Инстинкт женщины - Чингиз Абдуллаев

— Ты сказала, что список будет у меня на столе уже утром, — чуть повысил он голос. Она знала, что он не контролирует свои эмоции только в крайнем случае.

— Я им три раза звонила. Они извинялись и обещали прислать ровно к одиннадцати, — с испугом пояснила Лида.

— Хорошо, — кивнул он, отпуская секретаря, — вызови ко мне Кудлина. И ни с кем больше не соединяй.

— Вы просили напомнить насчет вашего звонка в Министерство финансов.

— Не нужно. Я позвоню после перерыва. Напомни мне еще раз после перерыва.

Она вышла из кабинета. Длинные ноги личного секретаря были символом успеха фирмы. Он недовольно посмотрел ей вслед. Слишком длинные ноги, подумал он. Слишком длинные. Может, нужно даже ее убрать в другое место.

Мягко открылась дверь в кабинет. Вошел Леонид Дмитриевич Кудлин.

Ему было под пятьдесят. Мягкие манеры ресторанного метрдотеля, вкрадчивая походка, тихий голос, плавные движения рук. Редкие рыжеватые волосы коротко пострижены. Мясистое лицо и большие уши делали его чем-то похожим на слона. По-своему этот человек был легендой семидесятых, когда по всему Советскому Союзу развернулось так называемое движение «цеховиков». Именно тогда Леонид Дмитриевич организовал настоящее подпольное производство в Закавказье и в Средней Азии. Власти беспощадно подавляли любые поползновения на организацию параллельной экономики и вместе с тем признавали, что производство, налаженное «цеховиками», гораздо эффективнее неповоротливой государственной экономики.

Кудлин несколько раз имел крупные неприятности с законом, дважды был судим. Но в первом случае он получил лишь условный срок, а во втором спасла амнистия. К концу восьмидесятых, когда было наконец разрешено кооперативное движение, Кудлин довольно скоро и быстро начал организовывать сеть кооперативов, но быстро понял, что на легальном производстве нельзя по-настоящему разбогатеть.

Можно заработать миллион долларов, можно, очень постаравшись, заработать два. Но чтобы стать действительно очень богатым человеком и получить возможность распоряжаться сотнями миллионов долларов, нужно присосаться к государственным структурам. Десятки и сотни миллионов куда проще украсть.

К началу девяностых сложилась уникальная ситуация в государстве, когда за кражу сигарет из табачного киоска могли посадить в тюрьму, а кражу десятков миллионов долларов, полученных в результате продажи дешевого сырья на Запад, только поощряли. Неслыханная прибыль образовывалась в результате несоответствия внутренних и внешних цен на энергоносители. Ничего придумывать было не нужно. Достаточно было получить разрешение на вывоз сырья за рубеж и открывать счета в разных банках мира, на которые регулярно начали поступать миллионы долларов. Именно тогда и началось сотрудничество Рашковского с Кудлиным.

После возвращения отца Валентин хотел поступить на юридический факультет. Но в Минске, куда они переехали, его не приняли, объяснив это неснятой судимостью отца. Отец воспринял эту весть болезненно, словно ему нанесли личное оскорбление. Юридический был заменен экономическим, а потом — защита диссертации в двадцать три года. Работал в подпольных цехах, которыми заправлял отец. К тому времени выяснилось, что они очень богатые люди. Пока отец сидел в тюрьме, ему шли проценты за его долю в цехах. Но компаньон, обязанный отдавать эти деньги семье Рашковского, решил их прикарманить. Последовало возмездие от корпорации — компаньона нашли убитым в Ташкенте. Перед убийством ему отрезали язык и вырвали глаза, что делали только с очень большими подлецами. А Давиду Рашковскому вернули все его деньги, и он купил двухэтажный дом в Минске, где они к этому времени обосновались.

Отец был умным предпринимателем, ловким и энергичным. С кооперативами он развернулся вовсю. А Рашковский-сын к тому времени уже был легальным советским миллионером. В восемьдесят девятом Валентин переехал в Москву и связал свою судьбу с Внешэкономбанком. В конце девяносто первого, когда старая власть рухнула, именно ему предложили возглавить внешнеэкономическое ведомство, занимавшееся выдачей лицензий на вывоз нефти за рубеж. Он был молод, ему едва исполнилось тридцать лет, но в то восторженное время это считалось несомненным достоинством. К нему под крыло ринулись десятки дельцов. И почти сразу приехал отец. Он довольно быстро объяснил сыну, что иметь дело с десятком людей, даже предлагавших миллионы долларов, значит погубить и свою репутацию, и свою жизнь. Следовало отобрать несколько надежных, самых надежных людей и через них вести свою деятельность. Одним из таких самых надежных оказался бывший компаньон отца — Леонид Дмитриевич Кудлин.

