалось сильное волнение, хоть густая, нескошенная трава частично скрывала меня от его глаз, парень всё равно мог заметить притаившегося человека, почувствовать, что за ним наблюдают.

«И что тогда? Как ему это всё объяснять?»

Казалось, что я уже достаточно долго сидела на корточках и старалась не двигаться, даже ноги начали затекать. Глупо было находиться здесь: скорее всего, молодой человек просто занимался домашними делами, а я караулила его, как дурочка, придумавшая какую-то ерунду.

Но я решила подождать еще пару минут, села на колени и уперлась руками в землю, сразу ощутив, как от уставших ног оттекает кровь. Главным было не шуметь: вечером в деревне очень тихо, любой шорох можно услышать.

Оказалось, что ожидание длилось не зря. Таинственный незнакомец появился снова…

Дверь терраски открылась, он выходил из нее медленно, спиной вперед, шаги звучали громко, так как парень переобулся из кед в увесистые резиновые сапоги. Он надел серые перчатки, капюшон был по-прежнему накинут на голову. Незнакомец тащил по полу что-то тяжелое. Что-то в большом черном мешке.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мое сердце забилось так громко, казалось, что даже он мог услышать. Спустившись с крыльца, парень аккуратно стащил с него мешок. Я чувствовала животный страх, а внутренний голос кричал, что сейчас он обернется, увидит меня, и в черном мешке окажусь уже я.

«Стоп, что? Он странный, но не убийца! Это уже слишком».

Но парень не повернул голову и ничего не заметил. Он развернулся ко мне спиной, взял мешок в одну руку и потащил его по земле в конец участка. Даже под вполне свободной одеждой было видно напряжение его мышц, в мешке явно лежало что-то тяжелое. Я не могла понять, что там. Думаю, весело это килограммов тридцать, не меньше. Голову не покидали страшные и навязчивые мысли о человеке…

Но взрослый человек крупнее и тяжелее.

«Взрослый крупнее. И тяжелее. Взрослый».

«Нет-нет-нет! Это глупости!»

Зеленоглазый незнакомец со своей странной ношей исчез за домом. В конце его огорода стоял сарай, который частично можно было увидеть с дороги, ведущей на плотину, хоть участок и скрывали какие-то высокие кусты. За домом были заросли, левее от них — лес, а правее — плотина.

Я прислушалась.

Шаги. Полиэтиленовый мешок скользит по траве, мокрой от росы. Тишина. Шаги. Скрип двери сарая. Тишина. Дверь скрипнула еще раз. Шаги и скольжение мешка. Затем звуки стали сильно отдаляться, видимо, с той стороны участка был выход, и молодой человек отправился в лес. Или на плотину.

Вскочив на ноги, я быстро подошла к закрытой калитке и, аккуратно просунув руку между досок, перекинула крючок. Не знаю, что тогда было у меня в голове, но через минуту я уже стояла по другую сторону забора – в нескольких шагах от дома странного парня. Подумав секунд пять, пошла к терраске, медленно поднялась по скрипучим серым ступенькам и толкнула дверь. Она оказалась не заперта. На пальцах остались маленькие кусочки старой облупившейся красной краски, липнувшей к руке из-за пота – когда нервничала, всегда потели ладони, это страшно бесило.

Я зашла внутрь.

Зачем? Что я хотела там увидеть? Комнату пыток, окровавленные ножи и топоры? А что, если бы парень вернулся? Или дома оказался бы кто-то ещё?

Не знаю. Но я вошла.

Никаких топоров внутри не было. Обычная маленькая терраска: слева от двери висели старые грязные куртки и стояла обувь, справа находились три окна без штор, а вот четвертое, на боковой стене, было с неким подобием шторки, представляющей собой кусок клетчатой ткани на тонкой веревочке, привязанной к двум гвоздям с разных сторон от окна. Также справа, в конце комнатки, располагался небольшой диванчик, обшарпанный серый стол и маленькая лавочка. На столе валялись какие-то бумажки и стояло несколько кружек. В целом, комната была грязноватая, пыльная, под потолком висела паутина, пол ну очень хотелось подмести.

Я подошла к дивану, он был накрыт рваным, выцветшим красно-белым пледом, хотя белый цвет со временем стал скорее желтым, на нем лежала книга «Всадник без головы» и синий фонарик. Еще я заметила на столе небольшую свечку, ручку, карандаш, спички и открытую пачку сигарет. Среди бумажек были непонятные записки и рисунок девочки лет восьми. Портрет оказался очень красивый: на меня смотрела милая большеглазая малышка с двумя хвостиками, густыми реснички и пухлыми губами.

«Неужели, это он нарисовал?»

Почему-то от рисунка с изображением ребенка стало не по себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Напротив двери на улицу находилась другая дверь, ведущая в дом. Я уже положила ладонь на ручку и собиралась войти, но в последний момент передумала. Внезапно пришло осознание, что моё поведение очень странное: заходить вот так в чужой дом без приглашения – это слишком.

Я выскочила на улицу и направилась к покосившемуся сараю, покрашенному такой же темно-красной, частично облупившейся от времени краской, как и дом. Широкая дверь ужасно заскрипела, когда я стала медленно её открывать. Нормально разглядеть что-то внутри не удавалось: света в сарае не было, а на улице уже окончательно стемнело. Я достала телефон, батарея на котором почти разрядилась, и включила фонарик. Инструменты, какой-то хлам – ничего примечательного, кроме черного мотоцикла – красивого, но, очевидно, не слишком нового и дорогого. Да, для полного образа этому парню явно не хватало мотоцикла, теперь же все казалось идеально каноничным.