Русские народные сказки (др. сб.) - Автор Неизвестен

— Э, голубчики, — говорит девушка, — вы озорничать стали!

Приходит к Василисе Кирбитьевне и жалуется:

— Ноныче пастухи над нами насмехаются, бросили в молоко перстень!

Та отвечает:

— Оставь молоко, я сама процежу.

Стала цедить, увидала свой перстень и велела послать к себе пастухов.

Пастухи пришли.

— Здравствуйте, Василиса Кирбитьевна! — говорит Булат-молодец.

— Здравствуй, Булат-молодец! Здравствуй, царевич! Как вас Бог сюда занес?

— За тобой, Василиса Кирбитьевна, приехали; нигде Кощей от нас не скроется: хоть на дне моря — и то отыщем!

Она их за стол усадила, всякими яствами накормила и сладко напоила.

Говорит ей Булат-молодец:

— Как приедет Кощей с охоты, расспроси, Василиса Кирбитьевна, где его смерть. А теперь не худо нам спрятаться.

Только гости успели спрятаться, прилетает с охоты Кощей Бессмертный.

— Фу-фу! — говорит. — Прежде русского духу слыхом было не слыхать, видом не видать, а нониче русский дух воочию является, в уста бросается.

Отвечает ему Василиса Кирбитьевна:

— Сам ты по Руси налетался, русского духу нахватался, так он тебе и здесь чудится!

Кощей пообедал и лег отдыхать; пришла к нему Василиса Кирбитьевна, стала спрашивать:

— Насилу дождалась тебя; уж не чаяла в живых увидать — думала, что тебя лютые звери съели!

Кощей засмеялся:

— Эх, ты! Волос долог, да ум короток; разве могут меня лютые звери съесть?

— Да где ж твоя смерть?

— Смерть моя в голике, под порогом валяется.

Улетел Кощей, Василиса Кирбитьевна побежала к Ивану-царевичу. Спрашивает ее Булат-молодец:

— Ну, где смерть Кощеева?

— В голике под порогом валяется.

— Нет! Надо расспросить его получше.

Василиса Кирбитьевна тотчас придумала: взяла голик, вызолотила, разными лентами украсила и положила на стол.

Вот прилетел Кощей Бессмертный, увидал на столе вызолоченный голик и спрашивает, зачем это.

— Как же можно, — отвечала Василиса Кирбитьевна, — чтоб твоя смерть под порогом валялась; пусть лучше на столе лежит!

— Ха-ха-ха! Волос длинен, да ум короток; разве здесь моя смерть?

— А где же?

— Моя смерть в козле запрятана.

Василиса Кирбитьевна, как только Кощей на охоту уехал, взяла убрала козла лентами да бубенчиками, а рога ему вызолотила.

Кощей увидал, опять рассмеялся:

— Волос длинен, да ум короток; моя смерть далече: на море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, а в яйце — моя смерть!

Сказал и улетел. Василиса Кирбитьевна пересказала все это Булату-молодцу да Ивану-царевичу; они взяли с собой запасу и пошли отыскивать Кощееву смерть.

Долго ли, коротко ли шли, запас весь приели и начали голодать. Попадается им собака со щенятами.

— Я ее убью, — говорит Булат-молодец, — нам есть больше нечего.

— Не бей меня, — просит собака, — не делай моих деток сиротами; я тебе сама пригожусь!

— Ну, Бог с тобой!

Идут дальше — сидит на дубу орел с орлятами. Говорит Булат-молодец:

— Я убью орла.

Отвечает орел:

— Не бей меня, не делай моих деток сиротами; я тебе сам пригожусь!

— Так и быть, живи на здоровье!

Подходят к океан-морю широкому; на берегу рак ползет. Говорит Булат-молодец:

— Я его пришибу.

А рак:

— Не бей меня, добрый молодец! Во мне корысти не много, хоть съешь — сыт не будешь. Придет время — я сам тебе пригожусь!

— Ну, ползи с Богом! — сказал Булат-молодец. Он посмотрел на море, увидал рыбака в лодке и крикнул:

— Причаливай к берегу!

Рыбак подал лодку. Иван-царевич да Булат-молодец сели и поехали к острову; добрались до острова и пошли к дубу.

Булат-молодец ухватил дуб могучими руками и с корнем вырвал; достал из-под дуба сундук, открыл его — из сундука заяц выскочил и побежал что есть духу.

— Ах, — вымолвил Иван-царевич, — если б на эту пору да собака была, она б зайца поймала!

Глядь — а собака уж тащит зайца. Булат-молодец взял его да разорвал — из зайца вылетела утка и высоко поднялась в поднебесье.

— Ах, ты, вымолвил Иван-царевич, — если б на эту пору да орел был, он бы утку поймал!

А орел уж несет утку. Булат-молодец разорвал утку — из утки выкатилось яйцо и упало в море.

