Написанное с 1975 по 1989 - Дмитрий Пригов

Так что же им бедным сказать?

Играйтесь на травке пушистой

Но только вот сунитесь в дом

Я как тараканов-фашистов

Вас смерти позорной предам

Гадов

Фашистов недобитых

Блядей ебаных

Сукой буду

Предам

* * *

Зверь сидит и горько плачет

Кармы над неразберицей –

В следущем рожденьи, значит

Предстоит ему родиться

Человеком полуголым

И с душою поразимой

Прожигаемой глаголом

Совестью невобразимой –

Страшно!

* * *

Проступайте же во мне

Человеческие боли

Чтобы стал я поневоле

Мерзопакостным вполне

А то вот живу как кошка

Много вижу, мало ем

Скоро мудрый уж совсем

Распластаюсь вдоль окошка

* * *

Рука бойца всю ночь болела

Ее томило и ломало

А как светать под утро стало

Страна в восторге увидала –

Рука как дом огромный стала

Все разрастаясь на глазах

И все вскричали: то Гундлах

Воин

* * *

Нога чегой-то там болит

Какой-то видно паразит

Завелся, вот сейчас возьму

Лекарство да и изведу

Злодея, да и ногу тоже

Спасу…, а между ними, Боже!

Любовь, быть может!

Неземная!

Это мне — боль

А им — любовь!

* * *

Всю жизнь темнеет понемногу

Боец с утра лишь только ногу

Поставит в кованый сапог

А глядь — опять темно и враг

Опять невидим, хоть ложись

Обратно спать — и так всю жизнь

* * *

В чистом поле, в чистом поле

В чистом поле кто лежит –

Пуля мертвая лежит

Тело рядышком лежит

Каждый сделал свое дело

Пуля — смертное, а тело –

Тоже ведь не скажешь смело

Что бессмертное

* * *

Ночью ли темною, полем ли чистым

Да на безмолвном коне

Вот они едут — живые чекисты

А вот и скрылись во мгле

Скрылись — не скрылися, скрылися кабы

Вот я на шлях выхожу

Вот я, простая советская баба:

Скрылись, не скрылись — гляжу

Вота лежат они, бедные трупики

Выну из уст удила

И зарыдать зарыдаю: Мой глупенький

Я же тебя родила

Для счастья

* * *

Она прошла буденовской походкой

Как сабельной петромосковский след

Как рысь! как Русь! как мука! Мекка! водка!

Я мертвая глядела ей вослед

Я ж говорила: Там где жизни нет –

Там смерть

В охотку

* * *

Когда под древнею Москвою

На страшной глубине как сон

Вселенский полз Наполеон

Подобен призрачному рою

Предощущений смутных

Когда-нибудь под утро

Я выходила и гуляла

И прутиком определяла

Где он ползет

* * *

Ой, ты мое тело

Что ж ты так вспотело

Раз по Красной площади прошло

А уж все потом изошло

Али площадь не блаженная

Вкруг Василия Блаженного

Али площадь не красна

Али сущность не ясна

* * *

Вот мой мизинец болевает

В нем кость живет себе хозяйка

Туда-сюда пройдется зябко

А то поднимет страшный вой:

Я не хочу на свете жить!

А то вдруг явится в мундире:

Я в армию иду служить

В защиту мира

* * *

Эй, пойди сюда, нога!

Не нога ль ты мне на милость?

— Нет вот, я тебе рука! –

Эка все переменилось

Вокруг

А то, бывало, крикнешь: Эй, пойди-ка, сюда! не нога ли ты мне на милость Богом данная, а?! — Нет, — отвечает подлая — рука я твоя, Богом на милость тебе данная! — эка, милая моя, как все вокруг переменилось!

* * *

Никто не хочет меня слушать

Кому повем печаль мою

Вот ногу я беру свою:

Послушай ты меня, послушай

Моя печальная нога

Жизнь безутешно высока!

Чего молчишь, пузырь лишайный?

И вот она уж утешает

Склонившись надо мной

* * *

Вот пуля вражая взошла

Над живой частью его жизни

И в тело мягкое вошла

И вот живет он мертвой жизнью

Дома детей он посещает

Места так милые ему

И все дозволено ему

Живьем, но не прикосновеньем

* * *

Ой, головушка болит

Как была б она гранит

Или мрамор белый

Так не болела б

А среди площади стояла

И следила строго

Чтоб у других болела

Коль живые, гады!

