Банкир дьявола - Кристофер Райх

Сегодня настала его очередь. В Париж переводилась огромная сумма — то ли пятьсот тысяч, то ли пять миллионов долларов. Сейчас. В эту самую минуту. Интересно, этим переводом занималась та же группировка, что убила их агентов в Лагосе?

Оперативная группа прибыла в Париж три дня назад. Как и другие команды, десантированные во Франкфурт, Гамбург, Рим, Милан, Мадрид и Лондон, парижская группа имела полномочия войти в контакт с местной полицией, просчитать, где могут всплыть деньги, и постараться установить в указанных местах визуальное и электронное наблюдение. В Париже огромная арабская диаспора — только французов алжирского происхождения проживает в столице более пятидесяти тысяч. Учитывая малочисленность опергруппы, организовать засады в наиболее вероятных местах было попросту невозможно. Да оно и к лучшему. Несмотря на то что зарегистрированных фирм, занимающихся переводом денег по системе хавала, насчитывалось больше сотни, «Королевские ювелиры» среди них не значились.

— Идиот! — взревел Сантос Бабтист, шмякнув огромной ручищей по клаксону, и резко вывернул руль вправо.

Подрезавший их старенький «ситроен» промелькнул перед лобовым стеклом и исчез. У Чапела перехватило дыхание, когда их фургончик резко затормозил, а затем дернулся вперед, стараясь снова встроиться в пятиполосное движение.

— Поаккуратнее там! — раздался голос сзади.

— Сантини, тебя что, укачало? — поинтересовался Чапел. — В чем проблема? Слабый желудок?

Через плечо он бросил взгляд на четырех мужчин: подтянув колени к груди, они сидели на металлическом полу. У всех на лицах было одно и то же напряженное выражение — ни дать ни взять отряд парашютистов, который с минуты на минуту десантируется в районе боевых действий. Рэй Гомес и Кармине Сантини из Таможенной службы США. Мистер Кек из ЦРУ. И очень маленький неразговорчивый француз по имени Леклерк, вроде бы имевший какое-то отношение к местным спецслужбам.

Время от времени Леклерк поглаживал зажатый между коленями тонкий деревянный чемоданчик, словно успокаивал своего любимца.

Чапел даже не сомневался насчет того, что там внутри.

— Слабый желудок? — отозвался Сантини. — Не ту часть тела выбрали, мистер. Нужно срочно потребовать от властей города содержать дороги в порядке. — Нахмурившись, он посмотрел на сидевшего рядом с ним Леклерка. — Вам никто не рассказывал про такую штуку, как амортизатор? Теперь понятно, почему французские машины в Штатах не продаются. Ни «пежо», ни «ситроен». Да на них за день всю задницу отобьешь.

Леклерк секунду смотрел на него, затем чуть заметно улыбнулся и закурил.

— Неженка, — пробормотал он сквозь облако сизого дыма.

— Что ты сказал? — потребовал ответа Сантини, а затем обратился к остальным: — Что сказал этот прыщ?

— Неженка, — ответил Кек. — Ты же слышал.

— Кармине, он назвал тебя неженкой, — прогудел Гомес. — Нравится?

Сантини обдумал эту реплику, выпрямил спину и расправил плечи, словно собираясь хорошенько вмазать обидчику. Он превосходил французишку и по росту, и по весу. Но, скользнув взглядом по чемоданчику, по невыразительным, тусклым, как у акулы, глазам Леклерка, он снова прислонился к стенке.

— Да пошли вы все, — беззлобно пробурчал он.

Леклерк выпустил кольцо дыма, которое расплылось по всей кабине. Покачивая головой, он снова принялся поглаживать деревянный чемоданчик.

— Долго еще? — спросил Чапел Бабтиста.

— Две минуты. Нет, это просто чудо. Знак. Вот увидите, мы его возьмем.

Полуобернувшись, Чапел спросил:

— Ну, что там с ювелирами? Есть у нас на них что-нибудь?

Рэй Гомес не теряя времени работал с компьютерной базой данных Казначейства США — наводил справки по «Королевским ювелирам».

— Когда-то они проходили по делу об отмывании денег, когда мы копали под картели, — сказал он, не отрывая взгляда от экрана ноутбука. — Но обвинение им предъявлено не было. Владелец — Рафи Бубилас. Ливанец.

— За ним водятся грязные делишки, — заметил Леклерк. У него были длинные, как у музыканта, темные прилизанные волосы и трехдневная щетина того же цвета. — У этого Бубиласа в городе целая сеть по продаже кокаина. А знаете, как он вывозит денежки? Его подельники в Боготе разбивают использованные бутылки из-под «Севен-апа», измельчают осколки — зеленое стекло, понимаете? — и затем ввозят к нам под видом необработанных изумрудов. У него много друзей, у этого Бубиласа. Он очень богат. Большие связи. Сколько там? Пять миллионов? Для него это не вопрос. Он же получает наличными всю выручку от торговли кокаином — отсылает своим хозяевам в уплату за якобы драгоценные камни.

