Испытание войной – выдержал ли его Сталин? - Борис Шапталов

А если бы Англия и Франция не объявили войну Германии, посрамив замыслы Сталина? Не будь этого, в Европе вновь воцарился бы мир. Конечно, Гитлер на Польше не успокоился, и это, наверное, понимают даже ревизионисты, но вдруг следующим объектом нападения стал бы Советский Союз? Тогда бы не было позора капитуляции Франции, а западным державам оставалось бы ждать, чем закончится схватка двух тигров, а затем вступить в борьбу в нужный момент. Однако они выбрали иной путь, и смешно винить в этом Сталина. Но идеология заставляет искать крайнего.

Даже если не ставить в вину Сталину нападение Японии на США, без чего мировая война не была бы по-настоящему мировой, все равно получается столь длинный список шагов, к ней ведущих, что поверить в такую версию невозможно. Проще и умнее предположить иное: в новой войне было заинтересовано столько сторон (даже в США!), что делало ее неотвратимой независимо от коварных способностей Сталина.

Писатель-антикоммунист Д. Оруэлл, известный романом «1984», писал в 1940 г., вспоминая недавнее прошлое: «…в то время Гитлер еще считался порядочным человеком. Он разгромил немецкое рабочее движение, и за это имущие классы были готовы простить ему почти все. Как левые, так и правые свыклись с весьма убогой мыслью, будто национал-социализм – лишь разновидность консерватизма. Потом вдруг выяснилось, что Гитлер вовсе и не порядочный человек». И самокритично добавлял: «С тех пор как он пришел к власти, – до этого я, как и почти все, заблуждался, не принимая его всерьез… В нем явно есть нечто глубоко привлекательное» (Джордж Оруэлл. «Рецензия на «Майн кампф» Адольфа Гитлера»).

Сейчас об этой «привлекательности» на Западе вспоминать не хотят. Куда больше хочется списать былые грехи на вездесущего Сталина.

Во втором случае изобличаются наступательные планы Красной Армии, в то время как надо было, по мнению В. Суворова, готовиться к обороне. Минимум до Днепра, но лучше до Волги. И, главное, не высовываться из окопов в прямом и переносном смыслах.

Поневоле задаешься вопросом: а эти страстные изобличения кому, собственно, адресованы – сталинскому СССР или современной России? И возникает подозрение, что нам. Невольно закрадывается мысль, что вся эта публицистически взвинченная дискуссия о готовящемся нападении коварного Сталина на простодушного Гитлера (оказывается, приход его власти – тоже задумка Кремля!) не разбор давно минувших событий, а часть пропагандистской кампании, утверждающей в умах россиян тезис: «Лучше быть мирной Нигерией с полными магазинами, чем агрессивным Советским Союзом с пустыми прилавками». Тогда все становится на свои места: Соединенные Штаты могут послать свои войска в любую точку мира, ибо им нужно, а причины у них веские. В Ирак послали, потому что им показалось, что там начато производство массового оружия, в Афганистан, потому что показалось, что там сидит главный террорист планеты. А вот если Россия сунется за пределы нынешних границ куда-нибудь в Абхазию или Южную Осетию, то это будет проявлением преступного великодержавия, имперства, империализма и прочая и прочая (см. яростно-изобличительные статьи Ю. Афанасьева, А. Илларионова, В. Новодворской и других светочей компрадорского либералитета). Вот и вся подоплека «суворовской» концепции – каждый знай свой шесток.

Да и когда это великие державы разрабатывали сугубо оборонительные планы? Накануне Первой мировой войны? Нет, у всех планы были наступательные. Поэтому «убойные» аргументы, вроде наличия у пограничных дивизий карт соседних враждебных государств, смешны. Это все равно, что предполагать, будто армия Соединенных Штатов обеспечена картами Айовы и Миннесоты. Нет, армия великого, а пожалуй, и любого государства просто обязана быть ориентирована на защиту своей страны ведением боевых действий не в глубине своей территории, а на сопредельной со своими границами. Та же Финляндия предпочла защищаться на своих границах, а не отступать в глубь страны, а летом 1941 г. даже перешла в наступление.

Великая держава изначально возьмется разрабатывать оборонительный план только в одном случае – если она существенно ослабеет. Римская империя перешла к стратегической обороне, только когда потеряла наступательную мощь. А ослабев, стала затем закономерной добычей варваров. С тех пор в этой ситуации ровным счетом ничего не изменилось. Попытка Франции отсидеться за «линией Мажино», несмотря на полгода форы, закончилась полным поражением.

Оборонительный план для великой державы – знак надвигающейся беды.

