Короли и королевы. Трагедии любви - Жюльетта Бенцони

Удобно откинувшись и слегка свесив одну ногу, возлежала Иштар на подушках и, казалось, грезила. Время от времени она отрывала выкрашенными хной ногтями виноградную ягоду от целой грозди, которую держала в другой руке. Дана склонилась над ней и оживленно что-то ей говорила.

– Дозорные, которые обогнали ее караван, утверждают, что она самая прекрасная из женщин, которые кто-либо рождались на земле. Радом с нею все становятся тусклыми и непривлекательными. Они сказали также, что ее мудрость равна ее красоте. Иштар тихо рассмеялась, отбросила гроздь винограда и заложила руки за голову.

– Если она так мудра, то будет избегать открытого соперничества с нами. Почему мы должны тревожиться? Какая женщина захочет за один день обрести столько врагов?

Дана нетерпеливо пожала плечами и гибким движением поднялась с ложа. Она была небольшого роста, но ее тело было столь соразмерно и совершенно, что это не бросалось в глаза.

– Она царица, – разгневанно крикнула Дана, – она привыкла властвовать одна. Для нее мы всего лишь женщины, подобно всем остальным, послушное стадо, забава царя.

– Пустые речи, Дана. Мы жены Соломона, а не какие-то там побирушки. Я дочь Хирама, царя Тира. Ни Соломон, ни кто-либо иной не осмелятся оскорбить меня.

– Но я-то всего лишь пленница, человек без роду и племени, ибо великий народ аммонитов был истреблен войсками Давида. Ты это хочешь дать мне понять? – выкрикнула Дана в неожиданном приступе гнева.

С недовольным вздохом Иштар откинулась на подушки.

– Я хотела лишь сказать тебе, что не боюсь этой сабеянки. Даже если она соблазнит своей красотой Соломона.

– А чего еще остается ожидать? Страсть день и ночь пылает в его сердце. Один лишь вид новых прелестей наводит его на след, подобно тому как пантера находит обреченного на гибель ягненка.

– Да, да они приходят и уходят. Я еще раз говорю тебе, что мне безразлична эта женщина. В мою пользу говорят мое происхождение и та дружба, которая связывает Соломона с Хирамом. Кроме того, он явно оказывает мне предпочтение перед остальными. У тебя есть сын – это много. Будь мудра и веди себя, как Тайа, египтянка. Прибытие этой царицы из пустыни ничуть не беспокоит ее.

– Она первая жена Соломона, она здесь царица. Чего ей опасаться? Но я не скроюсь от опасности, я хочу взглянуть ей в глаза. Царица Савская прекрасна. Она приехала, ибо до нее дошла слава о Соломоне. Она окружена таким великолепием и роскошью, которых никто никогда не видел прежде. Царь будет ослеплен, и я говорю тебе, Иштар, если эта женщина покорит его сердце, он забудет обо всем – и о происхождении, и о детях, и о титулах. Быть может, даже Тайа не выстоит натиска этого урагана из пустыни.

– Этого можно ожидать, – равнодушно сказала Иштар, – но дай мне теперь поспать, я очень утомлена.

Еще некоторое время Дана смотрела на финикиянку, которая и, вправду, уснула. Затем она гневно отвернулась и направилась в свои покои.

В обычное время эти две женщины ненавидели друг друга, как ненавидели друг друга все те семьсот жен и триста наложниц царя Соломона, которые жили в гареме царя Израиля. Но весть о прибытии легендарной владычицы с юга сблизила аммонитянку и Иштар. В общей беде были забыты все обиды и предубеждения.

Вечером того же дня Билкис, царица Савская, разбила лагерь, до Сиона ей оставалось два дня пути. Пока бесчисленные слуги бесконечного каравана ухаживали за верблюдами и возводили шатры, она прогуливалась в одиночестве и созерцала небо, которое ночь покрывала своим черно-синим занавесом. Она еще находилась на необитаемой, каменистой земле пустыни Негев, но чувствовала, как трепещет ее сердце, ибо была близка к цели своего путешествия.

День за днем, с восхода солнца и до привала на ночь, неустанно двигался караван по бесконечному пути. Выйдя из столицы царства Мареб, прошел он по берегам Красного моря через могущественные города земли Гадрамут, которым были ниспосланы все дары неба. Утомительная однообразность путешествия нарушалась лишь погонщиками верблюдов, которые иногда затягивали песню или громкими криками подгоняли животных, да краткими остановками у воды. Теперь конец пути был близок, и Билкис обратила свой взор к небу, дабы возблагодарить бога Луны, имени которого никто не мог называть, за его покровительство.

Едва лишь священное святило взошло над голыми холмами пустыни, бросилась Билкис на еще горячий песок, и из ее груди вырвалась благодарственная молитва. Пришло время, когда должно было воплотиться то, о чем она мечтала многие ночи, и она сможет наконец увидеть этого великолепного царя, чье имя было у всех на устах, этого человека, которого возвращающиеся из Израиля купцы восхваляли как бога, называли Великим, Мудрым, Прекрасным.

Легкий ветерок трепал нежное платье царицы Савской из белой шерсти. Он доносил приятный аромат, который издавали большие тюки, висевшие по обоим бокам верблюдов. Дабы завоевать сердце этого необыкновенного мужа, царица взяла с собой из Мареба сказочные сокровища: золото, благородные камни и огромное множество драгоценных благовоний, которыми славилась ее страна, – мирру, душистую смолу, и пользующуюся большим спросом диковинную лаванду.

К этим эфирным запахам примешался еще один, более земной.

То был аромат жареного мяса. Насадив на копья по целому барану, люди держали их над только что разложенными кострами. Билкис обернулась и увидела, что ее расшитый золотом шатер из чистого шелка уже возведен. Она направилась туда, чтобы немного подкрепиться едой и поспать, ибо вскоре ей предстояло встретиться с царем царей.

Уже ранним утром того дня, когда царица Савская должна была вступить в Иерусалим, южный ветер принес в город душистый аромат каравана и заполнил им улицы, площади и дома. Запах распространился и по дворцу Соломона, где царь приготавливался к приему царицы.

В тот день никто и не помышлял о полдневном отдыхе. Уже при первых солнечных лучах во всех дворцовых зданиях начались хлопоты: все гудело и суетилось. Повсюду готовились к торжественному приему, но самое большое возбуждение царило в гареме.

Принцессы и наложницы измучили своих слуг, стремясь нарядиться как можно прекраснее. Лишь малый дворец, где жила со своей свитой первая и главная жена царя, дочь фараона, был не тронут суетой и хлопотами. Никакого звука, кроме обычного напева арфы, не доносилось из покоев Тайи, и размеренное, спокойное течение дня никак не изменилось. Египтянке было противно царящее возбуждение, и она не торопилась. Тем не менее она была на месте, когда серебряные трубы башенной стражи объявили о приближении каравана. Как первая жена, она находилась рядом с троном из слоновой кости и золота, на котором восседал Соломон. На шести золотых львах зижделся престол, шесть ступеней отделяли его от простых смертных.