СТРЕЛА БОДИМУРА - Владислав Никитин

— Чтобы намеренно убить соплеменника, абориген должен четко представлять цель, зачем он это делает. Во всяком случае, должна была существовать какая-то причина, которая сулила убийце ощутимую выгоду. А какая выгода от смерти безобидного квибла?

— Это мне и предстоит узнать. Подозрение, естественно, падает на Бабука, но, я думаю, он и так доволен жизнью, чтобы решиться на такой безумный поступок. Имух Муша к нему благоволит. Кстати, Марион, какое наказание грозит убийце?

— Скорее никакого, — ответила девушка, в задумчивости наматывая на палец прядь волос. — Ценность жизни за пределами их сознания.

— То есть как? — опешил я.

— По представлениям квиблов, жизнь им дает Вершитель Судеб. Он же и забирает ее. Примитивное толкование мироустройства…

Похоже, Бабук мне не соврал. И он действительно ни при чем.

В кают-компании зависла зыбкая пустотелая тишина, только регенератор тихо урчал, переваривая остатки ужина.

— Странно… — продолжила Марион. — Мархун с утра сидел дома, потягивал «хуру» и играл с соседом в камешки. А потом пошел к Бабуку и прицепился к нему с необычной просьбой.

— Чего же тут странного? — вновь раздался мягкий и бархатистый голос Сорди. — Искал покладистого аборигена, намереваясь разжиться бражкой у него.

Девушка покачала головой.

— Он просил у Бабука десять кувшинов «хуры». Согласись, для одного квибла это много. А брага за два дня все равно бы скисла, ее здесь не делают впрок.

— Ты хочешь сказать… — рассеянно отреагировал я.

— Я хочу сказать, что если Мархун желал продолжить возлияния, то вечером искать бражку в поселке было бессмысленно. К тому же даже у Бабука вряд ли бы нашлось десять кувшинов «хуры».

— Надо меньше пить и больше работать в поле, — проворчал в ответ я, — а не лежать на подстилке, забавляясь с соседским подростком игрой в камешки! Кстати, откуда взялась эта дурацкая забава? Ведь больше никто в нее не играет…

Я почему-то подумал на Сорди и, как оказалось, не ошибся.

— Моя вина, кэп. Признаю… Все вышло само собой. Как-то один квибл привязался ко мне с просьбой подарить ему ультразвуковой зонд — видите ли, понравился он ему очень. Наверное, это был Мархун. Честно говоря, он порядком мне надоел, и для того, чтобы отбить у него охоту отрывать меня от работы, мне пришлось предложить ему сыграть на зонд в одну старую игру с математической подоплекой. Вы ее, пожалуй, знаете, шеф. Тот, кто из тридцати трех камешков при поочередном взятии не более трех за раз последним достанет оставшийся камешек, считается победителем. Если не знать алгоритма игры, то выиграть практически невозможно. Естественно, победа оказалась за мной, и он, понурый, ушел восвояси. Но на следующий день абориген вернулся с намерением продолжить игру. Было понятно, что просто так он от меня не отстанет. Пришлось из этого извлечь хоть какую-то пользу. Мы уговорились — он ставит на кон минералы с отрогов горного хребта, а я — свой зонд. В итоге квибл натаскал мне немало образцов породы… Вот так. А в свободное время он, наверное, тренировался с соседским мальчишкой, чтобы поднатореть в игре.

— Глупо, — поморщившись, резюмировал я.

Так вот откуда у Сорди минералы! Эксплуатация аборигенов в самом неприглядном виде! А я, добрая душа, ничего об этом не знал. Ну, если квибл не дурак, то ему незачем было мотаться в такую даль.

— Глупо, — повторил я. — Он ведь мог не тащиться за минералами к скалам, а набрать их в ближайшей канаве.

В наш разговор вмешалась Сарделька, убедительно заявив:

— Нет. Квиблы никогда не обманывают. Если дело, конечно, не касается чего-то особенного…

Это было весьма дельное замечание. Я решил переговорить с Хином и Лугом поутру, так что можно было смело рассчитывать на их откровенность. Кто знает, не скрыл ли что-нибудь от меня хитрюга Бабук? Потому как, если даже убийце ничего не грозит, мой долг — найти его и передать в руки официальной туземной власти. А уж старейшина пусть решает, как с ним поступить.

После ужина я отдал Сорди минералы, которые подобрал у скал. Потом сходил на склад за новым лингофоном для Марион и на обратном пути занес его девушке. По причине накопившейся за день усталости я не стал задерживаться у нее в отсеке, упражняясь в нравоучениях, а проследовал в кают-компанию, где снова натолкнулся на Ури.

