Однажды орел… - Энтон Майрер

В заключительной части романа автор касается вопроса о соперничестве, существующем между представителями командований различных видов вооруженных сил и родов войск США, в котором как в зеркале отражается соперничество между монополиями, главным образом производящими оружие. Не обойдена Э. Майрером и проблема англо-американских противоречий, которая наиболее рельефно выражена в диалоге между американским офицером Беном Крайслером и спесивым английским офицером Роыни, презрительно назвавшим американцев «дельцами» и заявившим, что пусть уж они занимаются торговлей и снабжением и отдадут англичанам право военного руководства в войне.

Таковы некоторые социально-политические аспекты романа Э. Майрера «Однажды орел…».

Прочитав книгу, нельзя отрешиться от впечатления, что Майрер, как писатель, «болеет» за американское общество. Он стремится показать и утвердить присущие как людям, так и системе «хорошие» черты, противопоставляя их «плохим». Отстаивая образ жизни «свободного» мира, он скорее сетует на его «беды» и своей критикой хочет как бы «улучшить» его. Именно это и вынуждает автора невольно вторгаться во многих местах в самую сущность проблемы в ее социальном смысле. Поэтому, хотя основу и составляет личный конфликт и связанное с ним противопоставление «хороших» людей «плохим», — делается это в ромапе не отвлеченно, не только посредством художественных и эмоциональных средств, но на определенном историческом и общественном фоне, что придает жизненную и социальную глубину и правдивость образам героев, позволяет через их мысли, чувства и поступки показать господство социальной несправедливости в самой капиталистической Америке и ее проявление в вооруженных силах.

Превосходство реалистического начала в романе «Однажды орел…», в целом прогрессивная, антимилитаристская позиция автора, наличие большого фактического материала, социальная заостренность и злободневность в нем внутренних и внешнеполитических проблем США делает роман интересным для советского, и прежде всего военного, читателя.

Несмотря на наличие ряда уязвимых сторон в позиции Э. Майрера, при известных, отмеченных выше недостатках, его ромап тем не менее способствует осмыслению и пониманию читателем подлинной картины жизни, уклада и взаимоотношений в американской армии и способствует правильному пониманию ее характера и места в государственной и общественной системе Соединенных Штатов Америки.

Часть первая. Фруктовый сад

Глава 1

— Все это представляется мне таким далеким, — сказала Силия Хэрродсен. — Париж, Берлин… А эта бедная, маленькая Бельгия… Ты действительно думаешь, Сэм, что и нас втянут в это дело?

— Я же сказал тебе, что втянут.

— Но ведь, кроме тебя, никто так не думает.

— Я здесь ни при чем.

Силия слегка прикусила нижнюю губу.

— Ты говоришь так просто потому, что хочешь поехать туда и повидать мир. Меня не обманешь, и даже не пытайся, Сэм Дэмон.

Силия сидела на отполированной временем, видавшей виды скамейке. Повернувшись назад, в сторону палисадника, она посмотрела на дом, в котором жила семья Дэмонов. В мягких июньских сумерках он выглядел бесцветным, обветшалым. На облупившихся стенах во многих местах торчали подчеркиваемые тенями дранки. С веранды доносились приглушенные расстоянием голоса споривших о чем-то людей, изредка перемежающиеся стуком бутылки о стакан.

— Папа, во всяком случае, говорит, — продолжала Силия, — что мы не настолько глупы, чтобы ввязываться в бесполезные конфликты в Европе.

— Возможно, — ответил Сэм Дэмон. Он сидел на траве около скамейки, обхватив сильными руками колени, — Только ведь иногда ты оказываешься втянутым во что-нибудь независимо от того, хотел ты этого или не хотел.

— О, ты слишком уверен в себе!

Сэм Дэмон промолчал, и это рассердило Силию. Это была высокая стройная девушка со светлыми волосами и темно-синими глазами, которые пытливо пронизывали все, на чем останавливался ее взгляд. Несколько секунд она пристально смотрела на Сэма, потом, гордо вскинув голову, продолжала:

— Ты знаешь далеко не все.

— В самом деле? — спросил он, широко улыбаясь.

С улицы, от того места, где находилась кузница Клаузена, донесся нарастающий треск, перешедший затем в громкий непрерывный рев. Через несколько секунд, поднимая облака пыли, мимо проехал величественный туристский «паккард» коричневого цвета. Водитель — стройный молодой человек в светлом пыльнике и темной кепке из шерстяной ткани — снял руку с блестящей деревянной баранки руля и, махнув ею, что-то крикнул им. Однако из-за шума мотора разобрать слова было невозможно. Автомобиль неожиданно рыскнул в сторону, и молодой человек поспешно ухватился за руль обеими руками. Силия ответила ему взмахом руки. За машиной, неистово крутя хвостом, с громким лаем несся большеголовый лохматый пес кузнеца Фрица Клаузена, а позади него, в облаке рыжевато-золотистой пыли, размахивая палками и улюлюкая, бежали два мальчугана.

— Смотри, смотри, — оживленно заметил Сэм, — до смерти испугался, что не удержит машину и перевернется вместе с ней.

— Ничего подобного!.. А ты-то и вовсе не умеешь водить машину, — возбужденно возразила Силия.

— Хочешь, давай поспорим.

Силия взглянула на него с удивлением:

— А где это ты успел научиться?

— На сортировочной станции… на грузовике.

— У-у, грузовик… А ты знаешь, когда мне исполнится двадцать один год, у меня будет свой автомобиль — «олдс ранэбаут». Ты видел, какие они? В «Сатэрдэй ивнинг пост» была цветная фотография. Крылья желтые, а обивка кожаная, зеленая. Просто прелесть! А ты, Сэм, хотел бы иметь свою машину?

Сэм повернулся и несколько секунд молча смотрел на нее. Это был высокий мускулистый молодой человек с несколько вытянутым угловатым лицом и спокойным взглядом серых глаз, взглядом, который часто выводил Силию из себя. Она несколько раз смотрела, как он играет в футбол и бейсбол, и три раза танцевала с ним, из них однажды на официальном балу, когда гости были в вечерних костюмах и платьях. Она влюбилась в него, когда ей было всего тринадцать лет, но вечная задумчивая молчаливость Сэма часто приводила ее в бешенство.

— Да ну же, не строй из себя саму непроницаемость! — вспылила она. — Конечно, тебе хотелось бы иметь машину…

— Разумеется, — согласился он спокойно. — Когда-нибудь и у меня будет машина.

— Конечно, я не вижу никаких препятствий к тому, чтобы она у тебя была, — сказала Силия, раздраженно осматриваясь вокруг.

С большой старой яблони около них, глухо ударившись о землю, упало зеленое яблоко.

— Июльское обсыпание! — пробормотал Сэм.

— «Июльское обсыпание!» — передразнила его Силия. — Сейчас еще июнь, а не июль. — Она презрительно оттолкнула яблоко ногой. — Папа говорит, что у тебя могло бы быть прекрасное будущее… Он говорит, что ты обладаешь многими необходимыми качествами: умственными способностями и самодисциплиной… — Она замолчала, поглядела на Сэма, но он, казалось, внимательно рассматривал ствол яблони в том месте, где веточки оставили аккуратные ряды круглых темных ямок. — Папа говорит, что ты слишком импульсивен, слишком мечтателен и витаешь в облаках. — Она наклонилась вперед и почти вплотную приблизила свое лицо к нему. — Говорит, что ты понапрасну растрачиваешь свои самые лучшие годы, Сэм. Работа на ферме, игра в бейсбол… и эта нелепая работа ночным портье в гостинице… Ради чего ты работаешь там, Сэм? Посмотри, какие у тебя синие круги под глазами.

— Мне платят там двенадцать долларов пятьдесят центов в неделю. Ради этого и работаю, — ответил он резко.

— Ты мог бы зарабатывать намного больше, если бы не был таким упрямым…

На веранде, затянутой противомоскитными сетками, раздался взрыв смеха и послышался веселый голос с выкриками на провинциальный манер:

— Нет, нет, нет! Этим летом они прорвутся и под рев духовых оркестров и глокеншпилей с развевающимися на них волчьими хвостами пройдут гусиным шагом по парижским бульварам. Точно так же, как это было в прошлый раз. Они профессионалы, мистер Верни, и уж что-что, а военное дело знают, как свои пять пальцев. А вы хотите вложить в это свои деньги. Я видел их в Пекине. О, они никогда не ошибаются!

— И все же на Марне кто-то явно допустил ошибку, — возразил монотонным охрипшим голосом старик Джордж Верни.

— Это не более чем временная задержка.

— Если почти два года, по-вашему…

— Подождите, подождите. Этим летом они дадут тупоголовым англичанам возможность обескровить себя, а потом будет «Hoch der Kaiser!»[1] и «Даешь Париж!». Запомните мои слова…

— Пег сказала мне, что твой дядя Билл возвратился и на этот раз останется здесь, — заметила Силия. — Это правда?