К оружию! К оружию! - Terry Pratchett

— А что это был за тип с каменным лицом, ну там, в штаб-квартире? — продолжила свои расспросы Ангва, пока они следовали по Брод-авеню.

— Тролль Детрит, — откликнулся Моркоу. — Раньше он был, э-э, немного преступником, но потом влюбился в Рубину, а она настояла на том, чтобы…

— Да нет, другой, — перебила его Ангва, поняв, что Моркоу испытывает определенные трудности с метафорами. — Который выглядел так… словно его пыльным мешком стукнули, — использовала она сравнение попроще.

— А, капитан Ваймс. Просто жарко, пыль повсюду, а так он обычно следит за собой. Ха, хотел бы я посмотреть на того, кто осмелится стукнуть мешком, тем более пыльным, нашего капитана! А вообще, в конце недели он уходит в отставку и женится.

— Что-то я не заметила, чтобы он особо этому радовался, — хмыкнула Ангва.

— Ничего не могу сказать.

— Мне показалось, от новых стражников он тоже не в восторге.

Еще одной чертой характера капрала Моркоу была полная неспособность врать.

— Видишь ли, ему не сильно нравятся тролли. Мы целый день слова не могли из него вытянуть, когда он узнал, что мы берем на службу тролля. А потом нам еще пришлось взять гнома — чтобы не начались беспорядки. Я сам гном, правда местные гномы считают иначе.

— А по тебе не скажешь, — Ангва смерила его критическим взглядом.

— Я был усыновлен.

— Но я-то не тролль и не гном, — мягко заметила Ангва.

— Да, но ты — же…

Ангва резко остановилась.

— Так вот в чем дело?! О боги! На дворе век Летучей мыши! Неужели он…

— Капитан немного старомоден.

— Закоснелый тип!

— Патриций сказал, что в Страже должны быть представлены все видовые меньшинства, — попытался объяснить Моркоу.

— Меньшинства?!

— Прости. Да и все равно — несколько дней, а потом капитан уйдет и…

С противоположной стороны улицы донесся шум. Они повернулись и успели заметить некую серую фигуру, выскочившую из таверны и помчавшуюся вверх по улице; следом за человечком, отставая всего на несколько шагов, мчался толстяк в переднике.

— Стой! Стой! Ограбление! Нелицензированное ограбление!

— А, — вздохнул Моркоу.

Он направился через улицу, Ангва последовала за ним. Толстяк, очевидно устав, перешел на шаг вразвалку.

— Доброе утро, господин Фланнель, — поздоровался Моркоу. — Неприятности?

— Он забрал целых семь долларов, а когда я попросил его предъявить воровскую лицензию, негодяй взял и сбежал! — завопил Фланнель. — Сделайте же что-нибудь! Я исправно плачу налоги!

— Буквально через мгновение мы бросимся в погоню, — успокоил его Моркоу, доставая блокнот. — Значит, семь долларов, я правильно понял?

— Вообще-то, все четырнадцать.

Господин Фланнель оглядел Ангву с головы до ног. Мужчины редко упускали такую возможность.

— А почему на ней шлем? — удивился он.

— Это один из наших новобранцев, господин Фланнель, — пояснил Моркоу.

Ангва улыбнулась, а господин Фланнель невольно отступил на шаг.

— Но она ведь…

— Мы должны двигаться в ногу со временем, господин Фланнель, — сказал Моркоу, убирая блокнот.

Господин Фланнель вспомнил о наболевшем.

— Я лишился целых восемнадцати долларов и вряд ли когда-нибудь их увижу! — рявкнул он.

— О, господин Фланнель, право, отчаиваться не стоит, — попытался подбодрить его Моркоу. — Констебль Ангва, за мной. Следуем согласно новому плану.

Он проследовал прочь. Фланнель проводил их безумным взглядом и широко открытым ртом.

— Не забудьте о моих двадцати пяти долларах! — проорал он им в спины.

— Тот парень, он же убегает! Мы будем за ним гнаться или нет? — поинтересовалась Ангва, переходя на бег, чтобы не отстать от широко шагающего капрала.

— Зачем? — пожал плечами Моркоу, сворачивая в переулок такой узкий, что человек неопытный принял бы его за обычную щель между домами.

Они принялись протискиваться между двумя влажными, поросшими мхом стенами, никогда не видевшими солнечного света.

— Что интересно, — продолжил Моркоу. — Готов поспорить, немногие знают, что с Брод-авеню можно попасть на Зефирную улицу. Спроси кого угодно, и тебе скажут, что Рубашечный переулок — это тупик. Но пройти все-таки можно — нужно свернуть на Мормскую улицу, протиснуться между этими решетками в Урчащую аллею — хорошие решетки, из очень хорошего железа, — и вот мы уже в Некогда-переулке…

Он дошагал до конца переулочка, остановился и прислушался.

— Чего мы ждем? — удивилась Ангва.

Послышались чьи-то торопливые шаги. Моркоу прислонился к стене и высунул руку на Зефирную улицу. Раздался мягкий удар. Рука Моркоу даже не шелохнулась. Человек словно наткнулся на балку.

