Лишь время покажет - Джеффри Арчер

— Мне нравится, — признала мама Гарри, — но мистер Фрэмптон предлагает мне пять фунтов в неделю и половину всех чаевых. Я могла бы приносить домой по пятницам целых шесть фунтов.

Бабушка уставилась на нее, разинув рот.

— Тебе придется работать в вечернюю смену? — спросил Гарри, закончив вылизывать Стэнову миску из-под каши.

— Нет, не придется, — ответила Мэйзи, взъерошив сыну волосы, — и более того, раз в две недели у меня будет выходной.

— А что же ты наденешь для такого важного отеля, как «Рояль»? — спросила бабушка.

— Меня обеспечат формой и каждое утро будут выдавать чистый белый передник. У отеля есть даже собственная прачечная.

— Не сомневаюсь, — признала бабушка, — но я предвижу одно затруднение, с которым нам всем придется свыкнуться.

— И какое же, мама? — спросила Мэйзи.

— Может выйти так, что ты начнешь зарабатывать больше Стэна, а ему это ничуточки не понравится.

— Ну так привыкнет, — заключил дедушка. Это была первая фраза, сказанная им за несколько недель.

Лишние деньги были весьма кстати, особенно после того, что произошло в церкви Святого Рождества. Мэйзи уже собиралась домой после службы, когда мисс Манди целеустремленно направилась к ней.

— Могу я побеседовать с вами наедине, миссис Клифтон? — спросила она, повернулась и пошла обратно, к ризнице.

Мэйзи бросилась за ней, словно ребенок за гамельнским крысоловом. Она страшилась худшего. Что на сей раз натворил Гарри?

Следом за хормейстером она вошла в ризницу, и ее ноги подкосились, когда она увидела, что там собрались преподобный Уоттс, мистер Холкомб и еще какой-то джентльмен. Мисс Манди тихонько прикрыла дверь за ее спиной, и Мэйзи начала неудержимо дрожать.

Преподобный Уоттс приобнял ее за плечи.

— Вам не о чем беспокоиться, дорогая моя, — заверил ее он. — Напротив, я надеюсь, что вы увидите в нас гонцов, приносящих добрые вести, — добавил священник, предлагая ей сесть.

Женщина послушалась, но так и не смогла унять дрожь.

Когда все уселись, мисс Манди взяла дело в свои руки.

— Мы хотели поговорить с вами о Гарри, миссис Клифтон, — начала она.

Мэйзи поджала губы; что же такого мог учинить этот мальчишка, чтобы собрать столь важных людей?

— Не буду ходить вокруг да около, — продолжала хормейстер. — Преподаватель музыки из Святого Бе́ды обратился ко мне с вопросом, не пожелает ли Гарри подать заявление на их стипендию для хористов.

— Но ему очень нравится в церкви Святого Рождества, — возразила Мэйзи. — И потом, где находится церковь Святого Беды? Никогда о ней не слышала.

— Это не церковь, — пояснила мисс Манди. — Это школа, готовящая певчих для церкви Святой Марии в Редклиффе, которую, как известно, королева Елизавета назвала самой прекрасной и благочестивой во всей стране.

— То есть ему придется оставить не только церковь, но и прежнюю школу? — уточнила Мэйзи, не веря своим ушам.

— Попробуйте посмотреть на это как на прекрасную возможность переменить его жизнь к лучшему, миссис Клифтон. — Это мистер Холкомб вступил в беседу.

— Но там же, наверное, учатся не простые дети?

— Сомневаюсь, что в школе Святого Беды найдется много детей умнее Гарри, — заметил мистер Холкомб. — Он самый смышленый паренек из всех, кого я когда-либо учил. И хотя время от времени кто-нибудь из ребят пробивается в классическую школу, ни одному нашему ученику еще не предлагали поступить в школу Святого Беды.

— Вам следует узнать еще кое-что, прежде чем вы примете решение, — вмешался преподобный Уоттс.

Мэйзи встревожилась еще сильнее.

— Гарри не сможет жить дома в течение триместра, поскольку школа Святого Беды — пансион.

— Тогда об этом не может быть и речи, — заключила Мэйзи. — Я не могу себе этого позволить.

— Да не волнуйтесь вы так, — сказала ей мисс Манди. — Если Гарри дадут стипендию, школа не только откажется от платы, но и сама будет выплачивать ему десять фунтов в триместр.

— Но это же одна из тех школ, где учатся дети, отцы которых ходят в костюмах и при галстуках, а матери не работают? — спросила Мэйзи.

— Хуже того, — подхватила мисс Манди, пытаясь несколько разрядить обстановку. — Преподаватели там носят длинные черные мантии и шапки с квадратным верхом.

