Похищенное сокровище - Катриона Флинт

Йорк поклялся отомстить, когда коляска увозила его в Таксон, и публично повторил угрозу в городе, в то время как врач извлекал дробину из его белоснежного тела. Слухами земля полнится, и Кэт не один раз была предупреждена о нависшей опасности. Это ее не удивляло: Йорк не из тех, кто забывает оскорбления.

Таким образом, причиной сегодняшней встречи была жажда мести. Это как нельзя лучше устраивало Кэт. Она хотела раз и навсегда решить вопрос о владении Фэнси Леди: прииск должен принадлежать ей. Решительно настроенная, Кэт была готова вырвать жало у этой белокурой змеи, предательски напавшей на нее. И доказать, что шотландская женщина знает, что такое месть. Она клятвенно обещала сохранить рудник до возвращения Джона. Прииск должен работать, пока отец сам не приступит к делам. Фэнси Леди был смыслом жизни Джона Стюарта, его мечтой и гордостью. И Кэт, готовая на самопожертвование, решила идти до победного конца, защищая прииск. В противном случае она ни за что не согласилась бы сегодня встретиться с Эме-том Вестоном Йорком Вторым. Пусть его подлая душонка горит в аду!

Именно поэтому Кэт верхом прискакала в Таксон к отелю «Орндорф» за час до условленного времени, собрав перед битвой все мужество и всю гордость своих воинствующих предков.

Кэт нравилась толкотня и суматоха Олд Пабло (так называли город местные жители), и, проезжая по центральной улице к отелю, она с удовольствием смотрела по сторонам, наблюдая за шумным подвыпившим людом.

И днем и ночью на улицах и дворах стоял оглушительный шум. Таксон был единственным поселением в этой части южной Аризоны, которое по праву называлось городом. Его звуки ласкали слух фермеров, ковбоев, солдат и рудокопов, которые стекались сюда изо всех отдаленных, Богом забытых глухих местечек, из которых собственно и состояла Аризона.

Простуженно скрипели ветряные мельницы. Колокола на церкви святой Августины монотонно звонили весь день и заунывно стонали во время похорон. В Таксоне много хоронили. Слишком часто споры разрешались единственным способом: за людей говорили ружья. Случались также вспышки оспы и малярии, оставлявшие многочисленные трупы. Список жертв пополняли мертворожденные. Словом, мало кому удавалось дожить до преклонного возраста — смерть предпочитала забирать молодых.

Салоны, игорные залы и бордели гудели ночи напролет, смолкая лишь с первыми лучами солнца, когда уличные торговцы водой, хворостом и овощами заполняли город. Сладкозвучными индейскими, мексиканскими и китайскими напевами они зазывали покупателей, расхваливая на все лады свой товар.

Оглушительные крики возниц, погоняющих буйволов, запряженных в почтовые дилижансы и грузовые повозки, которые то и дело громыхали вниз и вверх по Мейн Стрит, постоянно сопровождались лаем собак, ржанием лошадей и истошным ослиным криком. До появления в здешних местах американцев улица называлась Эль Камино Рил. Это была королевская дорога из Вера Круза в Мексико Сити и Таксон — путь, проложенный знаменитыми конкистадорами.

Строительство железной дороги не принесло существенных перемен, а лишь добавило к городской разноголосице пронзительный паровозный свист. В Аризоне все еще оставалось достаточно отдаленных мест, куда невозможно было добраться на поезде, поэтому количество колясок и повозок с лошадьми не уменьшилось.

Недалеко от конюшен Литервуда Кэт окликнул старик Авинг.

— Приветствую тебя, девочка! Великолепное утро, не правда ли? А когда я увидел тебя, оно еще больше посветлело!

Кэт остановила свою кобылу, поджидая старика.

— Так, так, Нэт. Похоже, ты собираешься вскружить мне голову комплиментами! — поддразнила она его.

Старик покраснел, густой румянец просвечивался сквозь редкую щетину на его лице. Он смущенно стянул с головы видавшую виды шляпу.

— Нет, вот те крест, чистейшая правда. Я очень рад тебя видеть. Моя бедная старая лысая головушка вчера чуть не сгорела до тла и не обуглились после того, как это дьявольское отродье (я говорю о моем вороном жеребце) съело мою соломенную шляпу.

— Так ты ж его, наверно, держишь в черном теле?

Нэт возмутился.

— Ему дают отборное зерно. Это он из вредности. Несносное животное. Моя любимая шляпа, почти совсем новая… Так трудно найти шляпу, которая бы подобающим образом сидела на голове. А этот мошенник взял и съел ее.

Кэт, не сдержавшись, рассмеялась. Она хорошо знала, более того, даже помнила запах хваленой шляпы Нэта.

— А ты случайно не захватила с собой чудодейственной мази, которая лечит ржоги, а, девочка? Мне бы она сейчас очень пригодилась, — с надеждой спросил старик.

— К сожалению, нет. Но в следующий раз я обязательно привезу, — пообещала Кэт. Затем отвернулась, пытаясь скрыть печаль, нахлынувшую вместе с воспоминаниями об отце, который любил подшучивать над ее «змеиной» мазью. Однако лекарство уже спасло жизнь четверым. Боже, как ей хотелось, чтобы отец оказался сейчас здесь, рядом! Услышать бы его веселый, дразнящий голос…

Слезинки заблестели в бирюзовых глазах Кэт. Заметив их, Нэт смущенно кашлянул и попытался отвлечь ее от горьких мыслей, предложив присмотреть за кобылой, пока Кэт будет находиться в городе. Но девушка молча решительным движением руки отказалась от услуги и продолжила свой путь к «Орндорфу». Ее появление в Олд Пабло утром не осталось незамеченным. Головы, повернувшиеся ей вслед, были ярким свидетельством проявленного интереса. Отчасти потому, что в месте, где на добрых две сотни мужчин приходилась одна женщина, любая симпатичная особа привлекала живейшее внимание. Еще и потому, что русоволосая обладательница огромных выразительных глаз считалась самой видной красавицей Таксона с тех самых времен, когда ее мать пела в салоне Вита. Но, пожалуй, наибольшее любопытство вызывала одежда девушки.

Уезжая из дома ранним утром, Кэт, спасаясь от сильного февральского мороза, была закутана в красочный разноцветный шерстяной сирап. Но к тому времени, когда она достигла города, яркие солнечные лучи прогрели воздух и заметно потеплело.

Поэтому тяжелый мексиканский плед, привязанный позади седла, болтался, как попона.

Сейчас на ней был любимый повседневный горчичного цвета костюм из хлопчатобумажного твида. Свободную полуприлегающую блузку незамысловатого покроя дополнял черный кожаный жилет. Рукава блузки были высоко закатаны, верхние пуговицы расстегнуты, обнажая тело. Костюм явно предназначался для верховой езды. Серединный шов юбки плавно превращал ее в широкие брюки, из-под которых виднелись черные дорожные ботинки без каблуков, доходившие до середины икры.

Остановившись в проулке Мейн Стрит напротив «Орндорфа», Кэт привязала лошадь к перекладине. На ходу стягивая с рук перчатки и небрежно бросая их на плоское дно своей черной фетровой шляпы в испанском стиле, она прошла через входную дверь лучшего отеля Таксона и остановилась у стойки портье в холле.