Стражники опустили глаза на бесчувственную фигуру. Серебряные доллары раскатились по булыжной мостовой.

— Вот те на, вот те на… — пробормотал Моркоу. — Все тот же бедолага Здесь-И-Сейчас. Он же обещал завязать. О боги…

Он схватил тело за ногу.

— Пересчитай монеты, — попросил он.

— Да тут всего доллара три, — удивилась Ангва.

— Молодец. Все точно.

— Но тавернщик сказал, что…

— Пошли. Возвращаемся в штаб. И ты пошли, Здесь-И-Сейчас, сегодня тебе крупно повезло.

— Почему? — не поняла Ангва. — Его же поймали!

— Да. Но поймали его мы, а не Гильдия Воров. Они в отличие от нас не столь милосердны.

Голова Здесь-И-Сейчас запрыгала по булыжникам.

— Стащил три доллара и сразу же помчался домой, — со вздохом произнес Моркоу. — В этом весь Здесь. Самый неудачливый воришка на всем Плоском мире.

— Но ты же говорил, что Гильдия Воров…

— Ничего, ничего, со временем ты сама разберешься, что тут к чему, — успокоил ее Моркоу. Голова Здесь-И-Сейчас ударилась о поребрик. — Непонятно как, но все работает. Просто поразительно! Работает. Хотя не должно.

Пока, следуя в тюремную камеру, Здесь-И-Сейчас получал легкое сотрясение мозга, клоуна убивали.

Тот брел по переулку с уверенностью человека, исправно платящего налоги в Гильдию Воров, когда на пути его вдруг объявилась фигура в плаще и с накинутым на голову капюшоном.

— Бино?

— О, привет… Эдуард, ты?

Фигура замерла.

— А я как раз возвращался в Гильдию, — продолжил Бино.

Фигура в плаще кивнула.

— С тобой все в порядке? — участливо осведомился Бино.

— Мне очень ж-жаль, — запинаясь, произнесла фигура. — Но это во благо города. Н-ничего личного.

Он шагнул клоуну за спину. Бино почувствовал, как что-то хрустнуло, и его внутренняя вселенная вдруг выключилась.

Потом он сел.

— Ой, — сказал Бино. — Больно же…

Хотя больно уже не было.

Эдуард Муэрто смотрел на него с выражением ужаса на лице.

— О… Извини, я правда не хотел! Это нужно было, мне пришлось, ведь ты стоял на дороге к светлому будущему…

— А что, попросить отойти в сторонку нельзя? Обязательно сразу бить по башке?

Затем Бино внезапно осознал, что Эдуард смотрит совсем не на него и разговаривает вовсе не с ним.

Он опустил взгляд, и тут его охватило странное чувство, посещающее, как правило, всех недавно усопших, — сначала он испытал ужас при виде себя, лежащего на земле, после чего у него возник мучительный вопрос: если он лежит на земле, то кто тогда стоит над ним, лежащим на земле?

— ТУК-ТУК.

Он поднял взгляд.

— Кто там?

— СМЕРТЬ.

— Какой-такой Смерть?

В воздухе чувствовалась прохлада. Бино ждал. Эдуард в отчаянии бил его по щекам, вернее по тому, что совсем недавно было его щеками.

— ХМ, ЗАБАВНО… МОЖЕТ, НАЧНЕМ РАЗГОВОР ЗАНОВО? Я КАК-ТО НЕ УЛОВИЛ СМЫСЛА.

— Что-что? — не понял Бино.

— Прости м-меня! — простонал Эдуард. — Я не хотел!

На глазах у Бино убийца куда-то потащил его… прежнее тело.

— Ничего личного… — пробормотал Бино. — Хоть за это спасибо. Честно говоря, я бы не пережил, если бы меня убили по каким-то там личным мотивам.

— ПОНИМАЕШЬ ЛИ, МНЕ ПОСОВЕТОВАЛИ ПРОЯВЛЯТЬ ИНОГДА ЧУТЬ БОЛЬШЕ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ.

— Но почему? Я-то думал, мы чудесно ладим. Знаешь, человеку моей профессии так трудно найти друзей. Твоей, наверное, тоже.

— НЕ СВАЛИВАТЬСЯ КЛИЕНТАМ НА ГОЛОВУ, А ДОНОСИТЬ ИМ ВЕСТЬ ПО ВОЗМОЖНОСТИ МЯГКО.

— Идешь себе спокойненько по переулку, и вдруг — бац! Ты мертв. Почему? Как?

— СЧИТАЙ, ТЫ ПРОСТО ПЕРЕШЕЛ В ДРУГОЕ ИЗМЕРЕНИЕ.

Тень клоуна Бино повернулась к Смерти.

— Что ты там несешь?

— ТЫ УМЕР.

— Да знаю я, знаю.

Бино постепенно успокоился. Мир стремительно терял к нему всякое отношение, поэтому и Бино перестал волноваться насчет событий, которые происходили уже не с ним. Типичная реакция: сначала — некоторое замешательство, после чего — абсолютное спокойствие. В конце концов, худшее уже случилось. Ну а дальше… как повезет.