Воровство и обман в науке - Сергей Бернатосян

Что же за событие собрало под око Божьей матери столь разномастную публику? Оказывается, в этот день на церковной площади должны были скрестить шпаги в ораторском искусстве два насмерть поссорившихся математика — Джероламо Кардано и Николло Тарталья. Предметом их научной вражды стал изящный алгоритм для решения сложных кубических уравнений. Оба претендовали на приоритет открытия.

Истец, добрый старый Тарталья, к назначенному часу по немощи припаздывал. Нигде не было видно и величественной фигуры ответчика. Кто-то тут же пустил слух, что Кардано вообще накануне намеренно выехал из Милана, чтобы избежать публичного разбирательства. На воре, дескать, и шапка горит. Сторонников Кардано это замечание взбесило. Они принялись на все голоса доказывать, что это не так, а если и так, то ничего особенного не произошло. Правильно, что не опустился до диалога с простолюдином. Слишком много чести.

Еще немного, и страсти, пожалуй, вышли бы из-под контроля, но тут зазвучали фанфары, зашелестели знамена, и к помосту двинулась пышная королевская свита с герольдами и правителем Милана во главе. Начало математической дуэли было объявлено.

На мгновение толпа замерла, потом снова зашевелилась, пропуская к судейскому возвышению под выкрики "Слава Феррари!" энергичного молодого человека. В нем многие сразу же узнали самого преданного Кардано ученика. Его гордая осанка и принадлежность к высшему сословию уже сами по себе вызывали благоговейный трепет.

С противоположной стороны, далекой от пышности и геральдических знаков, отделились еще двое граждан, один из которых также взошел на помост. Это был Николло Тарталья, чей убогий вид явно не отвечал торжественной обстановке и действительно свидетельствовал о низком происхождении. Другой человек, скорее всего, приходился ему родственником и прибыл сюда в качестве сопровождающего.

Начало турнира не предвещало Тарталье ничего хорошего. Во-первых, он был унижен неявкой основного соперника. Во-вторых, окинув цепким взглядом судей и публику, сразу понял, что суть научного спора интересовать здесь никого не будет. Скандал — да! Скандала ждали, ради него оставили дела и хлынули в Милан, чтобы насладиться актом публичного распятия. Затянувшаяся церемония с поклонами и нудной речью герольда, излагавшего существо дела, только подтверждала его предположение.

Своим присутствием на поединке эти пресыщенные жизнью и удовольствиями люди лишний раз хотели убедить человечество в своем существовании, вся никчемность которого так и выпирала наружу. Другой цели у них не было.

Ни математика, являющаяся по убеждению Тартальи одной из основ мироздания, и уж тем более его поруганная честь здесь всерьез никого не волновали. Как и в древние римские времена средневековая Италия требовала все того же: хлеба и зрелищ!

Место на помосте обещало стать лобным. А ведь как ждал он заветного часа! Как надеялся, что Фортуна снова повернется к нему лицом, историческое правосудие свершится и ложная звезда Кардано наконец померкнет в лучах по праву принадлежащей Тарталье славы. Взяв себя в руки, он начал говорить, но из обрывочных, лишенных академической стройности доказательств и перегруженных эмоциями фраз, никак нельзя было понять, что же произошло двадцать лет назад…

А произошло вот что. Тогда, проштудировав труды предшественников, только что вступивший в ученые круги Тарталья неожиданно для себя вывел принцип решения уравнений третьей степени. Вывел и блистательно стал применять его на практике, что сразу же привлекло внимание пройдохи Кардано.

Волнуясь и заикаясь (именно за этот природный недостаток Тарталья получил свою неблагозвучную фамилию, в дословном переводе означающую "заика"), обиженный ученый рассказывал, как повсюду преследовал его Кардано, стремясь выведать этот принцип.

Застав однажды молодого ученого в минуту слабости, он почти завладел открытием, но, не сумев им воспользоваться, направил в Венецию "доверенное лицо" якобы для уточнения кое-каких деталей. От имени Кардано подосланный им человек чего только Тарталье не сулил! От непрошеного гостя еле удалось отделаться. Кардано же, поняв, что номер не прошел, тут же сменил тактику, предложив упрямому соотечественнику творческое сотрудничество.

По коварному плану Кардано оно заключалось в совместном составлении и решении оригинальных математических задач. При этом подбирались задачи, решить которые, не производя действия по извлечению кубических корней, было невозможно. Волей-неволей возникала необходимость в использовании формулы Тартальи.

