Ночные тайны королев - Жюльетта Бенцони

Новость была столь же неожиданной, сколь и бесценной. Первым делом Нарцисс позаботился о том, чтобы остаться единственным человеком, узнавшим тайну императрицы. В тот же день незадачливый слуга споткнулся и упал с лестницы, да так неудачно, что свернул себе шею, а порочащие Мессалину сведения были упрятаны в недра секретарского архива. До поры до времени, разумеется…

Но с некоторых пор Лициска все реже заглядывала в притон, а потом и вовсе перестала показываться в Субуре. Видимо, ей наскучило посещать улицу проституток…

Внизу, на арене, лежали изуродованные трупы и громко стонали раненые. Сладковатый запах свежей крови щекотал ноздри, возбуждая зрителей.

– Бей его! Кончай! – вопил Клавдий, размахивая руками.

Сидящая рядом Мессалина делала вид, что ее очень занимают бои гладиаторов. Она хлопала в ладоши, кричала и опускала вниз большой палец, требуя смерти побежденного. Но все чаще ее взгляд останавливался на соседней трибуне, где вместе с друзьями сидел молодой белокурый красавец, не спускавший глаз с арены.

Гай Силий, самый красивый мужчина в Риме, занимал блестящее положение в обществе: он стал уже почетным консулом, хотя на эту должность назначали только по достижении сорока трех лет. Однако бывают же исключения из правил!

Почувствовав чей-то пристальный взгляд, молодой человек обернулся – и тут же по его спине пробежал холодок. Силий испугался.

– Берегись, ты понравился императрице, – предостерег консула один из его друзей.

– Пусть боги берегут меня, – отшутился Силий.

Мессалина, вся в золотых украшениях, очаровательная в своем белом одеянии с наброшенной поверх великолепной накидкой зеленого переливчатого шелка, яркими вспышками света отражавшего солнечные лучи, смеялась и говорила подругам:

– Поспорим, что он опять обернется?

И Силий обернулся и впервые встретился глазами со взглядом императрицы. Оба вдруг почувствовали себя так, словно одни очутились в этом огромном цирке: окружающие будто куда-то исчезли. Силию не доводилось еще видеть женщину, которая была бы так зовуще привлекательна и вместе с тем так естественна, как юная императрица. Каждое ее движение было исполнено грации. Что бы она ни делала, все у нее получалось так изящно, что смотреть на нее было одно удовольствие. Его влекла к Мессалине какая-то необъяснимая сила, и он застыл на месте, пожирая ее глазами и осыпая в мыслях поцелуями…

У выхода молодого консула поджидал слуга с приглашением на ужин во дворце.

Юния, жена Силия, близкая подруга Агриппины, племянницы Клавдия, люто ненавидела Мессалину. Узнав о приглашении, она тихо сказала мужу:

– Смотри, Силий. Ты знаешь, скольких она погубила…

– Но это всего лишь приглашение на ужин, – пробормотал консул.

– Поступай как считаешь нужным, но потом не говори, что я тебя не предупреждала, – зло бросила Юния и ушла в свои покои.

Силий пожал плечами, безуспешно пытаясь скрыть замешательство. С наступлением сумерек он все же отправился на Палатин.

В зале дворца его ждала одна только императрица. Ужин был великолепен, и тихая музыка совсем не мешала беседе. Юные рабы дивной красоты, с завитыми волосами и блестящими глазами, бесшумно сновали по залу, меняя блюда на столе. Сначала подали салат из зелени с крутыми яйцами, затем – пудинг из крапивы и абрикосы, запеченные с мятой. Пригубив вино с привкусом мирта, Силий отведал голубей, фаршированных отрубями, и морского окуня с сыром. Виночерпий почтительно посоветовал ему попробовать красного формийского и лишь после этого приступать к устрицам с Лукринского озера и лакомиться желе из козьего молока…

Исход вечера был давно предрешен, но императрица ощущала какую-то странную неловкость. Пока Мессалина ждала Силия, ей казалось, что она сгорает от желания, но, оказавшись с ним наедине, женщина вдруг испугалась совершить неверный шаг. Прежде она всегда полагалась на свои чувства, однако на этот раз опасалась, что безоглядная страсть может отпугнуть любовника, а чувственность показаться вульгарной. Кончиками пальцев она легонько провела по руке мужчины. Этой малости оказалось довольно, чтобы внезапная дрожь сотрясла все его тело. Переполненный желанием, Силий судорожно вздохнул.

– Я безумно в тебя влюбился, – прошептал он.

– Я видела приближение твоей любви, – ответила Мессалина. – Мне следовало вовремя отослать тебя, но я всего лишь слабая женщина… И я не смогла справиться с собой, когда мне захотелось прикоснуться к тебе…

В каждое свое слово Мессалина старалась вложить побольше нежности. Потрясенная, она вскоре осознала, что это не очередное увлечение, что она впервые в жизни по-настоящему полюбила…

Когда Силий ушел, Мессалина уснула. О нет, она не утомилась, просто на нее снизошло доселе неизведанное умиротворение, ничуть не похожее на тяжелое забвение после привычных оргий.

Силий вернулся домой глубокой ночью. Покинув покои Мессалины, он долго бесцельно бродил по городу – растерянный, не знающий, во что верить и на что надеяться. Но если он наивно полагал, что дело кончится одним свиданием, то он ошибался. Еще до полудня молодой консул получил лестные и вместе с тем тревожные знаки внимания: слуга Мессалины вручил ему старинный расписной кубок, из которого он пил вино прошлой ночью.

– Неужели Юния была права? – прошептал обеспокоенный Силий, но, когда к вечеру от Мессалины принесли новое приглашение посетить дворец, сомнения тут же покинули его.

Силий приказал банщику размять ему тело для придания членам гибкости. При одной лишь мысли о Мессалине молодой человек чувствовал, как по его жилам разливается огонь вожделения. Едва дождавшись часа, когда на город опустились сиреневые сумерки, молодой консул поспешил на свидание. Ему льстила страсть императрицы, сулящая к тому же немалые выгоды, но он также сознавал, сколь опасна эта связь.

…Со временем Силий перестал бояться. Отправляясь во дворец, он старался не думать о возможном скандале и жестоком наказании, а от души радовался дорогим подаркам, внушая себе, что он не раб, а повелитель своей возлюбленной.

Обуреваемая страстью императрица не замечала козней Агриппины, пытавшейся устроить будущее своего малолетнего сына Нерона, которого в мечтах она уже видела на императорском троне. Племянница льстила дяде, пересказывала сплетни о его жене и на все лады расхваливала Нерона, прося Клавдия усыновить способного мальчика…

Мессалина тем временем подыскивала Силию достойное жилище, дабы без помех предаваться бурным любовным утехам.

Вскоре, однако, ей надоело скрывать свою любовь. Безумие, свойственное ее натуре, толкало Мессалину на безрассудства. Пускай весь Рим знает о ее чувстве к Гаю Силию!