Око тайфуна - Сергей Переслегин

К концу семидесятых годов проблему, по-видимому, решили, и прибор, изобретение которого Е. Попов приписывает Сергею Бурову, используется в геологоразведке.

Расследуя причину неполадок, Буров обнаружил, что работу прибора нарушил некий ранее неизвестный минерал. Этот минерал, «невидий», и является главным персонажем повести. Судите сами: он не отражает свет, не поддается ковке, не нагревается, не плавится, не окисляется, не изнашивается, поглощает все виды излучений, сверхпроводящ до 2000 °C. Еще он повышает гемоглобин, лечит псориаз, препятствующий личному счастью героя, оказывает общее благотворное воздействие на организм: «память свежая, думается легко». Кроме того, невидий позволяет… но об этом чуть позже.

Пока что Буров ничего такого не знает, он просто держит в руках неизвестный минерал и размышляет: «Как сохранить необыкновенную находку в тайне?»

Скрывать невидий приходится даже от ближайших друзей, что не так просто — уж очень неправдоподобна версия Бурова.

«Как же это ты, друг, умудрился начисто угробить прибор, — спрашивают помощники, — хоть признайся, как ты его так?

Сергей оказался в явном затруднении. Но быстро нашелся и виновато ответил:…»

Как вы думаете, что ответил Буров товарищу, стремясь рассеять его недоумение?

«…об этом я напишу в объяснительной директору, а тебе как-нибудь после расскажу. Ты прости, но я очень спешу…»

Вот таким образом гениальный ученый пытается сохранить тайну, и это ему удается! (Пока я не обсуждаю вопрос, насколько буровская секретность вообще была необходима.)

Герой возвращается в Москву, знакомит с открытием компетентных специалистов и компетентные органы, и в награду получает под свое руководство сначала лабораторию, затем институт и, наконец, объединение.

Начинаются исследования, и свойства невидия раскрываются во всей полноте; параллельно нарастает завеса секретности.

Происходит взрыв, весь район окутывает невидиевая туча, непрозрачная ни в оптике, ни в инфракрасных лучах, ни в радиодиапазоне.

«Только надо немедленно гасить все кривотолки вокруг этого случая, — говорит Буров, — нельзя привлекать к нему лишнее внимание».

Интересно, как он себе это представляет? Скрыть черное пятно диаметром в несколько километров, аварию, о которой знают сотни, если не тысячи людей?

Меры, однако, приняты.

«Лаборатория в Соснах взорвалась, — тихо ответила девушка, — только ты никому, слышишь? Это и мне не положено знать».

Лет десять назад сотрудники Крымской астрофизической обсерватории написали в часы досуга прекрасную юмореску «Правда о бермудском треугольнике и летающей посуде». Пародия предвосхитила творчество Е. Попова.

«А еще вчерась на рынке бабы сказали, — Матрена Тимофеевна оглядывается и шепчет, — будто бы самого майора Коваленку послали туды… только ты, гляди, никому не сболтни — государственная тайна! Мне — и то под большим секретом рассказали».

Шпионы, конечно же, не дремлют, они пытаются захватить помощника Бурова, физика Костю, но не на того напали:

«Костя мгновенно выплеснул коньяк ему в глаза, тут же схватил пистолет и, опережая Леонида Захаровича, выстрелил сначала в него, потом в Сурена, затем вскочил на подоконник, ударом ноги выбил окно и прыгнул с двухметровой высоты.

Вслед ему раздался выстрел.

Еще в полете Костя увидел метнувшийся к нему силуэт человека и выстрелил. Упав на землю, он тотчас же вскочил на ноги и бросился изо всех сил бежать, петляя между деревьями.

Через некоторое время он услышал позади злобное рычание собаки. Оглянувшись, совсем рядом увидел свирепый оскал огромной овчарки и выстрелил в упор».

Двух профессиональных разведчиков Костя убил, одного ранил, еще одного добила шаровая молния, позаимствованная из старого рассказа Охотникова; впрочем, все эти подвиги были ни к чему — дачу окружили войска госбезопасности.

А Буров продолжает размышлять:

«Выходит, и ядерное оружие может перестать быть грозным… Если даже останется только взрывная сила, световое же и радиационное воздействие могут гаситься встречным взрывом невидиевой руды… или — вдруг ядерные, в том числе и нейтронные бомбы в этой среде вообще не могут взрываться? Как все в природе гармонично создано: на всякий яд неизбежно находится противоядие… Надо только поискать хорошенечко».

