Покойник претензий не имел - Алексей Макеев

– Привет! – сказал он ровным и теплым голосом, обращаясь в основном только к Марии. – Извини, я опять оказался лгуном. В качестве единственного оправдания могу предъявить только свое сиюминутное присутствие. Честно говоря, обстоятельства были таковы, что я мог вообще не появиться. Сегодня убили человека…

– В самом деле? Расскажите! – оживленно произнес Емелин, сверкая глазами. – Я как раз начинаю сниматься в новом сериале. Условное название «Бандиты». Играю там…

– Не цыпленка, случайно? – с невинным видом спросил Гуров. – Вроде мне что-то такое послышалось… – Он не мог отказать себе в удовольствии нанести этот болезненный укол, хотя и понимал, что для полковника Гурова это слишком мелко.

На скулах актера вспыхнул румянец. Он был уязвлен, но подавил вспышку гнева. Возможно, его остановила ироническая улыбка Марии. Он решил воспользоваться тем же оружием и почти спокойно возразил:

– Нет, у меня другая роль. Мне предложили сыграть полковника милиции. Туповатого, но симпатичного. Такой человеческий тип не имеет со мной ничего общего, поэтому мне это интересно. Может быть, и вы могли бы подсказать что-то ценное в этом плане – какие-нибудь специфические детали, которые позволят оживить образ?

– Могу подсказать только одно – полковников вам пока рановато играть, – сказал Гуров. – Кино, конечно, иллюзия, но все-таки таких зеленых полковников в жизни не бывает. Зритель вам не поверит. Может быть, для начала вам лучше попробовать сыграть лейтенанта? Не обязательно даже туповатого…

– Ну вот что! У меня был трудный день, а вам, видимо, некуда девать свою мужскую энергию, – резко заявила Мария, поднимаясь с кресла. – Если желаете продолжить пикировку, я лучше выйду.

– Человек просто попросил совета, – мирно заметил Гуров. – Я не смог отказать. Но, наверное, это действительно не слишком своевременно. У тебя что-то не так?

– У меня только одно не так, – со значением сказала Мария. – И ты знаешь – что это. Но мы не будем больше ничего обсуждать. Я устала.

– Лимузин у порога, – сказал Гуров с улыбкой.

– Ладно, едем домой, – действительно усталым голосом сказала Мария и, обернувшись к Емелину, добавила: – До свидания, Володя! Спасибо за цветы и добрые слова. Только, честное слово, вы напрасно так себя утруждаете. Лучше бы подарили эти цветы своей девушке.

– Уже не думаете ли вы, что я дарю цветы направо и налево? – шутливо воскликнул Емелин. – Я слишком целеустремленный человек, и вы это знаете, Мария!

– Это знает вся Москва, Володя, – засмеялась Мария и, взяв Гурова под руку, сказала: – Я готова.

Потом, когда они вдвоем вышли из театра и остановились на ступенях под падающим снегом, Мария сказала:

– Не узнаю я тебя, Гуров! Где же твоя хваленая выдержка? Связался с мальчишкой, который только этого и ждет! У него же период такой – он самоутверждается везде и всюду.

– А он не мог бы самоутверждаться где-нибудь в другом месте? – поинтересовался Гуров. – Честно говоря, когда я вижу эту восходящую звезду, у меня просто руки чешутся спустить ее с лестницы.

– Неужели ты ревнуешь, Гуров? – восхищенно воскликнула Мария. – Это что-то новенькое! В таком качестве я тебя еще не знала!

– Я ревнив, как Отелло, – заверил ее Гуров. – Как ты можешь в этом сомневаться? И я официально тебя предупреждаю, что встречи с этим типом, цветы и прочее будят в моей душе самые низменные инстинкты. Может разыграться трагедия. Как это у вас в «Гамлете»? И все умерли…

– Только вот про «Гамлета» не надо! – досадливо сказала Мария. – Это еще слишком свежая рана, дорогой! А что касается Емелина, то не могу же я вот так запросто выставить человека, который пришел поздравить меня после спектакля! Тем более человека, которого носит на руках вся Москва. Это будет выглядеть глупо.

– Глупо будет, когда это сделаю я, – возразил Гуров. – Но давай больше не будем об этом. Слишком много чести для зеленого мальчишки. Может быть, закатимся в ресторан? Закажем ужин при свечах и простим друг другу обиды…

– Не выйдет, Гуров, – отмахнулась Мария. – Я устала и хочу домой. А кто это сидит у тебя в машине?

– Это Крячко, – вспомнил Гуров. – Да, кстати, он очень страдает. У него что-то вроде аппендицита. Может быть, возьмем его с собой? Устроим скромный семейный ужин…

– Ты неисправим, – вздохнула Мария. – По-моему, у меня гораздо больше поводов для ревности. Ты проводишь со своим Крячко больше времени, чем со мной.

