Царство костей - Роллинс Джеймс

Шарлотта отошла в сторонку, чтобы насладиться как короткой передышкой, так и темным горьким эликсиром.

Взгляд ее упал на крепкую фигуру Бенджамина Фрея, двадцатитрехлетнего аспиранта-биолога из Кембриджа, который совмещал возню с больными с работой над кандидатской диссертацией. На рыжеволосом аспиранте был тропический костюм цвета хаки и шляпа с широкими мягкими полями. А еще пара белых кроссовок, которую он каким-то мистическим образом ухитрялся держать в первозданной чистоте – ни пятнышка. По его порывистым движениям и редким нервным тикам она подозревала у него расстройство аутистического спектра, но даже если так, то на его способности хорошо справляться со своими обязанностями и общаться с людьми это никак не сказывалось. Правда, иногда этот молодой человек мог вдруг глубоко погрузиться в изложение всяких эзотерических тем, нисколько не обращая внимания на интерес слушателей – или же отсутствие такового.

Когда он склонился над густой лентой муравьев и подцепил одного из них пинцетом, Шарлотта подошла ближе. Ей было любопытно это неожиданное вторжение – эта новая напасть, угрожающая лагерю.

Фрей оглянулся через плечо, когда она присоединилась к нему.

– Dorylus wilverthi, – объяснил он, поднимая захваченный образец повыше. – Африканский кочевой муравей. Еще называется «сьяфу». Одна из наиболее крупных разновидностей бродячих муравьев. Солдаты вроде этого могут вырасти до полудюйма в длину, а их матка, или королева, – до двух дюймов. У них такие сильные и крепкие жвала, что туземные племена используют их укусы для наложения швов на резаные раны.

Шарлотта почувствовала, что парень приготовился к одному из своих длинных дискурсов, и перебила его.

– Но откуда они тут взялись?

– О, это беженцы, как и все остальные здесь. – Опустив муравья к его сородичам, он выпрямился. Указал пинцетом в сторону вздувшейся реки. – Похоже, что этих муравьев смыло с их обычной территории обитания.

Ей понадобилась еще секунда, чтобы осознать, что черные островки, сплавляющиеся по течению, – это не какие-то кучки мусора, а массивные скопления темно-красных муравьев, сцепившихся вместе.

– А почему они все не утонули? – спросила она.

– После небольшого купания в реке? Это для них не проблема. Они могут продержаться под водой целый день. Муравьи – это крепкие маленькие солдаты. Они жили на Земле еще во времена динозавров и успешно колонизировали все континенты. За исключением Антарктиды, естественно.

Шарлотта ощутила дурноту, особенно когда заметила, как один из этих островков рассыпался, ударившись о берег, и растекся по сторонам. Захватчики действовали слаженно, словно заранее разработали стратегию этого нападения.

– И ума им не занимать, – добавил Фрей, словно приметив то же самое. – У каждого – двести пятьдесят тысяч мозговых клеток, что делает их умнейшими насекомыми на планете. И это только у одного из них. Соберите сорок тысяч муравьев вместе, и они будут соответствовать нам по уровню разума. И не забывайте, что некоторые суперколонии Dorylus насчитывают более пятидесяти миллионов муравьев. Можете себе представить? И во главе всего этого королева, которая живет до тридцати лет – дольше любого другого насекомого. Так что не стоит их недооценивать.

Шарлотта вдруг пожалела, что вообще подошла к биологу.

– Пока эта армия не двинется дальше, – предостерег Фрей, когда она начала отходить от него, – ожидайте множества пострадавших от укусов. Помимо ума, у странствующих муравьев на редкость злобный характер, плюс соответствующее вооружение. Челюсти у них крепкие, как сталь, и острые, как бритва. На марше они известны тем, что пожирают все на своем пути, даже убивают стреноженных лошадей и объедают их до костей. Или собак, запертых в домах. А иногда и младенцев.

Шарлотта натужно сглотнула.

«Как будто нам тут нужны еще какие-то проблемы…»

– А долго придется ждать, пока они уйдут?

