Хьюстон, 2030: Дело о пропавшем теле. - Майк Мак-Кай

Я снова набираю Кима. «Вы позвонили офицеру Полиции Округа Харрис…» Хитрый Койот улыбается с экранчика телефона, над головой крутятся сердечки. А чего, ты хотела, Дорожный Бегун? И вообще, зачем этот глупый Дорожный Бегун слез с такого великолепного грузового велосипеда? Вполне можно было предаваться грустным размышлениям по дороге домой, пока безымянный парень из Третьего Корейского накручивает педали. А теперь придётся добираться самой. Я натягиваю свои перчатки и залажу на скейт. Сейчас у нас будет маленький «Тур де Франс». Когда я училась в школе, эту фигню непрерывно крутили по телевизору. Президентская программа «Велосипед-2020»: каждому американцу – по велику. Вело-спортивная пропаганда, ага. До Обвала, находились идиоты, которые ездили на великах по горам, а другие идиоты платили, чтобы посмотреть на едущих по горам идиотов. И велики у них были идиотские, совершенно непрактичные: с тоненькими шинами и без багажников. Езда на велосипеде в качестве телевизионного сериала. Приколитесь.

К счастью, мне до дома осталось всего ничего: сто ярдов[11] по бетонке, а потом четыреста по грунтовке. Если бы грунтовки не было, то на скейте и две мили проехать не в лом. Но тут уж ничего не поделать: дорог теперь больше не строят, и даже не ремонтируют старые. Зато у бесхвостой русалочки на скейте будут очень накачанные ручки…

***

Через двадцать минут, бесхвостая русалочка, в жёлтой майке лидера «Тур де Франс», далеко оторвавшись от пелотона, под аплодисменты и крики зрителей, влетает с невероятной скоростью в свой Первый Кореамериканский квартал. И даже почти что не выдохлась! Непрерывные тренировки – залог победы.

У нас, в Трущобах Шоссе Гаррет, практически нет улиц. Есть «дороги» и есть «кварталы». Причём «квартал» – это тоже не совсем верно. Американцам из северных штатов это с ходу не объяснить, но я попробую.

«Квартал» – это примерно так. Если очень сильно сощурить глаза, можно представить себя посреди азиатской деревни пятнадцатого века. Вот бесконечные овощные грядки. Вот водоподъёмное колесо, сейчас его крутят две девушки. Вот проходят крестьяне в конических соломенных шляпах. Вот хижины на сваях и крошечный буддийский храм. Под хижинами копаются в грязи куры и свиньи, а на центральной площади деревни резвятся босоногие ребятишки. Разглядели картину? Теперь если щуриться не так интенсивно, азиатская деревня пятнадцатого века превращается в азиатскую деревню двадцать первого века, со всеми достижениями современной цивилизации: всё описанное выше, но крыши не соломенные, а железные (хотя и основательно проржавевшие), плюс телевизионные антенны и солнечные батареи. Около хижин припаркованы велосипеды (не эти идиотские с тоненькими шинами, а настоящие рабочие лошадки, нагрузить пятьсот фунтов[12] – не проблема).

А если вы уж совсем устали щуриться, то азиатская деревня превратится в стандартные хьюстонские трущобы: на стене ещё видна выцветшая рекламная вывеска «IHOP»[13], в оконных рамах вставлена исцарапанная пластиковая плёнка, а вместо циновок из пальмовых листьев стены лачуг сделаны из брезента и старых покрышек. У девушек, вращающих водоподъёмное колесо, в ушах вдруг обнаруживаются наушники, и они явно переступают по досочкам в такт какой-то попсе. Причём одеты они в обыкновенные футболки и джинсовые шортики, а не в экзотические саронги. Деревенские ребятишки на площади играют не в какие-нибудь варварские азиатские догонялки, а в просвещённый американский софтбол,[14] «с быстрой подачей и по полным правилам», и пацан вдарил по мячу ультрасовременной алюминиевой битой. Кстати, аплодисменты и вопли, под которые воображаемая лидерша «Тур де Франс» вкатилась в свой квартал, – вполне настоящие. Аплодирует одна из софтбольных команд, но конечно не безногой на скейте, а десятилетнему мальчугану, который только что удачно отбил мяч, сходу проскочил первую и вторую базы и теперь летит к третьей, сверкая в пыли босыми пятками. Иногда мне тоже хочется поиграть в софтбол, но меня в команду вряд ли примут.

– Хоум ран! – кричит судья. Мальчуган исполняет танец победителя. Команда в поле с разочарованным выдохом бросает мяч питчеру.

