Заклятие Фавна - Анатолий Томилин

Пользуясь благоприятной минутой, Илия приказал схватить лжепророков Вааловых числом до трехсот и заколол их у потока Киссон. Естественно, что после этой акции ему пришлось срочно бежать от гнева Иезавели.

Много еще чудес совершил Илия, много предсказал событий. И все предсказания сбылись. От этого популярность его в народе выросла необыкновенно. Скоро он уже странствовал не один, а с учеником и преемником Елисеем.

Но настало и его время. Однажды, когда они шли вдвоем по берегу Иордана-реки, расступились вдруг воды и явились "колесница огненная и кони огненные, и разлучили их обоих, и понесся Илия в вихре на небо, Елисей же смотрел и восклицал: «Отец мой, отец мой, колесница Израиля и конница его! И не видел его более». Лишь один знак в виде брошенной верхней одежды — милоти подал ему учитель как залог своих духовных сил.

В легендах Ветхого завета рассказывается, что именно Илия предсказал царю Ахаву после засухи большой дождь. И когда хлынул ливень, побежал в пляске перед царской колесницей, размахивая посохом.

Ильин день праздновали не только христиане, но даже мусульмане. Везде люди жгли в конце июля и в начале августа костры, готовили ритуальные кушанья. Христиане-католики 20 июля резали старых петухов, чтобы не накликали смерть на дом хозяина. Православные христиане то же самое делали 2 августа. Зажиточные мусульмане кололи ягненка и готовили пир…

У всех ильин день приходился на конец жатвы. Понятно, что в такое время ни ветер, ни дождь, ни гроза были ни к чему. И простодушные поселяне по-прежнему в Илье-громовике видели прежде всего покровителя жатвы. И в культе Ильи-пророка было гораздо больше языческих черт, чем христианских.

Ну а если все-таки случалась гроза? От удара молнии хранили за божницей головню с пожарища, причиненного небесным огнем. Если же все-таки молния зажигала дом, то тушить его полагалось молоком или квасом, поскольку от воды он, согласно поверью, разгорался еще сильнее. Может быть, не обошлось здесь и без влияния библейской легенды об Илие, поливающем свой жертвенник водой?

«Не ходи во грозу расхристанной, с растрепанными волосами и в подоткнутом платье, а всякую посуду опрокинь! — так учили опытные деревенские хозяйки молодух. — Потому, когда Илья-пророк огненными стрелами бесов гоняет, те мечутся по всей земле, ищут любого укрытия: залетают в печные трубы, в открытые окна и в чашки, если те стоят неопрокинутыми, забираются в любую щелку как в строении, так и в человеке…»

Вот оно, суеверие, выросшее на религиозной почве, объединившееся со старой верой и пустившее такие прочные корни в сознании человека.

"Суеверие — ошибочное, пустое, ложное, вздорное верование во что-либо; вера в чудесное, в сверхъестественное, в ворожбу, в гадания, в приметы, в знамения; вера в причину и последствие, где никакой причинной связи не видно…

Суемудрие-мудрость суетная, ложная, светская, лжеумствование…"

Как прекрасно и как исчерпывающе сказано. А ведь это Даль Владимир Иванович, выписка из его словаря, выпущенного более ста лет назад.

Пожалуй, рассказ о победе Ильи-пророка над жрецами Вааловыми — один из немногих мифологических эпизодов, когда молния помогала человеку. В подавляющем большинстве легенд и мифов небесный огонь выполнял, как правило, функцию карающую.

Не могло ли это обстоятельство натолкнуть людей на крамольную мысль о том, что просить помощи у богов во время грозы — дело ненадежное. А следом за тем неизбежно должны были возникнуть и мысли: нельзя ли как-нибудь самим защититься от небесного огня, от божьего гнева?

В истории культуры сохранились сведения о том, что египетские жрецы вроде бы умели оберегать свои храмы от поражения молнией. Правда, грозы в долине Нила — явление нечастое. Но вот еще факт, правда той же степени достоверности: иерусалимский храм, построенный во времена царя Соломона и расположенный в одном из грозовых районов Земли, за тысячу лет не испытал ни одного удара молнии. Что это — легенда, случайность, или иудеи знали секрет соседей-египтян?

В мифологии существует упоминание о том, что древнеримский языческий бог Фавн научил второго царя Рима Нуму Помпилия искусству отводить гнев Юпитера от храмовых кровель. Тоже легенда. Но что из себя вообще представляют легенды, и насколько им можно доверять?