Фрей нахмурился, упершись кулаками в бедра. Понаблюдал за темными лентами, текущими с реки через лагерь.

– Странное дело… Такое поведение для них необычно. Обычно странствующие муравьи избегают участков с бурной деятельностью вроде этого лагеря, предпочитая держаться в тени джунглей. – Он пожал плечами. – Но этот паводок и сам по себе явно нетипичен. Может, это и сделало их особо агрессивными. Тем не менее со временем они должны успокоиться и двинуться дальше.

– Надеюсь, что вы правы.

Он кивнул, все еще глядя на рассыпающуюся по сторонам массу муравьев, с обеспокоенным выражением на лице.

– Я тоже.

11:02

Шарлотта посветила фонариком-карандашиком в глаза трехмесячному малышу. Мальчишка устроился на руках своей обеспокоенной матери. Он засунул в рот большой палец, но не сосал его, как это обычно делают дети его возраста. Лежал тихо, выпрямившись, с необычно напряженной спиной. Зрачки у него были расширены и едва реагировали на свет. Если б ребенок не дышал, то походил бы на мягкую восковую куклу. Кожа у него поблескивала, словно от жара, но температура была нормальной.

– Что думаете? – не оборачиваясь, спросила Шарлотта.

За плечом у нее стоял Корт Джеймсон. Она подозвала американского педиатра для консультации. Они собрались за небольшой занавеской, отделяющей «смотровую» от основного помещения-палаты, уставленного койками.

– Такую же картину я наблюдал вчера, – отозвался Джеймсон. – У девочки-подростка. Ее отец сказал, что она вдруг перестала говорить и двигалась только после понуканий. Опухшие лимфоузлы и сыпь по всему животу. Как и у этого мальчишки. Я подумал, что это может быть поздняя стадия трипанозомоза.

– То есть сонной болезни, – пробормотала она, обдумывая его предположительный диагноз. Это заболевание вызывается одним простейшим паразитом, передаваемым при укусе мухи цеце. Ранние признаки заболевания – опухшие гланды, сыпи, головные и мышечные боли. Позже, при отсутствии лечения, этот паразит поражает центральную нервную систему, что приводит к неразборчивой речи и нарушению координации движений.

– И как вы поступили с той девочкой? – спросила Шарлотта.

Джеймсон пожал плечами.

– Я влил в нее мешок физраствора внутривенно, поскольку она была обезвожена, а после накачал «докси» и пентамидином. Закрыл все базы, какие только смог, как выражаются у нас в Америке. Пытался уговорить отца оставить ее у нас, но он отказался. Позже я слышал, что этот мужик ищет колдуна из своей собственной деревни.

В голосе коллеги она услышала пренебрежение. Потянулась к Джеймсону утешающей рукой.

– Ее отец тоже хочет закрыть все базы.

– Наверное, вы правы.

Шарлотта не могла осуждать представителя местного племени за подобный выбор. Многие деревенские шаманы и вправду знали целебные травы и способы лечения местных недугов, еще не открытые и не обоснованные медицинской наукой. Некоторые она уже успела изучить и сама. Например, местные знахари пользовали уринальные инфекции грейпфрутом еще задолго до того, как целебные свойства цитрусовых были подтверждены западной медициной[17]. Шаманы также использовали Ocimum gratissimum – африканский базилик – для лечения диареи, на что, останься вдруг лагерь без медицинских припасов, вполне можно было бы положиться.

– Не думаю, что этот мальчик страдает сонной болезнью, – заключила наконец Шарлотта. – Поначалу, основываясь на минимальном зрачковом рефлексе и отсутствии рефлекса угрозы[18], я подумала, что это может быть онхоцеркоз, он же «речная слепота». Но не сумела обнаружить у него в глазах никаких паразитических червей, которые могли бы это вызвать.

– Тогда что же это, по-вашему? – напористо поинтересовался Джеймсон.

– Его мать говорит, что два дня назад он был совершенно здоров. Если она права, тогда симптомы проявились слишком уж быстро для любого заболевания, вызываемого паразитами. Что простейшими, что червеобразными. Такая быстрота скорее наводит на мысли о вирусной инфекции.