Самые остроумные афоризмы и цитаты - Зигмунд Фрейд

Интересной для исследования нам представляется тема восприятия человеком всего нового. Реакция на нечто незнакомое выражается в тревожном напряженном ожидании, в страхе. Определенные условия, выводящие эту реакцию из примитивного состояния, представляют ее с обратной стороны. Здесь появляются враждебность ко всему новому, агрессия и нетерпение.

Основной проблемой, с которой сталкивается психоаналитик, является запоминание рассказов каждого пациента, который приходит к нему на прием. Решается она неожиданно просто. А именно: не следует сосредотачивать свое внимание на запоминании. Надо стараться выслушать все без напряжения внимания. Следует абсолютно довериться своей бессознательной памяти. И при сообщении пациента о новых произошедших с ним событиях врач непременно вспомнит необходимые детали и выстроит требуемую для анализа связь.

Из психоаналитического опыта нами было выяснено, что женское притязание на особое отношение обусловлено тем, что женщины представляют свое положение достаточно обделенными по сравнению с мужчинами. Этим объясняются и частые неблагоприятные, конфликтные отношения между матерью и дочерью. Бывает, что дочь подсознательно упрекает мать в том, что та родила ее девочкой, а не мальчиком.

Психоаналитику важно использовать в своей работе собственное бессознательное. Для этого ему необходимо осознание личных комплексов, а также избегание сопротивлений, засоряющих восприятие психоаналитика, делающих его необъективным.

Большинству людей свойственна мысль о собственной исключительности, которая позволяет рассчитывать на особые привилегии. Из наблюдений выяснилось, что эта мысль в некоторой степени становится причиной возникновения невроза. Те люди, которые столкнулись с серьезными переживаниями и потрясениями, часто считают, что несправедливость, произошедшая с ними, дает им право ничему не подчиняться, тем самым они усугубляют конфликт, доводя его до нервного расстройства.

Порой молодой психоаналитик старается впустить пациента в свою жизнь, поделиться своим опытом, тем самым надеясь на ответную искренность со стороны пациента. Такой метод не позволяет придерживаться психоаналитической почвы, и сводит все к обыкновенному внушению. Врачу следует избегать такой близости с больным. Его долг – отражать именно то, что говорит пациент.

Мы знаем, что у взрослого здорового человека принцип удовольствия естественным образом переходит в принцип реальности. Для того чтобы у больного произошел такой переход, психоаналитику надо попытаться убедить пациента отказаться от удовольствия, которое неизбежно приносит тому вред, в угоду хоть и отдаленному, но более верному удовольствию.

Для успешного процесса лечения пациента нужно убедить в том, что причина невроза не может быть раскрыта путем его интеллектуальных усилий и напряженного внимания, а также путем чтения всевозможной специальной литературы. Разрешение возможно только с помощью раскрытия бессознательного через психоанализ. Информация, полученная таким путем, будет значительно полезней и эффективней.

Пациент часто стремится перенести свои освобожденные в ходе лечения устремления на врача. В этом случае в отношениях с врачом переступается определенная граница в стремлении сблизиться и найти в этих отношениях убежище от жизненных тягот. Врач ни в коем случае не должен позволять нарушить эту границу. А желания пациента должны быть направлены на хоть и более отдаленные, но жизненно необходимые для него цели.

Освобождая от невроза пациента, психоаналитик часто имеет искушение направить его желания на цели, которые кажутся ему наиболее достойными. Однако на самом деле они могут не соответствовать склонностям этого пациента. От подобной инициативы молодому доктору следует воздержаться.

Когда психоаналитик добивается положительных результатов в процессе лечения и пациент чувствует улучшение, есть опасность торможения этого процесса, так как сила мотивации начинает убывать. А потому, как бы жестоко это ни казалось, врач должен поддерживать в больном эту силу и страдание, способствующие продвижению на пути выздоровления.