— Ах, — сказал царевич, — если б рак его вытащил!

А рак уж ползет, яйцо тащит. Взяли они яйцо, приехали к Кощею Бессмертному, ударили его тем яйцом в лоб — он тотчас растянулся и умер.

Брал Иван-царевич Василису Кирбитьевну, и поехали в дорогу.

Ехали, ехали, настигла их темная ночь; раскинули шатер, Василиса Кирбитьевна спать легла. Говорит Булат-молодец:

— Ложись и ты, царевич, а я буду на часах стоять.

В глухую полночь прилетели двенадцать голубиц, ударились крыло в крыло, и сделалось двенадцать девиц:

— Ну, Булат-молодец да Иван-царевич, убили вы нашего брата Кощея Бессмертного, увезли нашу невестушку Василису Кирбитьевну, не будет и вам добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести свою собачку любимую; она вырвется у псаря и разорвет царевича на мелкие части. А кто это слышит да ему скажет, тот по колена будет каменный!

Поутру Булат-молодец разбудил царевича и Василису Кирбитьевну, собрались и поехали в путь-дорогу. Настигла их вторая ночь; раскинули шатер в чистом поле. Опять говорит Булат-молодец:

— Ложись спать, Иван-царевич, а я буду караулить.

В глухую полночь прилетели двенадцать голубиц, ударились крыло в крыло, и стало двенадцать девиц:

— Ну, Булат-молодец да Иван-царевич, убили вы нашего брата Кощея Бессмертного, увезли нашу невестушку Василису Кирбитьевну, не будет и вам добра: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести своего любимого коня, на котором сызмала привык кататься; конь вырвется у конюха и убьет царевича до смерти. А кто это слышит да ему скажет, тот будет по пояс каменный!

Настало утро, опять поехали. Настигла их третья ночь; разбили шатер и остановились ночевать в чистом поле. Говорит Булат-молодец:

— Ложись спать, Иван-царевич, а я караулить буду.

Опять в глухую полночь прилетели двенадцать голубиц, ударились крыло в крыло, и стало двенадцать девиц:

— Ну, Булат-молодец да Иван-царевич, убили вы нашего брата Кощея Бессмертного, увезли нашу невестушку Василису Кирбитьевну, да и вам добра не нажить: как приедет Иван-царевич домой, велит вывести свою любимую корову, от которой сызмала молочком питался; она вырвется у скотника и поднимет царевича на рога. А кто нас видит и слышит да ему скажет, тот весь будет каменный!

Сказали, обернулись голубицами и улетели.

Поутру проснулся Иван-царевич с Василисой Кирбитьевной и отправились в дорогу.

Приехал царевич домой, женился на Василисе Кирбитьевне и спустя день или два говорит ей:

— Хочешь, я покажу тебе мою любимую собачку? Когда я был маленький, все с ней забавлялся.

Булат-молодец взял свою саблю, наточил остро-остро и стал у крыльца. Вот ведут собачку; она вырвалась у псаря, прямо на крыльцо бежит, а Булат-молодец махнул саблею и разрубил ее пополам. Иван-царевич на него разгневался, да за старую службу промолчал — ничего не сказал.

На другой день приказал он вывесть своего любимого коня; конь перервал аркан, вырвался у конюха и скачет прямо на царевича. Булат-молодец отрубил коню голову.

Иван-царевич еще пуще разгневался, но Василиса Кирбитьевна сказала:

— Если б не он, — говорит, — ты б меня никогда не достал!

На третий день велел Иван-царевич вывесть свою любимую корову; она вырвалась у скотника и бежит прямо на царевича. Булат-молодец отрубил и ей голову.

Тут Иван-царевич так озлобился, что никого и слушать не стал; приказал позвать палача и немедленно казнить Булата-молодца.

— Ах, Иван-царевич! Коли ты хочешь меня палачом казнить, так лучше я сам умру. Позволь только три речи сказать…

Рассказал Булат-молодец про первую ночь, как в чистом поле прилетали двенадцать голубиц и что ему говорили — и тотчас окаменел по колена; рассказал про другую ночь — и окаменел по пояс. Тут Иван-царевич начал его упрашивать, чтоб до конца не договаривал. Отвечает Булат-молодец:

— Теперь все равно — наполовину окаменел, так не стоит жить!

Рассказал про третью ночь и оборотился весь в камень.

Иван-царевич поставил его в особой палате и каждый день стал ходить туда с Василисой Кирбитьевной да горько плакаться.

Много прошло годов; раз как-то плачет Иван-царевич над каменным Булатом-молодцом и слышит — из камня голос раздается:

— Что ты плачешь? Мне и так тяжело!

— Как мне не плакать? Ведь я тебя загубил.

И тут пала горючая слеза Ивана-царевича на каменного Булата-молодца. Ожил он. Иван-царевич с Василисой Кирбитьевной обрадовались и на радостях задали пир на весь мир.