– Но мы же с ним делом заняты, – немного обиженно сказал Гуров. – Вот, например, сегодня два известных тебе туповатых полковника искали двух убийц, тоже, кстати, не самого великого ума. Конечно, не царское это дело – дешевых налетчиков хватать, да человека они убили не простого, а со связями. Потратили мы с Крячко кучу нервов, но остались с носом. Думаешь, мы похудели меньше, чем если бы сыграли какого-нибудь «Гамлета», пускай даже в новом прочтении и без суфлера?

– Просила ведь, не трогай «Гамлета»! – воскликнула Мария. – Вы с Крячко не видите никакой разницы между вечным и преходящим. Лишь бы было, о чем за рюмкой водки покалякать! Лучше не зли меня!

Она решительно пошла к машине, опередив Гурова, а он с виноватым видом шел за ней следом, недоумевая, как так получается, что женщина всегда оказывается права, и почему трагедия вымышленного принца датского заслуживает большего внимания, чем самое что ни на есть реальное убийство, случившееся всего несколько часов назад в том же самом городе, где живут они сами и еще несколько миллионов самых что ни на есть реальных людей?

Глава 3

С наружной стороны окно было оборудовано стальной решеткой, стойки которой были намертво посажены в бетон. Вид из окна был самый паршивый – на глухую кирпичную стену, сверху донизу покрытую какой-то зеленовато-сизой плесенью. Комнаты в квартире были проходные, и в той, что была ближе к выходу, круглосуточно дежурили охранники шефа. Один, по имени Олег, был, можно сказать, старым знакомым. Он все еще прихрамывал на ту ногу, которую повредил ему Будила, и был по этой причине зол как собака. Двое других сторожей, Сергей и совсем молодой Ленька, держались индифферентно, но все они были при оружии и безо всякого сомнения при надобности пустили бы его в ход. Будила был уверен в этом на сто процентов. Однако от решительных действий его удерживало совсем не это. Проклятый «шеф», этот надменный коротышка в широкополой шляпе, о котором Будила до сих пор ничего определенного не знал, загнал его в ловушку, из которой был только один выход – на территорию, огороженную «колючкой», с вышками и холодными бараками. Будиле в барак не хотелось.

Они уже знали, что человек, которого они с Фертом ограбили, скончался, знали, что милиция землю роет, мечтая их найти, и уже точно знали, что убитый имел высокопоставленных родственников. Из этого следовал только один вывод – пощады им ждать было неоткуда. Вся Москва была сейчас для них западней. Их словесные портреты были развешаны на каждом углу, и Будиле с его приметной внешностью не дали бы погулять и суток, тем более без документов. Даже переодеться им было не во что – на квартире, где их с Фертом поселили, не было ничего, кроме жратвы и телевизора.

Как и обещал шеф, им не дали и капли спиртного, и на исходе вторых суток Будила всерьез затосковал. Договариваться с охранниками было бесполезно. На все у них был один ответ – вот приедет шеф, он все скажет.

Кормили, правда, неплохо – даже фрукты давали. Будиле фрукты были не в диковинку, да он их и вообще не любил, а вот Ферт в одиночку уничтожил два кило винограда и был, кажется, очень доволен.

Он вообще воспринимал заточение гораздо спокойнее – жрал вволю и спал всласть, да еще и приговаривал, что такой лафы ему никогда в жизни не перепадало. Расстроился он только один раз, в самом начале, когда его по наводке Будилы накрыли в их любимой пивнухе. Но, сообразив наконец, что попался он не один, а с Будилой вместе, и, главное, что их не собираются сдавать в милицию, Ферт тут же воспрянул духом и налег на дармовой виноград.

Нельзя сказать, что он совсем не обиделся на Будилу, но открыто никаких претензий ему не высказывал. Во-первых, просто боялся, а во-вторых, понимал, что и сам сплоховал, когда дал деру с паршивым мобильником. Телефон, кстати, у него отобрали сразу же, как и замусоленный паспорт, и он теперь тоже зависел от воли таинственного шефа. В качестве умственной гимнастики Ферт гадал, каким образом может проявиться эта воля и что их ждет в ближайшем будущем.

– На что же это мы с тобой подписались, Будила, как думаешь? – озабоченно бормотал он, запихивая грязными пальцами кисть винограда в прожорливый рот. – Уж точно не стены штукатурить!.. И кормят как на убой. Я знаешь что думаю? Я вот в одной газетке читал, что есть такие деятели, которые людей для опытов сплавляют. За большие бабки. Берут самых здоровых, вроде нас с тобой, лучше таких, которые под статьей ходят или, скажем, родни никакой у них нет – и сплавляют лепилам. Может, на органы, а может, еще для чего…