Золотарь, или Просите, и дано будет… - Генри Олди

Ладно, сделаю художественный образ: «Их мечи скрестились, упруго подрагивая.» Гению понравится. Ему по душе эротические аллюзии. А что взгляды мечей, один из которых уткнулся? Тоже скрестились? Нельзя, тавтология. Ну, допустим, взгляды встретились. Мечи скрестились, взгляды встретились…

И разошлись, как в море корабли.

С прыжком через голову назад все ясно – обратное сальто. Если угодно – ловкое обратное сальто. Потрясающе ловкое, энергичное, самое обратное в мире сальто. Каждому существительному – по три прилагательных. Во-первых, это красиво…

Телефон громко запротестовал.

– Да! Слушаю!

– Саша! Антончик очнулся!

Раньше я готов был убить бывшую за "Антончика". Слышать не мог. Бесился, так раздражало. А сейчас – ей-богу, расцеловал бы.

– Как он?

– Доктор говорит, выкарабкается. Сашенька, я всю ночь не спала, молилась… Это знак. Я сердцем чую, это знак нам с тобой. Мы неправильно живем. Нет, ты не подумай, я тебя назад все равно не приму. Я о другом. Нам надо пересмотреть все, абсолютно все…

– К Антошке пускают?

– …все ценности. Они ложные. В них нет спасения…

– Пускают или нет?!

– Пока нет. Можешь не ездить. Я же понимаю, ты занят… Все, что надо, я принесла. Лекарства купила, кефир, санитарке дала десятку, чтоб ухаживала. Представляешь, она еще и фыркнула! Что мне, мол, ваша десятка! Я с нее не разбогатею… А сколько надо было дать? Как ты думаешь?

Бывшая тарахтела, как швейная машинка. Я не слушал ее. Антошка выкарабкается. Остальное не имело значения. В такие минуты веришь чему угодно. Доктор сказал, доктор знает, что говорит. Она молилась, а я, сволочь, водку пил. И совесть за глотку – цап…

– …надо бежать. Я тебе позже перезвоню.

– Если вдруг пустят, поцелуй за меня Антошку. Я…

– …опаздываю! Эта Лямцер – ты ее помнишь? – такая вредная…

– …постараюсь заехать…

Отбой.

За окном лежал снег. На крышах гаражей, ветках деревьев, на дешевеньких "аттракционах" детской площадки. Двор-патриций закутался в белую тогу. Лохматый барбос, дурея, кувыркался в сугробе. Сосед с третьего этажа прогревал свою "Волгу". Оба старенькие, и сосед, и машина…

Жизнь продолжалась.

"Мечи закружились в причудливом танце…" Чего я придираюсь? Ну, закружились. Ворчун ты, Золотарь. Канцелярская крыса. Выворачиваешь гениям руки, бьешь по темечку учебником грамматики. А они уходят из трудного положения прыжком через голову назад. Тебе за это еще и платят…

…выворачиваешь руки… по темечку…

Номер телефона, выписанный мне по рецепту, сам лег под пальцы. Не то чтобы я не доверял обещанию Чистильщикова. Доверяй, но проверяй, как говорила моя бабушка.

– Капитан Заусенец! – бодро отрапортовали с той стороны.

– Доброе утро. Это Золотаренко. Помните? У меня сын…

– Помню. Только коротко, у меня мало времени.

Хорек был чертовски неприветлив.

– Я вчера… нашел… – мямлил я, теряя нить разговора. – Антону угрожали! На форуме… К вам я не дозвонился.

– Я был на совещании.

– Чистильщиков обещал вам передать. Он забыл, да?

– Мне все передали. Не беспокойтесь.

– Ну и что?

– Ничего. Если вы понадобитесь, я вас вызову. До свидания.

– Погодите! Вы выяснили личность…

Хорек сбежал. Ладно, пойдем в обход.

– Алло! Вадим Петрович? Это Золотаренко.

– Здравствуйте, Александр Игоревич, – рокотнул в трубке бас ассенизатора. – Вы извините, я сейчас очень занят. Я вам перезвоню минут через десять.

И я остался наедине с Эльдаром и Берендилом.

«Отшагнув правой ногой достаточно далеко и вытянув назад левую руку, Эльдар коротко, несильно – но быстро уколол соперника в правое бедро, защищать которое латной перчаткой на левой руке было не слишком, скажем так, удобно, а больше, по сути, нечем. Сперва он хотел попробовать дотянуться до внутренней стороны левого бедра, где можно нанести, если знать анатомию, гораздо более опасные для жизни повреждения кровеносной системы организма…»

Вот это я ненавидел больше всего. Зуб даю, описание поединка гений утянул с какого-нибудь оружейного форума. И трясся над каждым словом, как Сирано де Бержерак над "Агриппиной". Сразу вспоминается знаменитое:

"Я протестую при мысли, что изменит он одну хотя бы запятую…"

Звонок.

– Да!

– Это я, – Чистильщиков был краток. – Мы проверили вашего ублюдка, Александр Игоревич. Стопроцентное алиби. Студент из Новосибирска. С сентября никуда из города не выезжал.

– Это точно?