«Мысль свежая и оригинальная»: лучшая защита от снаряда — броня, от газа — противогаз. А ядерная война станет безопасной, если удастся найти невидий, или — что то же самое — создать СОИ. Сравнение правомерно: боевые лазеры СОИ, как и невидий, препятствуют взрыву боеголовок. Итак, Е. Попов солидарен с Р. Рейганом времен Московской олимпиады: вооружение — лучший путь к миру.

Повесть заканчивается апофеозом. Сергей Буров, уже академик, выступает на международной конференции:

«Да, велики возможности нашего невидия, но нам и в голову не приходит воспользоваться этим в каких-то иных целях, кроме мирных, ибо наш идеал — мирное сосуществование…

Последние слова Бурова потонули в бурной, долго не умолкавшей овации зала».

Эти строки обидно читать, они представляют собой злую пародию на советские мирные инициативы: после того, как мы засекретили невидий, скрыли от врагов и от друзей все свойства фантастического минерала, в том числе — и возможность медицинского применения, после того, как мы разобрались в военном значении открытия и создали «невидиевый зонтик», получив тем самым решающее стратегическое преимущество, — после всего этого мы с удовольствием напоминаем человечеству, что наш идеал — мирное сосуществование!

Кстати, это действительно мечта многих, что у нас, что на Западе — мирное сосуществование с позиции силы.

Возвращаясь к общей оценке повести Е. Попова, замечу, что свойства невидия противоречат не только второму, но и первому началу термодинамики, то есть закону сохранения энергии. Замечу также, что сюжет «Невидия» принадлежит Владимиру Немцову, «шпионские страсти» заимствованы у Григория Адамова, а дежурные призывы к миру взяты у Александра Казанцева.

По сравнению с повестью Е. Попова, рассказы Д. Де-Спиллера производят меньшее впечатление: в произведениях этого автора «нет злодеев, без которых не мог обойтись даже такой романтик, как Грин, да и сама вселенская природа не предстает здесь в качестве „злодея“… ни в одном из сюжетов… мы не найдем „пришельцев“, „марсиан“, столь привычных и, можно сказать, обязательных гостей из близких и далеких окрестностей Вселенной… „Сверхъестественное“ получает статус природного естества, права нового закона или органического явления материального мира».

Это — из предисловия, принадлежащего Ю. Медведеву. Продолжим цитату:

«Вместе с тем, при избытке идей фантастических нужно отметить и недочеты начинающего писателя: сюжетная монотонность, наукообразность изложения, не всегда уверенное владение литературным инструментарием… У Де-Спиллера герои в разных рассказах разные, но они настолько лишены каких-либо индивидуальных черт, настолько не персонифицированы, что читатель вряд ли отличит их друг от друга, тем паче, что все они напоминают слишком уж рациональным поведением роботов одной серии… Всматриваясь в персонажи Де-Спиллера, вспоминаешь давних пифагорейцев, а то и самого Пифагора: методы познания чудес природы этих героев безудержны, но вместе с тем и чисты.

Не сомневаюсь, что читатели встретят литературный труд ученого, кандидата физико-математических наук, доброжелательно… Занимательная для читателя старшего поколения, книга будет инициировать и увлечение наукой школьной аудитории.

С полной ответственностью рекомендую читателю эту книгу».

Плохо обстоит дело у Ю. Медведева с чувством ответственности. На протяжении двух страниц сравнить героев с роботами одной серии и с Пифагором, отметить «ошеломляющую парадоксальность и, если угодно, некоторую элегантность» рассказов, автор которых, однако, «не всегда уверенно владеет литературным инструментарием», назвать сюжеты одновременно «изящными» и «монотонными» — такое предисловие заставляет усомниться в простой человеческой порядочности его автора.

Ситуация элементарна: рассказы Дмитрия Де-Спиллера невообразимо слабы, сборник «Поющие скалы» месяцами валяется в «Старой книге», в разделе уцененных товаров, это единственное известное мне фантастическое произведение, которое продается ниже номинальной цены (65 копеек).

В анкете, проведенной ленинградским клубом любителей фантастики, сборник получил среднюю оценку 0,3 (ноль целых три десятых) по одиннадцатибалльной шкале, столько же получил Немцов, ниже фэны оценили лишь «Сильнее времени» А. Казанцева.

Ю. Медведев имел некоторое представление о художественных достоинствах сборника, но здравый смысл вступил в противоречие с групповой солидарностью.