— И чего ж вы его к ногтю не прижмете? — проворчал Чапел.

Леклерк не ответил. Он вдруг сосредоточенно уставился в окно задней дверцы, что-то без слов напевая себе под нос.

Их почтовый фургончик с трудом вписался в левый поворот. Теперь по обеим сторонам возвышались здания. На рю де Кастильон в салоне машины стало темно, но впереди дома расступались — там была просторная Вандомская площадь.

Еще поворот налево. Поток солнечного света. Скорость снижена. Круг почета по площади, в центре которой, как гигантская римская свеча, возвышается памятник битве при Аустерлице, сооруженный из тысячи двухсот переплавленных пушек, захваченных у врага Наполеоном. Разноцветные маркизы над витринами с самыми роскошными в мире товарами. «Шанель». «Репосси». «Ван Клиф и Арпелс». А слева за окнами гостеприимный голубой ковер отеля «Ритц» — конечного пункта их путешествия.

Свернув в переулок, Бабтист припарковал фургончик у служебного входа.

Закинув руку за спинку сиденья, Чапел обернулся и обвел взглядом свою команду. Он хотел было сказать напутственное слово, мол, не подкачайте, ребята, смотрите в оба, но передумал: на всех вместе у них набралось уже с полвека расследований, засад, облав и настоящих боевых операций с пальбой из пистолетов и щитами от пуль. Если кто и был новичком, так это он сам. Они лучше его знали, что да как.

Представители службы безопасности отеля уже ждали их и тихо провели Гомеса, Сантини и Кека к служебному лифту. Бабтист пошел за ними, слегка помахивая, словно корзинкой для пикников, чемоданчиком из нержавеющей стали, в котором находилось довольно увесистое аудио- и видеооборудование. Леклерк и Чапел отправились наверх по лестнице. Входя в шикарный номер, Леклерк бросил на американца насмешливый взгляд:

— Нервничаешь?

— Немного, — признался Чапел.

Шесть месяцев Сара гонялась за тенью. Шесть месяцев она моталась между Кабулом, Кандагаром и Хайберским проходом, выслеживая и вынюхивая как заведенная. Одну неделю она была сотрудницей ЮНИСЕФ, другую — врачом-клиницистом из организации «Врачи без границ», а третью — администратором из Всемирного банка. На разработку легенд она тратила времени не меньше, чем на отработку своих источников информации.

Первые отголоски доносились до нее еще в Лондоне, хотя и из самых разрозненных источников. В рапорте одного из старших армейских офицеров вскользь упоминались слухи, о которых он узнал на приеме у индийского консула в Кабуле — традиционном неформальном собрании для сотрудников консульства, дипломатов и местной знати, в данном случае представленной несколькими старейшинами наиболее лояльных пуштунских племен. Затем обрывочные сведения с ланча в лондонском «Фортнуме»: один человек, связанный с поставками сельскохозяйственной продукции, только что вернулся из командировки в этот регион и несколько сумбурно рассказывал о новом владельце маковых плантаций к юго-востоку от Джелалабада. Когда талибы ушли, местные афганцы сделали все возможное, чтобы сменить их в качестве крупнейших в мире поставщиков опиума-сырца. Однако поговаривали, что продавец был не из местных, он якобы «афганский араб», как бен Ладен, — правоверный мусульманин, сражавшийся на стороне моджахедов во время советского вторжения в Афганистан. Поговаривали о крупной сделке — на рынок должно было поступить несколько тонн продукта.

И оба раза всплывало слово «хиджра».

Хиджра — так называют вынужденное переселение из Мекки в Медину спасавшегося от преследований пророка Мухаммеда в 622 году. И что особенно важно, хиджра — это начало отсчета мусульманского летоисчисления.

Для Сары, имевшей уже определенный опыт, это не могло быть простым совпадением.

Пытаясь на ходу упорядочить имеющиеся у нее обрывочные сведения, она спустилась в офис Питера Коллана и потребовала немедленную командировку. Когда он начал возражать, она выложила ему свои доводы. Разве антитерроризм сейчас не на повестке дня? Разведке как воздух нужна реальная зацепка, и чем скорее, тем лучше. Коллан все еще колебался, и она решила зайти с другого конца. Говорящих по-арабски агентов отчаянно не хватает. А те, кто знает пушту, вообще на вес золота. Сара, изучавшая в Кембридже восточные языки, свободно владела ими всеми, в том числе и урду, не говоря про французский и немецкий. По сути, вопрос не в том, почему она должна отправиться в Афганистан, но в том, почему она до сих пор еще не там! Что-то пробурчав насчет бюджета, Коллан позвонил в Лэнгли.