* * *

Отбежала моя сила

На полметра от меня

Я лежу, ее бессильно

Достопамятно браня:

Ах ты, подлая и рыжья

Ну, чуть-чуточку, едрит

Подойди ко мне поближе!

А она и говорит:

Пшел вон, старый

* * *

Вот приходит она, боль

Как зверушка малая

Всяк бежит ее убить

А я вот ее балую

Пусть побегает — говорю

Но не очень больно

Она ж склонит ко мне головку

И прошепчет: Больно! –

Дай тебя я пожалею

Бедная моя

* * *

Зуб был горячий как струя

Вдруг обнажившегося ада

И все были смертельно рады –

Врачиха рада, дети рады

И люди рады, но не я

И все бежали воперед

Крича: Сейчас прикончим гада!

Но я взмолился: Не…, не надо!

Не тро…, не трогайте меня!

Вот троните — и все зальет

Неотмывающимся ядом

Вплоть до небесного Кремля

Отойдите!

Пусть я один погибну

* * *

Господи, страшно смотреть на ребенка

Глянешь — а он в одночасье помрет

Как-то не так тебя, скажем, поймет

Да не опомнится — дело-то тонкое

Да и обратно ведь — ведь не уйдешь

Вот ведь, удержишься — да и помрешь

Сам

* * *

Счастье, счастье, где ты? где ты?

И в какой ты стороне?

Из-под мышки вдруг оно

Отвечает: вот я! вот я!

Ах ты, милое мое!

Детка ненаглядная!

Дай тебя я пожалею

Ты сиди уж, не высовывайся

* * *

Прекрасной летнею порою

В саду вечернем я гуляла

И птица с женской головою

Печально надо мной летала

И Анны голосом мне пела

Марины голосом кричала:

Отдай, отдай мне свое тело!

Я все, я все начну сначала! –

Я смутилась и ушла в дом

* * *

Девушка пройдись и встань

Лет семнадцать тебе вроде

Ты прекрасна при народе

Словно трепетная лань

Ну а я уж стар и зол

Сорок лет мне будет вроде

Как поэт я при народе

А по правде — как козел

* * *

Я на большой горе стояла

И сердце мне орел клевал

И медленно околевал

И кудри я его ласкала

И свое сердце проклинала:

И, мое каменное сердце!

Ты разве пища для младенцев

Небесных

О-о-о!

* * *

Было время такое

Что шея была у нее молодая

А теперь она просто сама молодая

А шею оставим в покое

И прочее тоже оставим в покое

Просто может быть шея такая

А прочее — все молодое

Да и сама молодая

* * *

Вот они девочки — бедные, стройные

С маленькой дырочкой промежду ног

Им и самим-то не в радость такое-то

Да что поделаешь, ежели Бог

Ежли назначил им нежными, стройными

С маленькой дырочкой промежду ног

Он уж и сам не в восторге-то, Бог

Да что поделаешь — сразу такое-то

Не отменишь

* * *

Она вскричала: Боже! Боже!

Закрой во мне что только можешь

Что должен я в тебе закрыть? –

Вот эту маленькую дырочку

Почти мышиную что норочку

Неразличимую, едрить

Почти! –

Зачем же должен я закрыть

Коли она неразличима

Почти? –

О, Господи, но ведь мужчина

Он вездесущий ведь, едрить

Почти! –

И что ж он ведает такое

Что я ему не попускаю? –

Все, все он ведает такое

Почти! –

А ты? — А я бела как соболь

Почти! –

И что? — Нет мерзости во мне

Почти! –

А он? — А он к тому не приспособлен

Почти! –

И что? — Спаси! Пусть он вовне

Так и остается!

Зачем же он тебе вовне?

Тогда убей, убей его во мне!

Убей! убей! убей! убей

* * *

Ветер воет-завывает

Прямо кости вынимает

Вынет так одну вот кость

Понесет куда невесть

Понесет куда — незнамо

— Кто-то в дверь стучится, мама! –

Глядь — а там уже как гость

Самоотдельный

Она же самая и стоит — кость

Но страшная неузнаваемая, что и не скажешь — кость! угадаешь лишь что она, но словно истиной и властью неведаной преображенная и облеченная

* * *

Она лежала и была

О Господи! — была — о, Боже!

Обтянутая гладкой кожей

Жива и мертвенно бела

А красное внутри все было