Тайны Кремля - Юрий Жуков

Накануне осуществления первого пятилетнего плана и даже поначалу при его выполнении, для управления и старыми предприятиями, и модернизируемыми, и гигантскими стройками достаточно было иметь всего один центральный орган — ВСНХ. А помимо него еще наркомат путей сообщения (НКПС). Однако к середине пятилетки, по мере роста числа вступавших в строй предприятий, существовавшая система стала испытывать острую нужду в реорганизации.

Так, коллективизация привела еще в декабре 1929 года к образованию самостоятельной отрасли государственной экономики — сельскохозяйственной, и созданию соответствующего органа управления — наркомата земледелия. Практически одновременно возраставшая потребность в усовершенствовании координации народного хозяйства, его долгосрочного планирования привела к исключению из Совнаркома (СНК) СССР занимавшегося этим Центрального статистического управления (ЦСУ), к замене его Госпланом, образованным еще в 1923 году, но прежде игравшим весьма незначительную роль. Тогда же, в январе 1930 года, из НКПС выделили отдельный наркомат водного транспорта. Наконец, в январе 1932 года пришла очередь и ВСНХ. Его разделили на три самостоятельных наркомата — тяжелой, легкой и лесной промышленности. А десять месяцев спустя та же участь постигла и наркомзем, от которого отделили еще один исполнительный орган — наркомат зерновых и животноводческих совхозов.

Претерпела серьезные изменения и система управления торговлей, до первой пятилетки в подавляющей части частная. В ноябре 1930 года наркомат внешней и внутренней торговли подвергся первой серьезной реорганизации — его разделили на два. Один, внешней торговли, продолжал заниматься тем, что являлось основной, преимущественной задачей старого, единого наркомата. Второй, получивший весьма красноречивое, подчеркнуто откровенное название — снабжения, был призван осуществлять распределение с помощью карточной системы весьма немногих, ставших дефицитными, продуктов питания, предметов широкого потребления, которыми пока еще располагало государство.

Наркомснаб и своим появлением, и существованием более чем наглядно демонстрировал вступление страны в весьма опасное кризисное состояние, которое удалось несколько преодолеть лишь после окончания первой пятилетки. Потому-то, в конце июля 1934 года, наркомснаб трансформировали. Создали на его основе два совершенно новых по функциям: внутренней торговли (возрождение которой, но только отчасти, подтвердила отмена карточек на хлеб, муку и крупы 7 декабря 1934 года) и пищевой промышленности, еще один чисто производственный, экономический наркомат.

Результатом таких структурных реформ оказалось полное изменение состава правительства СССР и, соответственно, решаемых им задач. На протяжении десяти лет в СНК Союза входили руководители семи ведомств, обычных и традиционных для всех стран с любым политическим строем: иностранных дел, обороны (по военным и морским делам), связи (почт и телеграфа), транспорта (НКПС), финансов, внешней и внутренней торговли, экономики (ВСНХ), а также всего трех, присущих исключительно Советской власти — труда, рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), ЦСУ. Но за относительно короткий исторический срок, всего за пять лет, СНК СССР оказался совершенно иным.

К началу 1935 года его составляли уже не десять, а восемнадцать наркомов и руководителей их ранга. Мало того, основные перемены не коснулись традиционных ведомств, а затронули, вернее привели к ликвидации тех, которые являлись присущими только Советскому Союзу. Наркомат труда был ликвидирован, а его функции переданы ВЦСПС, что на практике означало введение его председателя в СНК. РКИ формально преобразовали в феврале 1934 года в Комиссию советского контроля (КСК) при Совнаркоме, однако полномочия прежней инспекции разделили далеко не равным образом между КСК и учрежденной в июне 1933 года Прокуратурой СССР.

Но более важным, даже решающим, оказалось иное. Создание одиннадцати (включая ВЦСПС и оба наркомата транспорта) ведомств чисто экономического характера. Благодаря своему числу и значимости они стали настойчиво и не без оснований претендовать на определение политики страны. Пока еще — только внутренней, стремясь отождествить интересы СССР и свои, ведомственные, подчинив первые вторым, своих отраслей.