Историк должен направить свои усилия не столько на осуждение намерений Чингисхана и Наполеона; не давать советы Цезарю, что тому надо было делать, и чего не надо было свершать Кромвелю, сколько на анализ того, что они делали для осуществления своих целей, какие сильные и слабые стороны своей натуры при этом проявили, потому что их усилия определили историческую обстановку на многие годы вперед. Но и тут есть особая проблема – следование идеологическим предпочтениям.

Российские историки из научных учреждений, подчиненных Министерству обороны, не нашли ничего лучшего, как продолжить доказывать тезисы, впервые озвученные в 6-томной «хрущевской» «Истории Великой Отечественной войны» и дополнительно обкатанные в «брежневской» 12-томной «Истории Второй мировой войны». Однако ничего хорошего из нафталинной позиции не получается. Ревизионисты громят историков с генеральскими и полковничьими погонами, как вермахт Красную Армию в 41-м, издеваясь над их передернутыми фактами, натянутыми идеологизированными конструкциями, сами при этом, правда, не забывая передергивать там, где это требуется для доказательства их идеологической позиции. Иногда создается впечатление, что обе стороны договорились делить гонорары пополам: одни без конца повторяют старосоветские глупости про тотальную неготовность советских вооруженных сил, путаясь в цифрах и фактах, а другие без устали, книга за книгой, с раблезианским сарказмом их изобличают. А если учесть, что выходит масса книг, изобличающих самих ревизионистов… В общем, конца этому перетягиванию каната не видно. И пишется В. Суворовым и его последователями многолетний и многотомный сериал на тему: как Сталин хотел напасть на несчастную Германию, а российские военные историки не хотят признать очевидного факта, а заодно особую агрессивность СССР. Суворова-Резуна, в свою очередь, изобличает сонм всевозможных авторов: «Напасть на фашистскую Германию? Да разве кто мог замыслить такое святотатственное дело?» Это дает повод В. Суворову писать очередные разоблачительные тома.

Мне лично непонятен смысл этого спора. Почему Сталин не мог готовиться атаковать Гитлера? Что преступного в том, что руководство Советского Союза всерьез готовилось к схватке с фашизмом и даже капитализмом? В августе 1945 г. СССР напал на Японию, с которой был заключен договор о ненападении (правда, денонсированный в апреле того же года, но аннулировать пакт Молотова – Риббентропа могла любая сторона). И никто не клеймит Россию за вероломство и намерение распространить свою идеологию на другие страны. Может, потому что Соединенные Штаты занимались ровно тем же самым? Главнокомандующий американскими войсками на западном театре военных действий и будущий президент США Д. Эйзенхауэр озаглавил свои мемуары весьма показательно: «Крестовый поход в Европу». Название говорит о том, что Эйзенхауэр не рассматривал высадку на Европейском континенте как просто военную операцию. И правильно: конечной целью был новый раздел сфер влияния и распространение социальных порядков (демократии американского типа) на другие регионы. В ФРГ, Японии и Южной Корее американцы, как победители, помогли установить капитализм новой модели. СССР, как такой же геополитический победитель, в Восточной Европе, Северной Корее и Китае – свой вариант социализма. После чего началось соревнование двух систем, выявившее победителя. Все по-честному: конкуренция есть конкуренция. Вот Южная Корея, а вот Северная. Тут ГДР, а здесь ФРГ. Здесь маоистский Китай, а рядом Тайвань… Разница понятна? Да! И Горбачев выбросил белый флаг. А в принципе все могло пойти в ином порядке. Еще в середине 1960-х никто не мог предсказать, чем кончится соперничество социализма и капитализма. И если бы капитализм функционировал в той форме, что существует в Латинской Америке уже 150 лет, то социализм наверняка победил бы. Но в США сложилась специфическая форма капитализма – экспансионистская. Той же модели американцы дали «добро» в Японии и ФРГ, а ныне в КНР, и в соревновании полную победу одержали экономические экспансионисты над экспансионистами военно-идеологического типа, какой представлял из себя СССР.

Без такого социального состязания исторический прогресс невозможен. Что лучше: феодализм или капитализм, социализм или буржуазная демократия – теоретическими выкладками выявить невозможно, пример тому научное наследие К. Маркса, вроде бы убедительно доказавшего скорый конец капитализма и триумфальное пришествие коммунизма. Это сейчас все стали здорово умными и уверенно говорят, что надо было делать в 1917 г. На деле же выявить, какая социальная система эффективнее: демократия, фашизм, социализм и т. д., можно было только путем соревнования, в том числе, увы, и военного. Так было, так есть и так будет.