На перехват! Летная книжка «сталинского сокола» - Виктор Урвачев

Отец говорил, как всегда, коротко: «Выше 5 тыс. метров на МиГе я был король, ниже — он тяжеловат».

Командование ВВС приказало укомплектовать первыми серийными самолетами МиГ-3 16-й и 34-й авиаполки для ускоренной подготовки их к первомайскому параду. С 12 февраля в Дневнике полка ежедневные записи: «16 летчиков и 16 техников ездили на завод № 1 для изучения новой мат. части ». Видимо, на аэродроме завода № 1 в Москве, где началось серийное производство МиГ-3, эти летчики 1 марта впервые поднялась на МиГе в воздух: «Произведен выпуск летчиков на новой мат. части. 8 летчиков ». 7—10 марта вылетели еще 8 летчиков.

На люберецкий аэродром в полк первую пару МиГов пригнали 10 марта 1941 г. командир 24-й авиадивизии полковник И. Д. Климов и инспектор дивизии по технике пилотирования майор Д. Л. Калараш. Тут же на одном из этих самолетов в воздух поднялся командир полка майор Л. Г. Рыбкин. Через десять дней первый вылет на МиГе совершил отец:

20.03.41, МиГ-3. Тренировочный полет по кругу, 1 полет, 12 минут.

Однако в конце марта наступила оттепель и, хотя расчистка снега и лыжные гонки потеряли актуальность, к полетам тоже нельзя было приступить — раскис аэродром. А в апреле переучиванию на новый самолет препятствовала нелетная погода. В Дневнике полка почти ежедневно отмечается: «Полеты сорваны из-за плохой погоды ». Поэтому только месяц спустя отец получил формальный допуск к полетам на новом самолете:

20.04.41, УТИ-4, задняя кабина, упр. 1 КБП-41.

…общая оценка 4. Разрешаю полеты на МиГ-3.

Командир 1 авиаэскадрильи (подпись неразборчивая).

И снова непогода. Задание командования о подготовке к параду оказалось под угрозой срыва. Довольно двусмысленная запись появляется в Дневнике 26 апреля: «Полеты сорваны из-за плохой погоды. Летный состав изучал и прокладывал маршрут 1-го мая и пристреливал самолеты в тире ». Но через два дня все же, как полагается перед парадом, на самолетах «готовили вооружение к опломбированию ».

Наконец, за день до первомайского парада на небе ни облачка. Полеты начались в 5.00 утра, и «ведущие звенья прошли по парадному маршруту через ГКП (главный командный пункт) и Красную площадь ». Кроме того, летчики раз за разом поднимались в воздух, выполняя учебно-тренировочные полеты:

30.04.41, МиГ-3. КБП-41, 5 полетов, 1 час 17 минут.

В ходе освоения МиГ-3 в полку перед парадом один самолет разбился, три других в результате летных происшествий, связанных с техническими неисправностями, совершили вынужденные посадки.

1 мая 1941 г. командир дивизии поздравил личный состав полка с праздником и пожелал успешного выполнения ответственного задания. По его сигналу звенья МиГов в 12.56 поднялись в воздух, взяли курс на Москву и строем прошли над Красной площадью:

01.05.41, МиГ-3. Воздушный первомайский парад, 1 полет, 1 час 18 минут.

После посадки в Люберцах технический состав «проводил послеполетный осмотр и ставил боекомплекты на самолеты ». К 18.00 полк вновь был готов к боевой работе. Как видно из летной книжки, для отца участие в воздушном параде — это всего седьмой вылет на новом самолете.

За хорошую организацию и проведение первомайского воздушного парада Наркомом обороны СССР была объявлена благодарность его участникам, и часть из них приглашена в Кремль на прием.

Прием в Кремле и об отношении к правительству

Отец рассказывал, что приглашенные в Кремль офицеры, И. В. Сталин и руководство Наркомата обороны сидели за накрытыми столами. Офицеры, кто хотел, свободно подходили к И. В. Сталину, чокались с ним, о чем-то говорили. Отец сказал: «Я не подходил». Когда И. В. Сталин ушел, у С. М. Буденного в руках появилась гармонь, и дальше вечер пошел с песнями и плясками. По ходу вечера тех офицеров, кто выпил лишнего, служители Кремля выводили из зала и на автомобилях отправляли по домам.

Одного из них таким образом отправили в Люберецкий гарнизон. Дежурный по части, увидев состояние прибывшего, тут же арестовал его, а утром доложил об этом командиру полка. Реакция командира была мгновенной: участнику приема в Кремле отпуск — три дня, дежурному по части арест на такой же срок. За рвение не по уму и политическую близорукость.

Однажды спросил отца о том, как он и его друзья тогда относились к И. В. Сталину, учитывая события 1937 г. в РККА. Ответил он коротко:

— Мы уважали свое правительство.

— Ты в Армии с 1938 года и, наверное, если не был свидетелем, то мог слышать о том, что сейчас называют репрессиями, — продолжал я настаивать.

В ответ он рассказал: «В нашем гарнизоне помню только один случай «репрессий». Молодой летчик вечером гулял в ресторане «Метрополь» и стал слишком настойчиво ухаживать за какой-то дамой. Когда по ее жалобе в дело вмешалась милиция, выяснилось, что эта дама — сотрудница иностранного посольства, а у «донжуана» в кармане обнаружили блокнот с записями о самолете МиГ-3, который мы тогда осваивали. Поэтому милиция передала задержанного гуляку не военным, как полагалось, а органам госбезопасности. Вернулся он в полк через неделю. Бледный и осунувшийся. Мы спросили его:

— Били?

— Нет, но кормили селедкой, а воды давали мало.

Кстати, такие блокноты мы все таскали в карманах. Только не в рестораны и были более разборчивы при выборе объектов ухаживания».

В этой истории меня заинтересовал сам факт ужина молодого летчика в «Метрополе», на что отец сказал: «Зарплата нам это свободно позволяла. Кстати, я и токарем на заводе зарабатывал ненамного меньше. Поэтому почему бы нам было не уважать свое правительство?»

После парада в полку ежедневные полеты почти без выходных. Более того, почему-то в воскресенье летная работа была наиболее интенсивная, как, например, 18 мая, когда она продолжалась более четырнадцати часов — с 6.00 до 20.25. Правда, на следующий день в понедельник полетов не было. Вместо них, наверное, для разрядки — соревнования эскадрилий по волейболу. Но во вторник с 5.00 вновь полеты и в ходе их последняя перед войной стрельба по воздушным целям, результаты которой остались неизвестными:

20.05.41, КБП-41 упр. № 13, стрельба по воздушным целям. Количество выпущенных пуль — 60. Утерян конус.

Полотняный конус буксируется на длинном тросе за самолетом в качестве воздушной мишени. В тот день конус был утерян в связи с тем, что в него врезался на И-16 младший лейтенант А. И. Макаров. Для Алексея это закончилось вынужденной посадкой.

В мае в летной книжке записи о многочисленных вывозных полетах на УТИ-4 с летным составом — как правило, более десятка в день: