Плавучие театры Большой Планеты - Джек Вэнс

Замп угрюмо приказал пришвартовать «Миральдру». Присутствие конкурента, как правило, не мешало владельцу другого судна получить достаточный сбор — по сути дела, прибытие двух плавучих театров в одну гавань нередко способствовало привлечению публики. У Зампа были все основания ожидать, что стоянка в Готпанге не станет убыточной.

Как только спустили трап, Замп — как того требовал этикет — поднялся на борт «Двух Варминиев», чтобы засвидетельствовать почтение Оссо Сантельмусу. Два антрепренера уселись за столом в кормовой каюте, чтобы побеседовать, вооружившись бутылкой коньяка.

Сантельмус не мог сказать ничего хорошего ни о Готпанге как таковом, ни об актуариях: «Они ежегодно издают по три новых декрета. Нынче мне сообщили, что я не могу рекламировать „Чудотворную купель“ в качестве омолаживающего эликсира, придающего неотразимую привлекательность. Более того, мне запретили предсказывать будущее, не получив заранее прогноз, утвержденный местным бюро планирования и расписаний».

Замп с отвращением покачал головой: «Мелочные чиновники вечно пользуются любой возможностью оправдать свое существование!»

«Верно. Тем не менее, жаловаться бессмысленно. Опыт научил меня справляться с крючкотворами. Теперь я предлагаю „Чудотворную купель“ всего лишь как лосьон, успокаивающий раздражение кожи и оказывающий умеренное слабительное действие после приема внутрь. А в своей палатке я призываю мертвых с того света и чревовещаю их голосами — что приносит примерно тот же доход, что и прорицания. Но забудем о неприятностях и поговорим о чем-нибудь воодушевляющем. Как вы оцениваете ваши шансы в Морнуне?»

Замп удивленно уставился на собеседника, широко открыв голубые глаза: «Мои шансы — где?»

Сантельмус налил ему еще коньяку: «Не притворяйтесь, друг мой! Между нами уклончивость ни к чему. Я тоже взял курс на Лантин — хотя сомневаюсь, что мои скромные представления, развлекающие публику попроще, воспламенят воображение посланника короля Вальдемара. Подозреваю, что выбор падет либо на вас, либо на Гарта Пеплошторма».

«О чем вы говорите? Не имею ни малейшего представления!» — развел руками Замп.

Настала очередь Сантельмуса удивленно вытаращить глаза: «Неужели вас не известили о знаменитом конкурсе? О нем объявили на конклаве в Кобле — с тех пор и месяца не прошло!»

«Я не участвовал в конклаве».

«И правда! Теперь я припоминаю. Гарт Пеплошторм вызвался передать вам эти сведения».

Замп со стуком опустил на стол граненую стопку: «Так же, как вульп[3] из небезызвестной басни вызвался сообщить фермеру о дыре в ограде птичника».

«Ага! — воскликнул Сантельмус. — Видимо, Пеплошторм не удосужился поделиться с вами новостью?»

«Даже не попрощался — но я заметил, как его судно полным ходом спешило вверх по течению».

Сантельмус несколько раз скорбно кивнул — как если бы он рассматривал масштабы человеческой низости как неразрешимую загадку: «Все очень просто, хотя оглашение этой прокламации на конклаве оказалось для всех полной неожиданностью. Вы, конечно, слышали о короле Вальдемаре и его государстве, Сойванессе, что за Бездонным озером?»

Замп ответил ни к чему не обязывающим жестом: «Нельзя сказать, что мы с ним давние приятели».

«Вальдемар сравнительно недавно взошел на престол, но уже успел прославиться капризной щедростью, граничащей с расточительством. В последнее время он задумал устроить Большой Фестиваль в Морнуне, в связи с чем объявил конкурс развлекательных ансамблей всего Далькенберга, выступающих к северу, к югу, к востоку и к западу от Бездонного озера. Непосредственно нас с вами касается то обстоятельство, что через неделю в Лантине королевский арбитр выберет плавучий театр, которому предстоит представлять на фестивале Нижний Виссель».

«Неужели? И какой приз обещают победителю?»

«Руководителю труппы, завоевавшей первое место на конкурсе, будут пожалованы дворянская грамота, усадьба в Морнуне и целое сокровище — несколько сундуков металла. Соблазнительная перспектива даже для такого старого прожженного шарлатана, как я!»

«Не преуменьшайте свои заслуживающие всяческого уважения таланты! Но разве не было, по меньшей мере, наивно доверить Гарту Пеплошторму передачу мне уведомления о конкурсе?»

«Теперь это выглядит непростительным упущением, — признал Сантельмус, поглаживая подбородок. — На конклаве королевская прокламация вызвала громкие споры; одни говорили одно, другие — другое. Гарт Пеплошторм заметил: „Представьте себе, как обрадуется наш уважаемый коллега, Аполлон Замп, когда узнает о предстоящем конкурсе и о возможности получить щедрую награду! Прошу вас, предоставьте мне возможность сообщить ему эту приятную и неожиданную новость!“ Никто не возражал, и Гарт Пеплошторм тут же удалился — все предполагали, что он торопился вас найти».

«Он найдет меня в Лантине», — сухо обронил Замп.

Сантельмус глубоко вздохнул: «Значит, вы приняли бесповоротное решение. Вы намерены соревноваться в надежде получить первый приз в Морнуне».

Замп протестующе поднял руку: «Не спешите с выводами! Морнун — далеко на окраине диких степей. Зачем искушать судьбу, привлекая к себе внимание тинзит-алайских разбойников?»

Сантельмус вкрадчиво усмехнулся: «И вам не терпится узнать, удастся ли Гарту Пеплошторму избегнуть тех же опасностей?»

Замп опорожнил стопку и снова решительно поставил ее на стол: «Все мы время от времени устраиваем друг другу мелкие подвохи. Тем не менее, своекорыстная подлость Пеплошторма, продемонстрированная у всех на глазах, преступила границы дозволенного! Я намерен дать ему отпор».

«В принципе, я тоже терпеть не могу, когда людям делают гадости за спиной, — заявил Сантельмус, поднимая флягу с коньяком. — Почему бы нам не выпить еще капельку-другую, чтобы тем самым подчеркнуть наше согласие по этому вопросу?»

«Не откажусь».

Глава 3

За Готпангом широкий Виссель лениво петлял по Сарклентинской топи. По берегам к воде клонились пурпурные и сиреневые древовидные папоротники с гроздьями споровых стручков на концах длинных перистых листьев. Многочисленные каналы и соединенные протоками заводи терялись за сливающимися в сплошную череду островками зеленого и черного тростника; всюду порхали стайки черных дроздов, над самой поверхностью речной ряби носились с резкими выкриками лысухи и гагары[4]. Ветер налетал порывами, но не ослабевал полностью — что вполне устраивало Зампа, так как здесь, среди болот, не было береговых троп для тяглового скота или бурлаков, а корабельный механик, Элиас Квэйнер, все еще не починил передачу между воротом и валом гребного винта.