Учуяв подвох, Тарталья улизнул от сомнительного предложения в сторону. Теперь Кардано оставалось одно — пойти на откровенную сделку. Зная о шатком положении Тартальи в обществе и его вечной нужде, Кардано пообещал ему в обмен на формулу свое покровительство и серьезную финансовую поддержку. И даже поклялся, что секрета нигде не разгласит и никогда не выдаст его расчеты за свои.

Загнанный в угол Тарталья (позже этот факт засвидетельствует немецкий историк математики Мориц Б. Кантор), наконец уступил уговорам именитого коллеги. Во время переезда в Милан в марте 1539 года он передал Кардано образец решения заветных уравнений. Но на всякий случай заключил алгоритм в стихотворную форму. Причем в момент передачи формулы Кардано был строго предупрежден, что если договор будет им все-таки нарушен, то Тарталья оставит за собой право опубликовать компрометирующие Кардано письма, что значительно поколеблет его научный авторитет.

Условие было принято. Довольный добычей Кардано немедленно засел за работу. Но несколько недель напряженного труда плодов не принесли. Формула расшифровке не поддавалась. Новый алгебраический закон по-прежнему оставался тайной за семью печатями.

Смирив гордыню, Кардано взялся за перо. "Я премного благодарен Вам за переданное правило, и впоследствии не буду неблагодарным, — заверял он в письме Тарталью, — но, однако, должен сознаться в своем недостатке: я не столь искусен, чтобы до конца понять его (правило — С./>.), и поэтому прошу Вас послать мне решение вопроса".

Но письма ему показалось мало. Чтобы развеять последние сомнения в своей добропорядочности, Кардано наспех закончил труд "Правила арифметики" и послал Тарталье первый, еще не переплетенный экземпляр книги. В этом экземпляре формула нигде не фигурировала. Разумеется, после такого поступка партнера Тарталья уступил его домогательствам и полностью раскрыл карты.

Как же развивался сценарий дальше? Так, как и задумал его Кардано. Через несколько месяцев он изменил данному Тарталье слову и приступил к написанию нового солидного сочинения "Великое искусство, или О правилах алгебры". Причем одну из его глав целиком посвятил исследованию теорем, открытых Тартальей. Работал без перерывов, на износ, прекрасно понимая, что набрел буквально на "золотую жилу" в разрешении "закрытых" алгебраических проблем.

Выжав все, что можно из формулы Тартальи, а заодно и выдоив до конца своего ученика Феррари, Кардано в итоге проник в область уравнений n-й степени и установил еще ряд интересных математических закономерностей. Остаться незамеченными они, конечно, не могли. Таким образом, Кардано постепенно превращался в живой памятник самому себе.

Возможно, это мошенничество никогда бы и не раскрылось, но по прихоти судьбы вышедшая в свет в 1645 году книга Кардано прямиком угодила в руки жертвы. Раздавленный подлым обманом Тарталья в ярости разорвал ее на куски. Что же делать? Письма! Следует опубликовать письма этого наглеца! Только с их помощью Тарталья сможет развенчать миф об открытии Кардано и отстоять свой приоритет.

Но где обнародовать их личную переписку? Да вот же перед ним лежит готовая работа "Вопросы и различные изобретения". Там она будет как раз к месту. Так Тарталья и поступил. Только опубликованные им доказательства передачи Кардано черновиков с формулой научная общественность обошла молчанием. Не отреагировал на выпад и сам Кардано. Расчет его был психолога-чески точен. Отказавшись от полемики, он вызвал к себе только сострадание. А правдолюбец Тарталья угодил в число грязных клеветников.

Началась беспощадная травля. Оставаясь в тени, Кардано бросил против несчастного Тартальи (помимо заикания тот страдал еще и хромотой) свою тяжелую артиллерию — Феррари, который не уставал осыпать подло обворованного ученого убойным градом лжеобвинений, подметных писем и уничижительных оскорблений. Дело дошло даже до уличной драки. Спровоцировавший ее Феррари лишился в потасовке всех пальцев правой руки. Но и это трагическое обстоятельство Кардано обернул себе на пользу. Элитная часть Милана стала сочувствовать "страдальцам" вдвойне.

И вот суд… Последняя возможность восстановить справедливость. Но кому она нужна? Горе-оратора слушают вполуха. Королева наук — математика, на локоть которой безуспешно пытается опереться безродный хромоножка, только наводит на всех скуку. Красота точных формул и алгебраических правил, как тот и предполагал, оказывается недоступной ни царственной чете, ни напыженным вельможам. Дамы откровенно зевают. Толпа охотнее воспринимает красноречивого Феррари, чем его косноязычного соперника.