— По крайней мере, — подхватил преподобный Уоттс, — Гарри не будут там пороть ремнем. Учителя в школе Святого Беды куда более разборчивы в методах воспитания. Они пользуются исключительно тростью.

Одна Мэйзи не рассмеялась.

— Но согласится ли он уехать из дому? — спросила она. — Он привык к Мерривуду и не захочет отказываться от места старшего хориста в церкви Святого Рождества.

— Должна признаться, мне эта утрата дастся тяжелее, чем ему, — заметила мисс Манди. — Но с другой стороны, я уверена, Господь не пожелал бы, чтобы я становилась на пути у столь одаренного ребенка лишь из-за собственных себялюбивых желаний, — тихо добавила она.

— Даже если я соглашусь, — выложила Мэйзи свою последнюю карту, — это не означает, что согласится и Гарри.

— Я говорил с мальчиком на прошлой неделе, — признался мистер Холкомб. — Конечно, его беспокоит предстоящее испытание, но, если я правильно помню, сам он выразился так: «Я бы хотел попытаться, сэр, но только если вы считаете, что мне это по силам». Но, — добавил он прежде, чем Мэйзи успела вставить слово, — еще он ясно дал понять, что не станет даже рассматривать эту возможность, если его мать будет против.

Гарри переполняли ужас и восторг при одной мысли о вступительном экзамене, но возможность преуспеть и уехать из дому волновала его не меньше, чем риск провалиться и подвести стольких людей.

За весь следующий триместр он не пропустил ни одного урока в Мерривуде, а когда возвращался домой по вечерам, то сразу же поднимался в спальню, которую делил с дядей Стэном, где при свече часами изучал материи, о которых до сих пор не имел ни малейшего представления. Случалось, мать заставала Гарри крепко спящим на полу, в окружении открытых книг.

Каждую субботу по утрам он по-прежнему навещал Смоленого, который, похоже, немало знал о школе Святого Беды и продолжал учить Гарри множеству вещей, как будто представлял, на чем остановился мистер Холкомб.

По вечерам же в субботу, к изрядному неудовольствию дяди Стэна, племянник больше не ездил с ним на стадион «Эштон Гейт», а возвращался в Мерривуд, где мистер Холкомб давал ему дополнительные уроки. Пройдут еще годы, прежде чем Гарри догадается, что ради занятий с ним учитель тоже отказывался от привычных походов на матч, где болел за «малиновок» [9].

С приближением экзамена Гарри страшился провала все больше, нежели возможного успеха.

В назначенный день мистер Холкомб проводил своего лучшего ученика в Кольстон-Холл [10], где должен был проходить двухчасовой экзамен. Он оставил Гарри у входа в здание со словами: «Даже не трогай пера, пока не прочтешь вопрос дважды» — совет, который он за последнюю неделю повторил несколько раз. Мальчик вымученно улыбнулся, и они с мистером Холкомбом пожали друг другу руки, как закадычные друзья.

Он вошел в экзаменационный зал и обнаружил там около шестидесяти других ребят, стоявших небольшими группами и болтавших. Гарри стало ясно, что многие из них уже знакомы, в то время как он не знает никого. Несмотря на это, один или двое прервали разговор и оглянулись на него, когда он прошагал вперед, пытаясь держаться уверенно.

— Эбботт, Баррингтон, Кэбот, Клифтон, Дикинс, Фрай…

Гарри занял свое место за партой в первом ряду, и, всего за пару мгновений до того, как часы пробили десять, несколько преподавателей в длинных черных мантиях и академических шапках прошли по залу и разложили листы с вопросами перед каждым соискателем.

— Джентльмены, — произнес учитель, стоявший перед партами и не принимавший участия в раздаче бумаг, — меня зовут мистер Фробишер, я буду следить за порядком на экзамене. У вас есть два часа, чтобы ответить на сто вопросов. Желаю удачи.

Часы, которых Гарри не видел, пробили десять. Перья повсюду вокруг него окунулись в чернильницы и начали неистово царапать по бумаге, но Гарри только сложил руки на парте, склонился над листом и медленно прочел все вопросы. За перо он взялся одним из последних.

Гарри и знать не знал, что мистер Холкомб расхаживает взад-вперед по мостовой снаружи, волнуясь куда больше, чем его ученик. И что его мать, подавая утренний кофе, каждые несколько минут поглядывает на часы в вестибюле отеля «Рояль». А мисс Манди безмолвно молится, преклонив колени перед алтарем в церкви Святого Рождества.

Работы были собраны за считаные мгновения после того, как часы пробили двенадцать, и мальчиков выпустили из зала: одни смеялись, другие хмурились, третьи пребывали в задумчивости.