Страна кленового листа - начало истории - Валерий Александрович Тишков

60 человек отплыли из Сен-Мало. В паруса Картье дул попутный гетер, и через 20 дней, 10 мая, экспедиция достигла берегов Ньюфаундленда в давно уже облюбованном французскими моряками месте — у мыса Бонависта. Стоя на верхней палубе, «капитан короля» и его команда с изумлением вглядывались в открывшуюся перед ними картину. Моряков поразило прежде всего обилие птиц. Казалось, «ими можно было бы заполнить трюмы всех кораблей Франции, и не заметить при этом, что их количество на берегу хоть сколько-нибудь уменьшилось»{13}.

Первое знакомство с таинственной землей оказалось удачным. Матросы пополнили свои запасы свежей дичью и двинулись дальше. Обогнув северную оконечность острова, корабли поплыли на юго-запад, и взорам путешественников открылась ширь залива Св. Лаврентия. Встреченные на пути пустынные островки привели Картье в уныние и навеяли грустную мысль: не та ли уж это «земля, которую господь предназначил Каину»? Соблюдая крайнюю осторожность в незнакомых водах, производя при каждом удобном случае промеры глубин, два легких суденышка Картье еле ползли вдоль западного берега Ньюфаундленда, который до этого был почти неизвестен мореплавателям. Затем экспедиция высадилась на острове Брион, лежащем почти в середине залива. Моряки пришли в восторг, найдя его «покрытым великолепными лесами и лугами, полями дикого овса и цветущего гороха, такого же чудесного и густого, как и в Бретапи, словно его посеяли землепашцы». Здесь росли дикие розы, земляника, кусты «крыжовника», «петрушка и другие сильно пахнущие травы»{14}. На острове Принца Эдуарда, где Картье четырежды высаживался на берег, и на полуострове Гаспе воображение мореплавателей поразили величественные девственные леса. Нельзя было найти лучшего материала, чем эти деревья, «для изготовления мачт для кораблей в 300 т и более».

До сих пор Картье еще не сталкивался с индейцами. Лишь на острове Принца Эдуарда французы увидели местных жителей, переправлявшихся через речку. У берегов Гаспе к кораблям неожиданно приблизились две небольшие флотилии по 40–50 каноэ, полные индейцев, размахивавших меховыми шкурами на наконечниках копий. Индейцы выкрикивали какие-то приветствия, плясали «и делали разные знаки дружбы и радости». Картье, по доверяя «диким», побоялся вступить с ними в контакт. Два выстрела корабельной артиллерии над головами аборигенов рассеяли их быстрые суденышки.

На следующий день девять каноэ, опять полные туземцев, появились перед кораблями Картье. Индейцы показывали меховые шкурки, приглашая начать обмен. Два матроса, посланных Картье с набором различных металлических предметов, высадились на берег, где и состоялась сделка. Через день был устроен еще более крупный торг. Войдя в азарт, индейцы продали даже собственную меховую одежду и отправились домой голыми.

Вскоре на полуострове Гаспе французы встретили группу индейцев во главе с вождем Донпаконой. Это были гуроны, ловившие в тех местах рыбу. О них у Картье сложилось самое неблагоприятное впечатление. Но это, видимо, по той причине, что у рыбачивших индейцев было тогда «товару за душой меньше, чем на пять су, если по считать челнов и рыболовных снастей»{15}.

24 июля 1534 г. Картье поспешил водрузить на новой земле крест с надписью «Да здравствует король Франции!» Присутствовавший при этом вождь Доннакона, хотя и не понимал смысла происходившего, попытался вразумить чужестранцев, доказывая, что на этой территории живет его племя и без разрешения вождя крест водружать нельзя, по, задаренный пустяковыми подарками, вскоре перестал противиться. Возможно, его заставили сделать это политические соображения: племя гуронов, доминировавшее в нижнем течении реки Св. Лаврентия, нуждалось в сильном союзнике.

В последующие несколько дней Картье завершил свое первое плавание, по входа в реку св. Лаврентия так и не заметил. Он повернул назад, прихватив с собою двух индейских юношей — сыновей вождя Доннаконы, которых просто похитил.

Возвратившись во Францию 5 сентября 1534 г., Картье составил карту своего путешествия. В результате стало ясным, что за Ньюфаундлендом находилось обширное внутреннее море, дававшее возможность проникнуть в глубь континента.

Контакты с индейцами и коммерческие выгоды от освоения открытых земель понудили короля Франции дать санкцию на второе путешествие и даже выделить 3 тыс. ливров на оснащение экспедиции. Целью второго плавания было «завершение навигации в землях за Ньюфаундлендом» и «продолжение открытия дальних земель»{16}.

19 мая 1535 г. Картье на трех кораблях со 110 спутниками отплыл из Франции и через 50 дней добрался до залива Св. Лаврентия. Вместе с ним вернулись и два молодых индейца, выучившие к тому времени французский язык. На сей раз корабли следовали вдоль северного берега залива курсом, который неизбежно должен был привести в устье реки Св. Лаврентия. От острова Антикости, который первоначально Картье принял за полуостров, по словам индейцев, начинался великий водный путь в «королевство Сагеней», или в «Канаду», и путь этот шел «столь далеко, что ни один человек еще не доходил до его конца».

Так, впервые в истории появилось слово «Канада» в качестве названия колонизуемых Францией земель в бассейне реки Св. Лаврентия.

С большими предосторожностями Картье последовал путем, который вел в Канаду. Чуть ниже индейской деревни Стадакона (будущий Квебек) Картье столкнулся с многочисленной группой гуронов, а на следующий день с флотилией из 12 челнов к французам прибыл сам верховный вождь гуронов Доннакона, встретившийся, наконец, со своими двумя сыновьями.

Картье собирался двигаться дальше к тому месту, где находилось селение Ошлага. Однако Доннакона не хотел этого, опасаясь, видимо, возможного союза европейцев с другими индейскими племенами, а также не желая упускать случай обменять свои товары на привезенные пришельцами из-за океана. Все попытки отговорить Картье от похода к Огалаге оказались безуспешными. 19 сентября 1535 г. на одном корабле и двух баркасах он направился вверх по течению. Но через некоторое время Картье пришлось оставить корабль, так как река разделялась на несколько узких протоков, и добираться до заветной цели уже на баркасах.

В Ошлаге, вскоре переименованной в Монреаль, Картье дружелюбно встретила почти тысяча индейцев-гуронов.

Картье оставил довольно подробное описание поселения гуронов. Оно «располагается по кругу и ограждено сплошной деревянной трехъярусной изгородью наподобие пирамиды. Верхний ярус сделан из скрепленных крест-накрест, средний — из поставленных отвесно, а самый нижний — из положенных в длину деревянных брусков.

Все умело подогнано и искусно скреплено по местному образцу, а высота изгороди примерно два копья. Проникнуть в деревню можно лишь через одни-единственные ворота в ограде, которые прочно запираются на засов. Над входом, а также во многих других местах вдоль ограды устроено что-то вроде галереи с лестницами. Сложенные здесь камни туземцы используют для защиты от неприятеля. В деревне примерно 50 домов, каждый шагов 15 в длину или больше, а в ширину шагов 12–15, и выстроены они целиком из дерева, а