Тайна сибирской платформы - Валерий Осипов

Обратно ехали молча. Лугов силился разобраться во всем услышанном. Какая инструкция? Какой консул? Неужели князь Болховитинов, любезный, с хорошими манерами человек, оказался способным на такое?

Но почему? Что может знать о нем Болховитинов? Неужели?.. Неужели тот самый донос, который послужил косвенной причиной его поездки в Африку, следовал за ним из Петербурга, а может быть, даже опередил?

От этих мыслей на душе у Павла Ивановича сделалось гадко. Он ехал, сгорбившись в седле, ни на кого не обращая внимания.

Между тем день подходил к концу. Стемнело. Резко похолодал воздух. На листьях кустов и деревьев выступила обильная роса.

Полицейские вспугнули фазана и с криком помчались за ним по высокой траве. Ударило несколько выстрелов. Перевернувшись через голову, птица кувыркнулась вниз.

Через минуту охотники снова догнали Питера и Лугова.

— Эта проклятая африканская трава так высока, — гудел сзади старший полицейский, обращаясь к одному из солдат, — что мешает нашим лошадям показать все свои верховые качества.

Солнце садилось за горизонт. С листьев деревьев, с кустов падали на землю большие прозрачные капли росы.

Карьера Сесиля Родса

Прошло еще несколько месяцев. Павел Иванович Лугов продолжал записывать в своем дневнике:

«…Всегда гадко чувствовать себя под надзором нашей российской охранки. Но особенно гадко бывает тогда, когда, проехав тысячи километров, заехав бог весть в какие земли, даже здесь ощущаешь на себе «недреманное око» околоточного с. Невского проспекта, правда принявшего на этот раз личину дипломата, но так же тупо продолжающего следить за всеми твоими поступками и даже пытающегося выработать для тебя некие нормы поведения. Любезно принимая меня в Кейптауне, князь Болховитинов, оказывается, уже тогда составил и отправил в Кимберлей «инструкцию, определяющую ученого Павла Лугова в Африке нормы поведения».

Во всей этой истории меня особенно забавляет следующее обстоятельство: посылая меня в Южную Африку, наше петербургское географическое начальство явно рассчитывало на то, что вдали от русской действительности я покончу со своим «вольнодумством» и целиком посвящу себя науке.

Господа из Географического общества, мягко говоря, обмишурились. Пытаясь, как сказал один из них мне при отъезде, «спасти во мне ученого, отделить науку от политики», они сделали прямо противоположное.

Значительную «помощь» оказал мне и князь Болховитинов. Получив из петербургской охранки донесение о моем участии в студенческих волнениях, он явно переоценил мою неблагонадежность и своей «инструкцией» только подлил масла в огонь.

…Скоро исполнится год, как я живу в Кимберлее. На моих глазах происходит масса интереснейших явлений. И, безусловно, главное из них — монополизация алмазного промысла, сосредоточение власти на копях в одних сильных, жадных, цепких руках. Лучшее доказательство этому — судьба старого Мартина. Из его рассказов живо представляешь себе историю Кимберлийского алмазоносного района.

Некогда, много лет назад, добыча алмазов здесь выглядела весьма романтическим предприятием. То были первые годы существования алмазного промысла, годы его зачаточных форм, «мануфактурная» эпоха добычи африканских алмазов. То было время расцвета колониальной романтики, время, когда в Европе был в моде культ отважных героев — покорителей восточных провинций, смелых и благородных искателей драгоценностей.

Но так продолжалось недолго. В 80-х годах прошлого столетия на Кимберлийских алмазных рудниках появился некий молодой англичанин Сесиль Джон Родс, сын бедного сельского священника из метрополии. На «жаркий материк» его привели пустой кошелек и честолюбивые мечты о славе традиционного британского юноши-колонизатора, образ которого был тогда так популярен среди английской молодежи.

Но романтическим героем Сесилю Родсу стать не пришлось. Времена благородных рыцарей — первооткрывателей новых земель давно уже миновали. На смену им пришла эпоха рыцарей копейки. Быстро забыв о своих честолюбивых мечтах, Родс с головой окунулся в водоворот наживы. Купив на последние деньги небольшой участок алмазоносной земли на руднике Олд-де-Бирс, Родс так же, как и другие мелкие хозяйчики, с помощью чернокожих рабочих ковырялся на своем «пятачке» в поисках алмазных зерен. Тогда еще никто и не догадывался о том, какую зловещую роль сыграет этот Родс в судьбе Южной Африки.

Сесиль Родс от природы был очень предприимчивый, сообразительный и жестокий юноша. С первых же дней своей «алмазной» биографии он прекрасно усвоил психологию колониального дельца: «Если я имею один участок и десять негров-рабочих, я добываю и продаю в день алмазов в среднем на десять фунтов стерлингов. Если же я буду иметь два участка, мой ежедневный доход возрастет вдвое. Кроме того, если я буду иметь два участка рядом, я смогу обходиться уже не двадцатью, а пятнадцатью неграми, и мой доход увеличится еще и оттого, что я буду меньше платить рабочим»…

Родс был неразборчив в средствах. Действуя подкупом, шантажом, угрозами, он очень быстро стал владельцем не двух, а нескольких десятков «соседних» участков и лихорадочно продолжал приобретать новые.

Аппетит приходит во время еды. Скоро Родс решил прибрать к рукам весь рудник Олд-де-Бирс. Но сделать это один он побоялся. Вместе с несколькими такими же ловкими предпринимателями Родс организовал компанию «Де-Бирс» и повел жестокую борьбу с последними самостоятельными владельцами алмазоносных участков на руднике. Взяв ссуду в кимберлийском банке, Родс и его друзья наладили подъем алмазной породы наверх из шахты в несколько раз быстрее, чем это делали предприниматели-одиночки. Количество алмазов, добываемых «Де-Бирс», резко возросло. Родс снизил цены на свои камни, и все скупщики алмазов бросились к нему. Остальные хозяйчики рудника, действовавшие в одиночку, взвыли. К ним покупатели не шли, а снижать цены они не могли, так как не вернули бы уже вложенных в свои карликовые участки денег. Оставалось одно — продать свой участок «Де-Бирс» и уходить подобру-поздорову. Так и поступило большинство мелких предпринимателей. А тех, кто продолжал упорствовать, одного за другим стали находить на дне шахты с переломленными ребрами (такая участь чуть-чуть не постигла и старого Мартина). По определению местной полиции, это были жертвы «невоздержанности к спиртному».

К тому времени, когда рудник целиком перешел в руки «Де-Бирс», Родс и его компаньоны уже имели долю и во многих других копях, расположенных рядом с Кимберлеем. Картина повторялась. Мелкие хозяйчики под ударом искусственного алмазного демпинга разорялись и продавали свои паи, а захотевшие померяться силами с «Де-Бирс», с небольшими вариантами (Родс и его помощники действовали прямолинейно), становились «жертвами алкоголя».

Несмотря на молодость, Сесиль Родс уже через несколько лет становится главой компании, которая устанавливает контроль над многими алмазными месторождениями Южной Африки. Сын бедного священника превращается в миллионера. Достигнуть этого ему удалось, как говорят очевидцы, благодаря редкому соединению в одном человеке ума и подлости. Родс славится как величайший мастер политической провокации, подлога, интриги. Говорят, что низменностью натуры Сесиля Родса поражаются даже отъявленные подлецы. Он невероятно, феноменально жесток к людям. Однажды, когда ему было всего двадцать три года, Родс взял в аренду у одного своего конкурента несколько сот негров и, чтобы лишить конкурента рабочей силы, приказал всех их утопить в шахте, сославшись потом на якобы внезапно случившееся наводнение.

Шаг за шагом шел Родс по пути объединения всех африканских алмазоносных земель. Английские парламентарии, которым он фактически принес на блюдечке почти всю Южную Африку, восторженно называли Родса «южноафриканским Наполеоном».

Получив в распоряжение большие денежные средства, Родс расширяет круг своих интересов, обращает внимание на земли, лежащие севернее рек Вааль и Оранжевой. Это была богатая залежами редких металлов территория феодального негритянского государства Мономотапа.

В 1888 году Родс организовывает знаменитую Британскую южноафриканскую компанию, которая, по его инициативе насильственным путем захватывает земли Мономотапа. С коренным населением Мономотапа — негритянскими племенами матабеле и машона — Родс ведет ожесточенную борьбу. Он массами истребляет негров, загоняет их в резервации, сжигает деревни и бешеным темпом строит здесь золотые, медные и хромовые рудники.

Компаньоны и помощники Родса угодливо ходатайствуют перед английским парламентом о том, чтобы назвать бывшие земли Мономотапа провинцией Родса или «Родезией». Парламент соглашается. Этим актом как бы невольно поощрялись все другие колониальные дельцы Британской империи: действуйте, как Родс, разоряйте, жгите, убивайте, присоединяйте к империи новые земли, и они будут названы вашими именами!