Явление табу по-прежнему существует в нашем мире. Оно, однако, наполнено теперь иным содержанием и поэтому иначе понимается. По своей психологической природе табу сейчас – это «категорический императив» Канта. Что же касается тотема, то он инороден современному общественному восприятию. У тех народов, у которых ещё остался этот институт, он претерпел значительные изменения.

В некоторых странах существуют отдельные обычаи, направленные против общения близких родственников друг с другом. Соблюдаются они очень строго. Например, на Неогибридских островах мальчик, достигнув известного возраста, обязан переселиться в так называемый «клубный дом», в котором он впредь будет жить и принимать пищу. Если же он захочет получить какое-то количество пищи в своем родном доме, то он сможет это сделать только в отсутствие в нем сестер. Если сестер не окажется дома, то мальчику будет разрешено взять еду и съесть ее, сидя у двери.

Если брат и сестра случайно встречаются на открытом месте, то им надлежит сразу же убегать и прятаться. Кроме того, если братья или сестры узнают следы ног друг друга на песке, то им ни в коем случае нельзя идти по этим следам. Все это называется «правила избегания».

Люди, принадлежащие к общности, находящейся под покровительством какого-либо одного тотема, не должны под страхом смерти вступать друг с другом в половые отношения. Соответственно, между ними исключается брак. Так тотемизм связывается с экзогамией. Изначально эти два явления не рассматривались вместе, не были частью социальной практики. Экзогамия добавилась по мере возникновения необходимости в брачных ограничениях. Порождаемая тотемом экзогамия – действенная мера, направленная против инцеста.

У людей, подверженных неврозам, часто наблюдаются явления, которые по своей сути близки к табу. Один из запретов, вырабатываемых психикой невротика, – запрет прикосновения, причем, не только физического, но и мысленного. Боязнь прикосновения получила в медицине наименование – «delire de toucher».

Меланхолик обычно довольно верно описывает свое психологическое состояние. Поэтому не имеет большого значения факт того, что он часто теряет мировоззрение. Для меланхолика объект его привязанности оказывается утраченным. Согласно его словам, такая утрата напрямую связана с его собственным Я.

Цивилизация способна превратить животное в объект страха. Тогда у ребенка может возникнуть связанная с животным миром фобия. Ребенок обычно воспринимает всех существ вместе, поэтому навязанная боязнь того или иного животного способна обернуться боязнью общества в целом.

По данным психоаналитического исследования, человек создает себе Бога по образу отца. Соответственно, через призму отношения к отцу стоит смотреть и на отношение человека к Богу. Неудивительно поэтому, что во многих религиях в обращении к Богу есть слово «отец».

Тотем представляет собой то или иное животное, обыкновенно идущее в пищу, реже – растение или силу природы. Считается, что тотем находится в определенной связи с выбравшей его семьей. Семья при этом понимается весьма широко. Итак, он выступает в качестве ее праотца (это отсылка к прошлому), а также в качестве помощника, хранителя (настоящее) и оракула (будущее). Все виды деятельности небольшой группы людей, ее история и возможная судьба – все это оказывается в сфере действия тотема.

Многие австралийские племена организованы следующим образом. В них существуют две большие группы, называемые брачными классами. В каждом классе действует принцип экзогамии; внутри класса выделяются многочисленные тотемические семьи.

Согласно обычаям зулусов, мужчина должен стыдиться своей тещи и всегда стремиться избегать ее общества. Ему нельзя входить в хижину, в которой находится теща. Если же встреча все-таки происходит, то мужчина должен закрыть лицо щитом, а женщина – спрятаться в кусты.

Табу – это слово, которое встречается в языке полинезийцев. Слова с подобным значением были и у греков, и у римлян, и у евреев. Значения всех таких слов способны породить двойственные чувства принятия и непринятия одновременно. Первое значение табу – священный, охраняемый; второе – ужасный, нечистый. В европейских языках можно усмотреть некоторую аналогию в таком, например, выражении, как «священный трепет». Семантика табу близка к семантике оксюморона.