– Анйонг хасейо, тётушка Кэйт! – Тощенькая девочка-подросток сначала по-корейски чопорно кланяется, а затем по-американски улыбается и машет самодельной бейсбольной перчаткой. Остальные дети тоже оборачиваются ко мне. Улыбочки и поклончики. Как у них это мило получается!

– Ты прямо со службы, тётушка Кэйт? На рынок сбегать не надо? А то щас моментом гонца снарядим, – Предлагает судья и хранитель счёта, подросток лет четырнадцати. Он, похоже, сегодня тут за старшего.

Мы совсем не родственники. Ещё одно Правило. Любая женщина примерно моего возраста для всех детей в квартале является «тётушкой», а они для меня – «племянниками» и «племянницами». Если бы я была на два-три года моложе, они бы звали меня «старшая сестра». А я должна называть «тётушкой» любую женщину старше меня лет на восемь-десять.

Я машу игрокам со скейта, – Анйонг! Спасибо, я в порядке.

Поначалу меня поражали эти сверх-вежливые детишки, и все эти Правила, но я быстро привыкла. К хорошему легко привыкнуть. Квартал в амеразиатских трущобах Хьюстона отличается от афро-американского квартала в моем родном Мичигане не только отсутствием улиц, водоподъёмным колесом и буддистскими причиндалами. В диком Детройте, если взрослый приближается на улице к группе подростков, те шипят и огрызаются. И это – в лучшем случае. Скажем, если бы я безногая каталась по Детройту на своём скейте, диалог получился бы совсем не такой, как в азиатских трущобах Хьюстона. Кого мы видим! Безногий ветеран! Эй, обрубок, уступи-ка нам скейт – на покататься. И покаж, чё у тебя там в сумке. Карманы тоже. Или ты предпочитаешь – на перо? Конечно, так бы я им и дала свой скейт «на покататься». Хотите заглянуть в мою сумку, пацаны? А у меня там… Щёлк! Ой, поглядите – ножичек! Ну подходи, кому яйца мешают! Но дело могло бы получиться довольно кровавым – причём, с обеих сторон. Подростки в Мичигане не играют в софтбол. Метание ножа (на дальность и точность) и поджоги заброшенных строений (для обогрева и на крутость пожара) – вот две самые безобидные спортивные забавы там на севере.

Оставив площадь с игроками в софтбол за спиной, я качусь на скейте по хорошо утоптанной тропинке. Тропинки у нас в первом квартале широкие, почти как настоящие дороги. Этот квартал строился сразу после Обвала, и у людей ещё были иллюзии, что бензин снова станет дешёвым, и автомобили вернутся. За прошедшие четырнадцать лет бензин так и не подешевел. Ржавые остовы полуразобранных автомобилей виднеются тут и там, это теперь сараи или курятники, а не средства транспорта.

Так, а кто это там дежурит под навесом, возле общественной кухни? Конечно же, это моя дорогая свекровь. Избежать боестолкновения нам вряд ли удастся. По местам стоять, боевая тревога! Дежурный, сигнал в космическую эскадру: обнаружен превосходящими силами противника на траверзе объекта «Кухня», принимаю бой. Скотти, заканчивайте там с Отражателями. Лазеры и торпедные аппараты, товсь! USS «Энтерпрайз» погибает, но не сдаётся.

Нет, не поймите меня неправильно. Мы со свекровью в прекрасных отношениях. Просто моя свекровь – это ходячий ультиматум, с энергией урагана категории-5 и решительностью командира торпедного катера. Она меня ненавидит за то, что я не этническая кореянка. Она меня обожает, потому что у нас в хижине – идеальная чистота, при этом, я навожу эту чистоту с усердием настоящей корейской жены. Она меня жалеет, потому что мне оторвало ноги. Она мною восхищается, потому что у меня есть настоящие медали и я служу в Полиции. Она жалуется, что я никогда не прошу её о помощи. Она хвалит меня за то, что я хочу всё делать сама. И всё перечисленное – одновременно, и с интенсивностью урагана категории-5! Но самое главное, она постоянно хочет нас с мужем чем-нибудь хорошо накормить. В жизни нет ничего важнее, чем потреблять правильное количество калорий и достаточное количество белков каждый день.

– Анйонг хасейо, Ма, – Начинаю я, подкатываясь к навесу. Если уж меня вычислили, можно перехватить инициативу. Интересно, знает ли свекровь, что у нас дома нет воды?

– Ты что-то рано. Я думала, вы собирались ужинать в кафе, – Гремит одиночный пристрелочный из носовой башни. Супер-дредноут грациозно разворачивается для залпа из всех орудий главного калибра. У неё там в боевой рубке офицер управления огнём вычисляет, кушали мы или не кушали.

– Я тоже так думала. К сожалению, кафешка отменилась. У нас там опять разборки.