За два года работы Рашковского во внешнеэкономическом ведомстве они перекачали на Запад невероятное количество нефти и газа, играя на разнице старых советских цен в рублях и новых, настоящих, цен в долларах. Говорили, что теперь Кудлин «стоил» пятьдесят-семьдесят миллионов долларов. Сколько стоил сам Рашковский, не знал никто. Но цифра в миллиард долларов была более чем реальной. Распродажа бывшей империи была самым выгодным предприятием в истории человечества. Бессовестные молодые люди, случайно оказавшиеся во власти, разворовали и разграбили собственную страну, втоптав в грязь ее достоинство и величие. Миллиарды долларов осели на зарубежных счетах. Миллиарды долларов были разворованы. Миллиарды долларов тратились на казино, длинноногих девочек, наркотики, нехитрые удовольствия, которые могли дать деньги. Идолы были разбиты. Памятники сносили. Бога поминали всуе. Все заменил доллар. Дорвавшиеся до власти молодые проходимцы сделали все, чтобы превратить некогда великую страну в нищую приживалку.

В девяносто третьем Рашковскому пришлось уйти. Но к этому времени в Москве уже вовсю гремели выстрелы, и криминальные авторитеты сводили счеты друг с другом. Именно тогда к Рашковскому съехались самые известные преступные авторитеты стран СНГ. И именно тогда он получил самое лестное в своей жизни предложение.

— Что у нас нового? — недовольно спросил Рашковский. — Я просил найти мне нового человека. Неужели так трудно подобрать одного нормального секретаря.

— Найдем, — вкрадчиво ответил Кудлин, — мы стараемся сделать так, чтобы тебе понравилось. — Они были знакомы много лет и говорили на «ты».

— Что у нас с Министерством финансов? — поинтересовался Рашковский.

— Центральный банк хочет отобрать лицензию у Перевалова. Минфин поддерживает это решение.

— Нужно объяснить им, чтобы не отбирали, — зло бросил Рашковский.

— Уже объяснили, — кивнул Кудлин, — завтра будет встреча в «Праге». Предупредить всех, как обычно?

— По полной программе, — кивнул Рашковский, — и не забудь позвать Перевалова. Он нам сейчас нужен.

Кудлин кивнул в знак согласия. Только он знал, кто именно сидел перед ним. Для всех остальных это был бывший правительственный чиновник, бывший ведущий сотрудник Внешэкономбанка, нынешний руководитель банка «Армада». Для посвященных — сын Давида Рашковского, одного из легендарных «цеховиков» брежневского периода, нужный человек, который заменил отца на посту «цехового судьи». И наконец, только для самых посвященных он был некоронованным королем российской мафии, своего рода вершителем судеб миллионов людей, вращающихся в сфере его интересов. Кудлин отметил у себя в блокноте фамилию Перевалова. Он знал, что от приглашений Рашковского не отказываются. Никто и никогда. Если не хотят получить вместо следующего приглашения пулю в голову.

Глава 3

Университетская атмосфера с ее суетой, смехом и шутками на ходу куда-то вечно спешащего молодого народа всегда радовала ее. Множество умных лиц, пытливых глаз — будущее нации — так думалось ей. А эти ребята чем-то напоминали ей и собственную молодость — период надежд, ожидания необыкновенного будущего. И становилось немного грустно, когда ей уступали дорогу, прижимаясь к стенке. Она улыбалась милым девушкам и кивала вежливым парням. А как-то услышала за спиной восхищенный шепот мальчишек, обсуждавших достоинства ее фигуры. А что, приятно…

Она по-прежнему следила за своей фигурой, установив для себя строжайшую диету, и делала по утрам двадцатиминутную зарядку. Не пренебрегала и тренажерами, которые были установлены в их спортивном зале, понимая, как важно сохранять эластичность суставов. Никому не признаваясь, ходила к косметичке, делала маски, массажи. Кожа у нее была сухой, и она пользовалась увлажняющими кремами.

В университет приехала в новом костюме, который, она это знала, подчеркивал безупречные линии ее фигуры. Юбка чуть выше колен позволяла видеть ее красивые ноги, высокий каблук делал походку упругой, соблазнительной. Уже входя в деканат, она услышала за спиной: