О чём думает моя голова (сборник) - Ирина Пивоварова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Было утро. Светило ослепительное солнце. Небо было синее, как раз о таком я мечтала вчера!
Редкие снежинки, кружась, влетали в комнату. Ветер тихо колыхал занавески, а в небе, во всю его ширь, плыла тоненькая белая полоса.
Она всё удлинялась, удлинялась… Конец её расплывался и становился похож на длинное перистое облако. Всё вокруг было синее и тихое. Мне надо было торопиться: стелить постель, завтракать, звонить Коле, – но я не могла сдвинуться с места. Это синее утро заколдовало меня.
Я стояла босыми ногами на полу, глядела на тонкую самолётную полоску и шептала:
– Какое синее небо… Синее, синее небо… Какое синее небо… И падает белый снег…
Я шептала так, шептала, и вдруг у меня получилось, как будто я шепчу стихи:
Какое небо синее,И падает снежок…
Что это? Ужасно похоже на начало стихотворения! Неужели я умею сочинять стихи?
Какое небо синее,И падает снежок,Пошли мы с Колей ЛыковымСегодня на каток.
Ура! Я сочиняю стихи! Настоящие! Первый раз в жизни!
Я схватила тапки, наизнанку напялила халат, бросилась к столу и принялась быстро строчить на бумаге:
Какое небо синее,И падает снежок,Пошли мы с Колей ЛыковымСегодня на каток.
И музыка гремела,И мчались мы вдвоём,И за руки держались…И было хорошо!
Дзы-ынь! – вдруг зазвонил в прихожей телефон.
Я помчалась в коридор. Наверняка звонил Коля.
– Аллё!
– Это Зина? – раздался сердитый мужской бас.
– Какая Зина? – растерялась я.
– Зина, говорю! Кто у телефона?
– Л-люся…
– Люся, дайте мне Зину!
– Таких тут нет…
– То есть как нет? Это ДВА ТРИ ОДИН ДВА ДВА НОЛЬ ВОСЕМЬ?
– Н-нет…
– Что же вы мне голову морочите, барышня?!
В трубке загудели сердитые гудки.
Я вернулась в комнату. Настроение у меня было слегка испорчено, но я взяла в руки карандаш, и всё снова стало хорошо!
Я принялась сочинять дальше.
И лёд сверкал под нами,Смеялись мы – хи-хи…
Дзын-нь! – снова зазвонил телефон.
Я подпрыгнула как ужаленная. Скажу Коле, что не могу сейчас пойти на каток, занята очень важным делом. Пусть подождёт.
– Аллё, Коля, это ты?
– Я! – обрадовался мужской бас. – Наконец-то дозвонился! Зина, дай мне Сидора Иваныча!
– Я не Зина, и тут никаких Сидоров Иванычей нет.
– Тьфу, чёрт! – раздражённо сказал бас. – Опять в детский сад попал!
– Люсенька, кто это звонит? – послышался из комнаты сонный мамин голос.
– Это не нас. Сидора Иваныча какого-то…
– Даже в воскресенье не дадут поспать спокойно!
– А ты спи ещё, не вставай. Я сама позавтракаю.
– Ладно, дочка, – сказала мама.
Я обрадовалась. Хотелось быть сейчас одной, совсем одной, чтобы никто мне не мешал сочинять стихи!
Мама спит, папа в командировке. Поставлю чайник и буду сочинять дальше.
Сиплая струя с шумом полилась из крана, я держала под ней красный чайник…
И лёд сверкал под нами,Смеялись мы – хи-хи,И мы по льду бежали,Проворны и легки.
Ура! Замечательно! «Смеялись мы – хи-хи»! Так и назову это стихотворение!
Я грохнула чайник на горячую плиту. Он зашипел, потому что был весь мокрый.
Какое небо синее!И падает снежок!!Пошли мы с Колей Лыковым!!!
– С тобой заснёшь, – застёгивая в дверях стёганый халатик, сказала мама. – Что это ты раскричалась на всю квартиру?
Дзы-ынь! – снова затрещал телефон.
Я схватила трубку.
– Нету тут никаких Сидоров Иванычей!!! Тут Семён Петрович живёт, Лидия Сергеевна и Людмила Семёновна!
– Ты чего орёшь, с ума, что ли, сошла? – услышала я удивлённый Люськин голос. – Сегодня погода хорошая, пойдёшь на каток?
– Ни за что на свете! Я ОЧЕНЬ ЗАНЯТА! ДЕЛАЮ ЖУТКО ВАЖНОЕ ДЕЛО!
– Какое? – сразу спросила Люська.
– Пока сказать не могу. Секрет.
– Ну и ладно, – сказала Люська. – И не воображай, пожалуйста! Без тебя пойду!
Пусть идёт!!
Пусть все идут!!!
Пусть катаются на коньках, а мне некогда на такие пустяки время тратить! Они там на катке покатаются, и утро пройдёт, как будто его и не было. А я стихи сочиню, и всё останется. Навсегда. Синее утро! Белый снег! Музыка на катке!
