Печаль моя смешна… - Юрий Валентинович Смольянов

одно желание -

Нет, не вечером, а в самую рань

Я хотел бы на электричке на ранней

Умчаться в тьму-таракань.

Там не будет проблем ежечасных

И суждений друзей назойливых.

Я готов их простить несчастных,

Привыкших крутиться в стойле.

А мне состояние это, поверьте,

Уже невозможно терпеть.

Всё писано, как на мольберте:

Не хочешь, а надо смотреть.

И смотрим сквозь горькие слёзы,

Не веря, что что-то изменится.

Мечты наши — жалкие грёзы.

Советую не ерепениться…

***

Меня из стороны бросает в сторону.

Где якорь бросить не определюсь.

Сначала застолбил страну с названьем Русь,

Здесь жил. Но был изгоем-вороном…

Затем рванул в лихое забугорье.

Мечтал найти там сладостный покой.

Нерукопожатный я и там, изгой.

И счастье не взойдёт на куче горя…

***

Для кого-то — Новый год

Жизни продолжение.

Для меня — запретный плод,

Чистое сомнение:

Мол, сумею дальше плыть

Тем же курсом верным.

Или стоит всё забыть,

Как простую скверну…

Я в сомнении, но знаю,

Период подытожен.

Хоть и птицею летаю,

Но чую — обезножен…

***

Всё выглядит странно -

Была ты желанной,

Не чаял в тебе я души.

Мы рядом шли,

Мне думалось, что без обмана,

Что все недомолвки сожгли.

Но жизни горькая проза,

Как в сердце заноза.

Не вытащишь, просто болит.

Ты мне изменила

И напрочь забыла,

Что Бог нас за верность хранит…

***

Стучат электрички колёса на стыках,

Уносит состав в неизвестность. Готов

Оторваться от разных видений и снов

Без всяких страданий и женского крика.

Жена пошумит и простит за беспечность.

И дети простят, уже повзрослели.

А с ними мои отзвенели метели.

Увы, это времени лишь быстротечность…

При жизни мы к ней совсем не готовы.

В надежде, что каждому много дано.

Но жизнь, мне поверьте, совсем не кино,

Хоть грустно всё это, но будни суровы…

Не стоит грустить, на планете мы гости.

Нам всем суждено улететь в неизвестность.

И лучше возьмите, поняв неизбежность,

Счастья земного солидные горсти…

***

Автобус дальнорейсовый,

Увези меня, дружище, подальше.

Не хочу быть в офисе с кейсом,

Готовить документы с фальшью.

Мечтал о большой литературе,

О книгах, известных миру.

Все желания — в миниатюре,

Погубил и себя, и свою лиру…

И теперь на исходе дней,

Сожалея в чём-то о прошлом.

Информирую всех друзей,

Что жил я лишь жизнью киношной.

Кто-то скажет: "Не стоит страдать

И нести негатив повсеместно.

Вы умели писать и мечтать…"

Мне такая оценка прелестна…

Значит в чём-то я преуспел.

Не во многом, но я же старался.

Пусть на старости стал не удел,

Но по жизни всё же вписался…

***

Люблю гулять, когда ещё есть время,

Когда душа распахнута для неги.

В ней распускаются прелестные побеги.

Они мне в радость и совсем не бремя.

Они взрастут и всем подарят семя…

***

Я не против суеты мирской.

Но когда-то хочется покоя.

Независимо от политического строя.

И, конечно, ДО, отнюдь не ПОСЛЕ,

Когда накроют гробовой доской…

***

Говорят, что пьющих много.

Не поспорю с этим.

Пьём от жизни от убогой,

В зазеркалье метим.

Ищем в этом упражнении

Жизненных событий.

За бутылкой — тыща мнений,

Тысяча открытий…

Кто-то скажет: "Я не верю!"

Хренов Станиславский.

Мы таких — скорей за двери

Без любви и ласки.

Пусть нотации читают

Где-нибудь в сторонке.

Нашу "истину" узнают

В нашей похоронке…

В двух строках её изложат:

Где родился — помер…

И излишне не тревожа,

Лишь на палец — номер…

***

Я привык к улиц просторам,

Здесь отрада моя и кров.

И не надо втюхивать ором,

Что психически я нездоров.

У меня нет отклонений,

Червоточин во мне не найти.

Ретранслятор собственных мнений,

А чужих не хочу обрести.

Мне навязывать, право, не стоит

На всё общепринятый взгляд.

Счастьем кого-то накроет,

Для меня — отравляющий яд…

***

Вот уже сколько лет

Прилетает баклан к окну.

Я верность его не пойму:

Может, покормят, может и нет.

Но наши мысли птице чужды.

Верит, её ещё не забыли.

В прежние годы всегда кормили.

И в хлебосолье, и в годы нужды…

Я призываю не забывать

Тех, кто приручен нами.

Возможно, изменится всё с годами,

Но верность, я верю, настигнет опять…

***

Ещё недавно был пустырь. Теперь — многоэтажки.

Стоят дома — продукт лихой строительной шарашки.

Понатыкали без разбора. Плотней уже нельзя.

Коль заикнёшься, спасу нет, "потерями" грозят.

Молчи, мол, в тряпочку и точка. Твоё какое дело?

Не суй свой нос, не выступай, ведь жить не надоело?

А я молчальником не рос, вступая в перепалку.

Признаюсь, было тяжело, терял подчас дыхалку.

Но поднимался, шёл вперёд, боролся с недостатками.

А раны просто прикрывал лечебными заплатками.

***

Я всё время живу в зазеркалье,

В непонятном, таинственном месте.

И менять не хочу радикально,

Всё, что нажито с вами вместе…

А ведь нажил, признаться, немало.

Свой багаж собирал по крупицам.

Доверял я, поверьте, бывало

Обещаньям и сладостным лицам.

***

Вот и пришёл мой денёк последний -

Осенний, дождливый, холодный.

Про такое сегодня писать модно.

Хоть кто-то и скажет, что это бредни…

Пусть будет так, я не стану спорить,

О своей правоте надрывно кричать.

Считаю, что лучше совсем промолчать,

Чем чью-то дорожку набитую торить…

***

Заявляю откровенно и без понта,

Я, друзья, мечтаю об одном,

Как дойти хоть раз до горизонта,

Все дела оставив на потом…

Но вернусь ли? В этом вся проблема.

Грустных мыслей целый хоровод.

Не даёт мне выбраться из плена

Повседневность нынешних забот…

Как мне жить, друзья, на перспективу

С гирями пудовыми в карманах?

Я, увы, подвинулся к обрыву

В мишуре привычного обмана…

***

Мы говорим Миллер, подразумеваем Мюллер.

Немного бизнесмен, но, в общем-то, шулер.

Россию всю вертит на игле на газовой.

Мы думали временно, мы верили — разово.

Минули не годы, а десятилетия.

Выросли мы, выросли наши дети.

Однако, как прежде, всесильный Газпром

В лояльности нас убеждает он, в том,

Что будем счастливыми жить в перспективе,

В квартире своей — коммунальной ниве.

И Путин уйдёт, уйдёт и Миллер,

И те, кто за ними, уйдут непременно.

Но с нами останутся Байрон и Шиллер,

Другие