Вампир, который живет на чердаке - Екатерина Богданова

— Что милиция? — только и спросила я.

— Разводят руками. Мы, мол, ничего сделать не можем. Их версия — сатанисты проводили ритуал жертвоприношения. Зачем им потребовалось взрывать автомобиль, непонятно.

— А жертва?

— Что жертва? — Не понял он.

— Жертва, используемая для жертвоприношения, найдена?

— Пока нет, но менты уже ищут.

И тут я вспомнила про то, что вчера ночью, в Центре переливания крови украли кровь. О чем я и поведала другу.

На этом наш обед закончился. Я поспешила вернуться на рабочее место, отлично зная, Гиммера Петровна не дремлет, а уже наверняка поджидает меня в засаде из манекенов да вешалок.

Как я и говорила, моя начальница уже была там. Но мне она ни слова не сказала. Еще бы! Ровно без одной секунды полвторого, я переступила порог магазина.

Однако она нашла способ, как меня достать, а заодно и уволить.

В зал вошла женщина умопомрачительных размеров. Угадайте, кому выпала роль ее обслуживать?

Мне!

А по чьему указу?

Гиммеры Петровны!

Женщина сообщила, что хочет купить брюки, заявив при этом, что у нее 48 размер. Хотя и не вооруженным взглядом видно — 52, если не 54.

Я попыталась намекнуть об этом. Но как же, клиент всегда прав!

В примерочную кабинку отправились трое (знаю, звучит, как начало глупого анекдота) я, тетка и брюки.

После того, как я помогла влезть ей в злосчастную «тряпку», оставалось самое сложное — молния, первый враг женщины. Особенно если эта самая женщина любит вкусно покушать и имеет плохой метаболизм.

— Молчите и не дышите! — скомандовала я.

Женщина подчинилась, уж очень ей хотелось купить именно 48 размера брюки.

Ну, давай милая! Вот она… пошла, пошла, родненькая!

Уф, я это сделала! Я застегнула молнию!

Мой счастливый взгляд упал на женщину.

Как-то она странно выглядела с лицом, покрытым красными пятнами.

— Женщина, вам что, плохо? Давление подскочило, да? — участливо поинтересовалась я.

Молчание.

— Что же вы молчите?

— Вы же сами сказали мне молчать и не дышать!!! — возмутилась она.

Вдруг, послышался подозрительный треск рвущейся ткани. Затем, женщина сделала глубокий вдох и… лопнула ширинка.

Что тут началось!

Но, пожалуй, на этом я прерву свое повествование/воспоминание о вчерашнем дне.

Добавлю, лишь одно, причины, чтобы уволить меня Гиммера Петровна коллекционировала с того самого момента, как я переступила порог торгового центра.

Я сидела за столом своей немаленькой кухни, отчаянно нуждающейся в ремонте, как, собственно, и вся остальная часть квартиры. Напротив меня расположилась Лерка, захлебывающаяся в истеричном смехе.

— Вот и все, — мрачно пробурчала я, цитатой из одной песни. — Свернулась пленка, кончилось кино.

— Да-а-а-а, Шурик, я тебе поражаюсь, — пробормотала подруга между смешками «Хи-хи-хи» и «Ха-ха-ха». — Только ты на такое способна!

— Если кто-то сейчас не прекратит ржать, как лошадь, в доме будет труп, — погрозила я ей.

— Не будет, — отмахнулась Лерка. — Ты же мухи не обидишь. Во всяком случае, специально.

— Что верно, то верно, — вздохнула я, помешивая ложечкой кофейную гущу.

— Ну, не куксись, солнце. Тебе не идет. Лучше поделись с подругой планами на ближайшее будущие.

— Планы?

— Тебе нужно найти новую работу. Думаю, следует обратиться в центр занятости населения.

— Вот уж они обрадуются, когда увидят меня, — едко заметила я. — От такого счастья великого, еще чего доброго, повыпрыгивают из окон.

С Центром занятости населения меня связывали особые отношения. Они начались после того, как мне выпускнице художественного училища предложили поработать маляром. Я долго возмущалась и через некоторое время они отправили осваивать меня компьютерные технологии, на курсы секретарей-референтов.

Найти общий язык с компьютером у меня не получилось. На первом же занятие я пролила минеральную воду на системный блок. Меня выгнали.

Тогда, Центр занятости отправил меня учиться на парикмахера-стилиста.

О! это очень «кровавая» история!

Я это к тому говорю, что когда начались первые практические занятия, сама не знаю каким-образом, но я зацепила ножницами ухо модели. Царапина оказалась пустяковой, но столько воя со стороны «подобного кролика» не ожидал даже мой мастер.

В общем, с карьерой цирюльника пришлось распрощаться. После этого, учиться меня больше не направляли. На мое робкое прошение отправить меня работать хотя бы в школу, учителем рисования, женщина из Центра пришла в ужас, так я стала продавцом-консультантом.

Хотя нет, не так сразу. Для начала я поработала два дня официанткой (переколотила всю посуду, да еще и штраф заплатила) и неделю рекламным агентом (бесперспективное занятие).

Продавец-консультант, была самой долгой работой, на которой я продержалась. Целых два месяца и двадцать один день!

— Отлично! У них будет повод побыстрее отделаться от тебя. — Вернула меня в реальность Лерка.

— Похоже, ты права, мне придется вновь обратиться к ним, объявлениям в газетах я не доверяю.

— Особенно после того раза, когда ты отправилась на собеседование по объявлению: «Требуются девушки, старше 18 лет для творческой работы…»

Договорить, она так и не смогла. Зашлась в новом приступе смеха.

О том случае я даже вспоминать не хочу.

Наконец, Лерка отсмеялась и патетически воскликнула:

— Ну что же делать мне с тобой, горе ты мое, луковое!

— Слушай, Лер, а тебе сегодня никуда ненадобно?

— Выгоняешь?

— Ага. Не обижайся, но мне надо побыть одной, обдумать сложившуюся ситуацию, принять решение.

— Все ясно. Только пообещай мне кое-что. — Выражение ее лица сменилось. Вот она сидела веселая, со светящимися озорным блеском, карими глазами, а вот уже ей не до смеха.

— Если только твое прошение будет разумным.

— Не смей больше пить! Тем более одна!

— Хорошо, — как можно серьезнее ответила я.

— Чудненько, тогда я побежала, — кивнула подруга, вскакивая с табурета. — Да, вот еще что. Почему бы тебе ни завести там, собачку или кошечку? А то живешь одна. С домашним животным все-таки повеселее будет.

— Собачку или кошечку, — фыркнула я. — Мне б себя прокормить, а ты про питомцев.

Последнее высказывание осталось без ответа: дорогая подруга покинула мое скромное общество.

3 глава

Одиночество.

Это все, что у меня теперь есть. Чувство, преследующее день от дня, ночь за ночью. От него не убежать, не спрятаться. Оно гложет, разъедает изнутри. Своими скользкими щупальцами оплетает сердце, проникает в душу. Тебе хочется плакать, но ты не можешь. Тебе хочется кричать, но лишь хрипящие звуки вырываются из горла.