И музыка гремела,И мчались мы вдвоём,И за руки держались,И было хорошо!
– Слушай, что это ты разрумянилась? – сказала мама. – У тебя не температура, случайно?
– Нет, мамочка, нет! Я сочиняю стихи!
– Стихи?! – удивилась мама. – Что же ты насочиняла? А ну-ка, прочти!
– Вот, слушай.
Я встала посреди кухни и с выражением прочла маме свои собственные замечательные, совершенно настоящие стихи:
Какое небо синее,И падает снежок,Пошли мы с Колей ЛыковымСегодня на каток.
И музыка гремела,И мчались мы вдвоём,И за руки держались,И было хорошо!
И лёд сверкал под нами,Смеялись мы – хи-хи,И мы по льду бежали,Проворны и легки!
– Потрясающе! – воскликнула мама. – Неужели сама сочинила?
– Сама! Честное слово! Вот не веришь?..
– Да верю, верю… Гениальное сочинение, прямо Пушкин!.. Слушай-ка, а, между прочим, я, кажется, только что видела Колю в окно. Могли они с Люсей Косицыной идти на каток, у них вроде коньки с собой были?
Какао встало у меня в горле. Я поперхнулась и закашлялась.
– Что с тобой? – удивилась мама. – Давай я тебя по спине похлопаю.
– Не надо меня хлопать. Я уже наелась, не хочу больше.
И я отодвинула недопитый стакан.
В своей комнате я схватила карандаш, сверху донизу перечеркнула толстой чертой листок со стихами и вырвала из тетради новый лист.
Вот что я на нём написала:
Какое небо серое,И не падает вовсе снежок,И не пошли мы ни с каким дурацким ЛыковымНи на какой каток!
И солнце не светило,И музыка не играла,И за руки мы не держались,Ещё чего не хватало!
Я злилась, карандаш у меня в руках ломался… И тут в прихожей опять затрезвонил телефон.
Ну чего, чего они меня всё время отвлекают? Целое утро звонят и звонят, не дают человеку спокойно сочинять стихи!
– Аллё!!!
Откуда-то издалека донёсся до меня Колин голос:
– Синицына, пойдёшь «Меч и кинжал» смотреть? Мы с Косицыной на тебя билет взяли.
– Какой ещё «Меч и кинжал»? Вы же на каток пошли!
– С чего ты взяла? Косицына сказала, что ты занята и на каток не пойдёшь, тогда мы решили взять билеты в кино на двенадцать сорок.
– Так вы в кино пошли?!
– Я же сказал…
– И на меня билет взяли?
– Ага. Пойдёшь?
– Конечно пойду! – закричала я. – Конечно! Ещё бы!
– Тогда давай скорее. Через пятнадцать минут начинается.
– Да я мигом! Вы меня подождите обязательно! Коля, слышишь, подождите меня, я только стишок перепишу и примчусь. Понимаешь, я стихи написала, настоящие… Вот сейчас приду и прочту вам, ладно?.. Привет Люське!
Я как пантера ринулась к столу, вырвала из тетрадки ещё один лист и, волнуясь, стала переписывать всё стихотворение заново:
Какое небо синее,И падает снежок.Пошли мы с Люськой, с КолеюСегодня на каток.
И музыка гремела,И мчались мы втроём,И за руки держались,И было хорошо!
И лёд сверкал под нами,Смеялись мы – хи-хи,И мы по льду бежали,Проворны и легки!
Я поставила точку, торопливо сложила листок вчетверо, сунула его в карман и помчалась в кино.
Я бежала по улице.
Небо надо мной было синее!
Падал лёгкий искристый снежок!
Светило солнце!
С катка, из репродукторов, доносилась весёлая музыка!
А я бежала, раскатывалась на ледках, подпрыгивала по дороге и громко смеялась:
– Хи-хи! Хи-хи! Хи-хи-хи!
Поздравляем наших мам
К нам во двор пришёл человек. В кожаном пиджаке. В кожаной кепке. В чёрных кожаных штанах.
В руках он держал кожаный чемоданчик.
Он подошёл к нам с Люськой и сказал:
– Девочки, скоро будет день Восьмого марта. Я надеюсь, вы помните, что это за день?
Люська сказала:
– Конечно, помним! А что? Вы думали, мы забыли?
А я сказала:
– Вы для того к нам во двор пришли, чтобы напомнить? А почему, дяденька, вы нам напоминаете? У вас что, работа такая?
Этот кожаный дяденька засмеялся и сказал:
– У меня работа другая. Я работаю корреспондентом на радио. И если вы, девочки, хотите поздравить своих мам с Восьмым марта, то я запишу ваше поздравление на плёнку, и ваши мамы услышат его по радио.
Мы с Люськой ужасно обрадовались!
– Давайте, – сказала Люська. – Записывайте. Я люблю выступать по радио. Чур, я первая!
Я закричала:
– Фигушки! Всегда ты первая! Чур, первая я!
– Не ссорьтесь, – сказал корреспондент. – Она будет первая. – И показал на Люську.
Мне стало очень обидно, потому что всегда она со своими разноцветными глазами первая.