– Без вариантов. Дурак, но безобидный. Если не считать всякой байды на форумах…

– Он мог к кому-то обратиться! Нанять…

– Киллера? Банду отморозков? Вы – взрослый человек, Александр Игоревич. Разумный человек. Вы не хуже меня понимаете: никого ублюдок не нанимал. И в Харьков тайком не ездил. Здесь другое…

– Совпадение? Сдуру брякнул на форуме, а тут какие-то гопники – руки, голова…

– Это не телефонный разговор, – вдруг сказал Чистильщиков. Голос его потускнел, утратил глубину. Я слушал запись: старую, магнитофонную, с осыпающейся ленты. – Давайте так. Я тут кое-что пробью до упора. И свяжусь с вами. Нам надо поговорить.

Он помолчал и добавил:

– Кажется, вы мне подходите.

Это было похлеще, чем прыжок через голову назад.

2

С минуту Золотарь тупо глядел перед собой. Очнувшись, с брезгливой злостью ткнул пальцем в кнопку «Off» – словно клопа раздавил. Он изо всех сил старался убедить себя, что и знать не желает, для чего он «подходит» Чистильщикову. Левое веко нервно дергалось.

Экран монитора.

Черные буквы-букашки.

Они разбегались по накрахмаленной простыне, не желая складываться в "напружиненные мечи". Через четверть часа Золотарь в сердцах плюнул. Вытер дисплей носовым платком и опять взялся за телефон.

Длинные гудки тоскливо ползли в никуда. Их караван, качая горбами, исчезал в недрах телефонной сети. Капитан Заусенец трубку брать не желал. Категорически. Закипая, Золотарь перенабрал номер. Представилось идиотическое: хорек, весь в черном, копируя агента из фильма "Матрица", уклоняется от бьющих в него вызовов.

Еще одна попытка.

В ответ квартира взорвалась отчаянной трелью. Не телефон – дверной звонок. Золотарь кинулся в коридор, надеясь, что это явился злополучный капитан.

– Кто там?

– Золотаренко? Налоговая милиция!

Глазок зажали ладонью. Ничего не разобрать. В животе закопошился мерзкий холодок. Что, брат? Не подал декларацию за прошлый год? Собрать справки по издательствам – та еще морока. Время терпело – до конца марта. Какого черта? Изменили сроки подачи?!

Автоматным затвором лязгнул замок.

– Уклоняемся, гражданин?

– Я не…

– Купился! Купился, лопух!

В прихожую, хохоча, как бешеная гиена, ввалился Кот – Костя Семенюк, бывший одноклассник. Разя перегаром, он стал хлопать "лопуха" по плечам: с маху, от души. Будто задался целью выбить всю пыль, скопившуюся за годы бумажной работы. Как при этом Кот ухитрялся не уронить сумку, откуда выглядывала бутылка "Прайма", оставалось загадкой.

Бутылок Семенюк не ронял никогда.

– Сдрейфил? Усрался? Не боись, старик – отмажем! Адвокат я, или где? Давай, шевели копытами! За стол! Накатим по маленькой…

– У меня работа…

– У всех работа!

– Мне редактуру…

– Всем редактуру! Что ты ломаешься, как целка?

Слабые попытки сопротивления были пресечены в зародыше. Если Семенюк с таким же напором выступает в суде… В школе оба слыли хулиганами – стреляли из "воздушки" голубей и подкладывали на тротуар картонную коробку с кирпичом внутри.

Пнёшь – детям радость.

Опомнившись, Золотарь с удивлением обнаружил, что сидит за столом на кухне. В руке – рюмка, на столе – нарезка салями, ржаной хлеб и банка огурцов. Набор "Выпей сам", мечта холостяка.

– Со свиданьицем! Будьмо!

Семенюк дернул кадыком, заглатывая водку, и смачно захрустел огурчиком.

– Чё поделываешь? Буквари правишь?

– Я учебниками не занимаюсь.

– Темнота! Букварь – это книга. На фене. Понял?

– Ты юрист или бандит?

– С кем поведешься, с тем и наберешься! – беззаботно отмахнулся Кот. – Тяпнем по второй, а? За бог с нами и хрен с ними!

"Ну и напьюсь. И ладно," – с ухарской обреченностью подумал Золотарь, закусывая кружком колбасы.

– На жизнь хватает? С редакторских-то дел?

– Не жалуюсь.

– А мне не хватает, – Кот пригорюнился. – Полста штук зелени надо. Чтоб судьей стать. Хочу – судьей!

– Зачем, ваша честь?

– Судья – это круто! Знаешь, какие дела можно ворочать? Главное – вступительный взнос наскрести.

– Ты б меньше квасил! – вдруг озлился Золотарь. – День на дворе, а ты уже хорош.

– Сегодня – можно! Старик, я дело выиграл! Такое дело, что… Наливай!

Только сейчас Золотарь обратил внимание, что гость облачен в шикарный костюм. На шее, сбившись набок, болтался "осиной" расцветки галстук. Стрижка "ёжиком" и пунцовая физиономия делали Кота похожим на "братка", принарядившегося на корешову свадьбу.