Параллельно и столь же неуклонно шел и иной процесс — создание органов местной власти, появление местного самоуправления, хотя пока еще в зачаточной форме. В феврале 1928 года были восстановлены городские Советы «как высший орган власти на территории города и рабочего поселка». Два года спустя создали и их аналог — сельские Советы. В октябре 1930 года, в связи с проведением административно-территориальной реформы и ликвидации округов, в свое время заменивших уезды, начали образование районных Советов. Они-то вместе с краевыми Советами, их исполнительными органами — исполкомами и образовали основу четкой системы самоуправления.

Преобразование местных органов власти не ограничивалось только их формированием, а сопровождалось подведением фундамента под их будущую самостоятельность. Первыми действиями в таком направлении оказались постановления ЦИК СССР от 9 января 1929 года и 15 декабря 1930 года. В соответствии с первым из них, «Основными положениями об имущественных правах местных Советов», предусматривалась передача последним, закрепление за ними в законодательном порядке части имущества общесоюзного и республиканского значения — земель, предприятий, разрешалось извлечение дохода на основе владения «как в бюджетном порядке, так и на началах коммерческого (хозяйственного) расчета»[4]. Несколько позже данное, весьма общее положение было развито и конкретизировано, зафиксировав уже следующее: получение поступлений по единому сельхозналогу, отчислений от других налогов, от предприятий, учреждений и организаций общесоюзного, республиканского и областного подчинения; возможность расходовать получаемые средства на содержание своего исполнительного аппарата, милиции, социально-культурных и хозяйственных учреждений, на строительство школ и больниц[5].

Второе постановление, «О ликвидации народных комиссариатов внутренних дел союзных и автономных республик», в еще большей степени расширило и полномочия, и права местных Советов, вернув им забытую с окончанием гражданской войны самостоятельность. Выразилось это в том, что в подчинение прежде всего краевых и областных Советов, и в меньшей — районных и городских, передали коммунальное хозяйство, милицию, ведение записей актов гражданского состояния, а вместе с тем и прямой контроль за деятельностью местной промышленности[6].

Наконец, еще одним постановлением, на этот раз совместным, СНК и ЦИК СССР от 15 марта 1934 года, «Об организационных мероприятиях в области советского и хозяйственного строительства», наметили перспективы в том же направлении. Новый государственный акт потребовал дальнейшего разграничения полномочий центра и местных властей. Обязал союзные наркоматы тяжелой, легкой и лесной промышленности оставить за собою «руководство только предприятиями действительно союзного значения» и передать «в ведение местных органов часть предприятий, подчиненных союзным и республиканским органам». И для того «в двухмесячный срок разработать и внести на рассмотрение Совета народных комиссаров Союза ССР списки предприятий, которые должны находиться в ведении народных комиссариатов Союза ССР, и списки предприятий, передаваемых из ведения народных комиссариатов Союза ССР в непосредственное ведение республиканских, краевых и областных органов»[7].

Все это достаточно убедительно свидетельствовало о весьма серьезном, многозначительном. О том, что из года в год возраставшая по объему государственная доля народного хозяйства достигла своего возможного, допустимого максимума. О том, что теперь даже промышленность, ставшая необычайно многообразной и вместе с тем узкоспецифической, больше не могла управляться лишь общесоюзными структурами, которым приходилось отказываться от части своих полномочий. И о том, что вся существовавшая конструкция власти — «вертикальная», жесткая, и притом всеобъемлющая, была не в состоянии руководить в целом, контролировать все без исключения сферы жизни. Требовала передачи хотя бы незначительной части своих прав регионам. Вынуждала разделить эти права между исполнительными органами центра и регионов «по горизонтали». Все это означало собственно демократизацию, вернее — неизбежно вело к ней.

По мере нарастания такой тенденции становилось очевидным, что принимавшиеся ранее акты практически оказывались паллиативом. Лишь усложняли членившиеся, разраставшиеся органы исполнительной власти, делая ее все менее эффективной. Вынуждали к радикальной, всеохватывающей реформе, призванной изменить политическую систему страны.