В наши дни легендой называют любое предание, необыкновенную, может быть даже недостоверную, историю, связанную, как правило, с каким-либо конкретным местом.

Таким образом, легенда — это выдумка, вымысел, может быть даже специально придуманная байка. И все-таки… Рациональное человечество вряд ли стало бы тратить время и силы на выдумки просто так, на голом месте. Какой-то прецедент, какой-то факт, ну хоть фактик, хоть ничтожное событие, по-моему, должны лежать в основании любой легенды.

Мифология всегда служила для ответов на «проклятые вопросы». Служила и служит. Потому-то наш просвещенный XX век, увы, богат доморощенными мифами ничуть не менее пролетевших столетий. Каждое новое чудо требует сначала мифа. Вспомните странное поведение спутников Марса или световые вспышки на поверхности красной планеты. Вспомните земные загадки — снежный человек, лохнесекий змей и «Бермудский треугольник». Наконец, невероятные возможности восточной медицины, телепатия и телекинез…

Обнаруживая новое, человек прежде всего сталкивается с тайной, с загадкой. И когда наука на первых порах не может объяснить новый факт, на помощь приходит миф. Это как бы первая наметка, сшивающая края разошедшегося познания.

Дальше «загадка» проходит длинный путь освоения ее обществом. После стадии «мифологизации» она становится достоянием всевозможных спекуляций. Так называют знания или объяснения, которые не выводятся из опыта, а строятся умозрительно, в отрыве от практики. Само слово «спекуляция» происходит от латинского speculatio — высматривание. Спекулятивное знание характерно обилием гипотез на уровне любительских предположений, накручиванием наукообразной терминологии.

Потом наступает период, когда к загадке начинает проявляться практический интерес. Она приобретает социальное, общественное значение, и в ход идет тяжелая артиллерия подлинной науки.

Большая наука говорит свое слово, после которого явление либо переходит на страницы учебников, либо возвращается на уровень мифа и переходит в категорию не знания, но веры.

Любопытный феномен — почему одни идеи отбрасываются как беспочвенные предположения, тогда как другие сохраняются, хотя бы и на уровне суеверий?

Посудите сами: люди отказались от теории флогистона, от электрических и магнитных жидкостей, от представлений о мировом эфире, но сохранили веру в «философский камень» как панацею от всех болезней и средство сохранения молодости, в гороскопы, предсказывающие будущее, во встречу со «старшими братьями» из внеземных цивилизаций — некий трансформированный образ языческих богов. Я не говорю уж о куче суеверий более мелкого масштаба, как-то: вера в несчастливое число, черную кошку…

Мы с вами — занятнейшие существа. Материалистический взгляд на природу, на окружающий мир естествен для человека. Повседневный опыт учит нас, что «из ничего ничего не бывает» и что каждое наблюдаемое явление должно иметь естественные причины. Возьмите хотя бы сегодняшних верующих. Большинство в глубине души знает, я подчеркиваю — знает, что никакого бога нет и быть не может. И все-таки…:

Почему так живучи утверждения идеалистов, что сознание и мышление, психическое и духовное начала первичны, а материя и природа вторичны, производны, зависимы и обусловлены?

Может быть потому, что для исповедания последовательного материалистического мировоззрения нужно иметь немало мужества, хотя бы перед лицом неизбежного небытия — смерти, в отличие от идеализма, оставляющего хоть и призрачную, по надежду на бессмертие души, на последующее возрождение и тому подобные рекомбинации. Может быть потому, что идеализм — утешительнее сурового материализма, а вера — проще и легче познания? Вопрос этот не простой. Но каждый, однажды задумавшись, должен сам себе на пего ответить.

Как могло случиться, что один из подчиненных Юпитеру богов выдал его секреты людям, что это — второй Прометей? Миф повествует так: случилось это давно. Когда по истечении срока жизни на земле и тридцати семи лет правления Римом Ромул был взят на небо и стал богом Квирином — покровителем Вечного Города, отцы-сенаторы избрали нового царя. Им стал сабинянин Нума Помпилий, человек известный своим благочестием, справедливостью и великим знанием божественного и человеческого права. Много добрых дел совершил он для своего народа.

Однажды летней порой поразил Юпитер перуном один из римских храмов, жрецы которого забыли установленный ритуал и предавались нечестию. Занялся пожар. Ветер разнес искры и головни в разные стороны. А был древний Рим городом деревянным, поскольку еще шумели в окрестных землях и в рамой Кампании дремучие леса. Буря не успела уняться, как разыгравшийся огонь чуть не половину римлян оставил без крова.