— Завтра праздник Всхода, — предупредил я климатолога. — Хорошо бы выспаться.

Тонкобровое лицо Сорди восприняло мое напоминание легким похлопыванием ресниц.

— Будет сделано, шеф. Есть еще приказания?

Я пропустил сарказм мимо ушей.

— Скажи, Ури, почему ты оказался здесь, на Проксиде? С твоими данными ты бы легко нашел работу в каком-нибудь институте на Земле. Какого беса ты подался в бродяги Космоса?

Ответ не заставил себя долго ждать.

— Сложный вопрос, капитан… Как только я найду подходящее объяснение, обещаю с вами поделиться.

Ответ меня, честно говоря, не удовлетворил.

— А тебе не надоело торчать здесь почти в полном одиночестве? Может быть, ты зря вычеркиваешь полгода из своей жизни?

— Простите, к чему этот допрос, шеф? Вы недовольны моей работой?

— Вовсе нет. Просто разговор по душам…

— В таком случае обратитесь с тем же вопросом к Марион. Интересно, что она на него ответит? Да и вы сами… Вы-то что здесь потеряли?

— Понятия не имею. Не попал в экспедицию доктора Лонгаста на Цефариду и сгоряча подал заявление в Наблюдательную службу.

У Сорди сузились глаза. Однако что затаилось в них, мне было неведомо.

Может, я зря затеял этот разговор? Ну, кому какое дело, почему мы все здесь оказались?

— Каждый выбирает свою дорогу… — между тем последовала странная реплика Ури.

Тихо щелкнула створка люка — я остался один в кают-компании. Воцарилась какая-то пронзительная неестественная тишина.

Я вгляделся в зеркальную поверхность стола. Лицо тридцатипятилетнего безбородого увальня нахально таращилось на меня. Я подмигнул ему, получил в ответ такую же ужимку и неспешно поплелся в душевую.

Если вы полагаете, что я большой поклонник побрызгаться, то ошибаетесь. Терпеть не могу душа. Я истинный поклонник парилки или, на худой конец, ванны.

Вот и сейчас я развернул круглый випролаксовый полуплот с высокими бортами, подключил пневматику и наполнил прорезиненные полости воздухом, отчего спасательное плавсредство стало похоже на детский манеж для переростков.

Горячая вода, шипя, мигом наполнила мою импровизированную «джакузи». Я неспешно разделся и снял с головы обруч, после чего погрузил свое тело в огнедышащий котел, отходя мыслями к праотцам. Что ж, мне удалось неплохо потрудиться за день, и я заслужил этот недолгий миг полного расслабления и нирваны.

Идея отметить давно позабытый квиблами праздник Всхода ритуальными плясками в центре поселка с самого начала принадлежала Марион. Она вызнала у Ванавы все тонкости его проведения и еще загодя занялась приготовлениями. Сегодня же итог ее недельных репетиций должен был быть представлен на суд всем туземцам. Не знаю почему, но Марион посчитала совместное празднование мощным цивилизационным стимулом. А по мне, так лучше с мужчинами забить еще одного снукса. Но я не стал перечить девушке и быстро согласился на эксперимент — для достижения цели все средства хороши, если они исходят из традиций этого вымирающего народца.

Оставив Сорди на базе, мы с Сарделькой с утра отправились в поселок. Марион проследовала в дом имуха Муши, а я, сверившись по диск-компьютеру с планом расположения жилищ в деревне, потопал к приземистой сакле Хина.

Смуглый абориген сидел у самого порога и из кривых сучковатых прутьев плел некое подобие корзины. Услышав мои шаги, он развернул ко мне свое продолговатое амимичное лицо и в ожидании разговора вытянулся.

— Скажи, Хин, — спросил я у него, присев на пригорок. — Когда ты последний раз видел Мархуна живым?

— Мархун мертв? — проговорил квибл, нисколько не удивившись моему вопросу.

Казалось бы, известие о смерти соплеменника должно было быстро разойтись среди аборигенов, подумал я. Неужели деградация общественных отношений уже задела такую живучую сторону любого сообщества, как слухи и сплетни?

— Его вчера нашли убитым, — пояснил я.

— Это плохо, — с печалью в голосе резюмировал Хин, осторожно поглядывая на меня. — Это очень плохо…

Ах вот как! Оказывается, чувства жалости и сострадания еще не покинули сердца апатичных туземцев. После этих слов мне стало как-то особенно приятно — вот что значит приобщение к цивилизации! Однако следующая фраза квибла чуть не убила меня.

— Мархун пять дней назад взял у меня миску муки и пообещал отдать две, как только снуксы двинутся на север. Кто теперь вернет мне муку?