Дом, который построил Майк - Михаил Уржаков

О, это будет настоящий панк (или джаз). Будет о чем рассказать подружкам по школе. Жаклин совсем еще Лолитка, несовершеннолетняя хорошая девчушка. Хорошая в том смысле, что хорошо сложена для подросткового возраста. Тонкая талия, широкие расплывшиеся бедра, добрые, навыкате, как у многих француженок, глаза, непонятные никому губы. Но самое главное, даже Макс не знает, что соблазнение малолеток — это от 5 до 10 «строгого», согласно статье 987-й УПК Французской республики.

Всю эту историю о Максе Жаклин поведала Сереге Пузанову, когда возила его на этом самом голубом «рено» по парижским улицам, помогала ему мотаться по различным светским приемам и получала за это пятьдесят два франка в час. А Серега тем временем зарабатывал деньги, фотографируя всяких подвыпивших «празднюков»-селебретиз типа Жерара Депардье, Дианы Спенсер, Жана-Поля Готье, Вики Цыгановой, меня и т. п.

Свои первые деньги за фотографии знаменитостей он получил достаточно случайно. Купил как-то на блошином рынке в Камдентауне старую, раздолбанную лейку и ходил с ней потом фотографировать старые лондонские подворотни. В одной из них, в Челси, уютно разместилось небольшое кафе под названием «Фокс энд Фиркин». Был жаркий летний день, люди сидели под зонтиками и ленивыми движениями уставших от жары рук поднимали и опускали стаканы с пивом. За крайним столиком сидела красивая женщина, блондинка в коротком светлом платье и темных очках. Какой-то мачо загружал ей мозги. Женщина невнимательно слушала, слабо улыбалась самой себе и посасывала сок из трубочки.

Серега сделал пару снимков и ушел. Через пару дней проявил пленку, сделал фотографии и, внимательно приглядевшись, понял, что тетка эта — не кто иная, а Шерон Стоун с каким-то ее продюсером. Он видел еще вчера репортаж в «Сан», что она приехала на съемки эпизода фильма «The Doorway».

Но самое главное, что зафиксировала старая добрая лейка — не сама Шерон, а рытвенные следы целлюлита на одной ее ляжке. Левой, кажется.

Серега пошел в ближайшее за углом местное отделение «Нэшнл Энкваерэр», и сальные люди за три тысячи фунтов оторвали негативы вместе с руками начинающего фотографа.

Три тысячи фунтов — это не мелочь по карманам тырить. Парень накупил всяких длинных объективов, фильтров и другой чешуенции и начал охотиться за известностями. Самым любимым объектом его преследований стала принцесса Ди. Именно за ней он и прилетел в Париж, не отходя ни на шаг, и в этом ему помогала Жаклин на голубом «рено».

Жан-Пьер Люкэ, как Мишка уже сказал, — первый человек, который ввел мужские бюстгальтеры, первым мужчиной в мире скончался от рака груди в декабре 2001 года. Я с ним встречалась в Париже немного раньше, в ноябре, с этими Мишкиными записками, с целью продвинуть их в издательство «Фигаро», когда Пьера уже приковали к больничной койке в онкологическом госпитале «Сент Мария Де Буа». Пьер попросил меня записки оставить, позвонил мне через три дня, сказал усталым голосом, что материал интересен, и дал номер телефона одного дядьки, кто поможет его продвинуть.

Продвинутого дядьку звали Тьери Мисан.

Я встретилась с ним через три дня в кафе «Ле Опера». К моему великому удивлению, вся ересь моего бывшего мужа-объевшегося-грушами уже была отредактирована, переведена на французский и аккуратно разбита по параграфам.

Тьери, немного похожий на ворона, с мягкими слезоточивыми глазами и близорукими губами, легко коснувшись моего острого обнаженного колена (что же они все так на мое колено западают, как намазано!), сказал, что два издательства заинтересовались материалом и готовы издать Мишкины каракули ограниченным тиражом, но не в Европе, а в Эмиратах. Гонорар обговорим позже. Я подписала какую-то бумазею и вечерним рейсом умотала обратно в Торонто. Мне гонорар и на фиг не нужен был при моих добрых тогда отношениях с финансовым департаментом Международного Красного Креста и правительством Соединенных Штатов.

В ноябре умер Пьер. Больной пошел сначала на поправку, но не дошел. В феврале 2002 вышла книжка под названием «Последний полет» в издательстве «Аль-Кахун» в ОАЭ тиражом в 10 тысяч экземпляров. Очень незаметно. До тех пор, пока в марте не появилась документальная книга Тьери Мисана «Великий обман», где он, ссылаясь, в частности, на «мыло» моего Майкла с «Боинга-767», рейса 11, заявил, что одиннадцатого сентября — это вовсе не теракт, а спланированная правительством США акция.

Я в эти мелочи не влезаю, своих головных болей хватает, и хватает вот по это самое место. Смотрите. Вот здесь! Да вы выше смотрите, а не туда, куда всегда!

И тут понеслось: звонки, репортеры у дверей, странные машины по пятам моего «Вольво-80».

А в апреле начались дожди с угрозами, неизвестные сограждане мне порекомендовали навсегда, и лучше в неизвестном направлении, покинуть американский континент за невозможностью предоставить достаточные гарантии безопасности моим детям.

Собрала я поздней ноченькой кошелек с денежкою и огородами, через соседский участок на параллельную улицу Эджклифф к вызванной по интернету тачке. Егорка кошельки несет, я Стешу в охапке. И ну! — в Пирсон Интернэшнл Эрпорт. А там первым попавшимся рейсом в Ванкувер, затем в Токио, оттуда в Сидней. Там отсиделась в пентхаусе «Дельта-Отель» на Кинг-Стрит Вэст 47пару дней. Правда, не могла отказать себе в удовольствии посидеть под парусом Оперы и выпить бутылку портвейна, пока Стеша гонялась за Егором по ступенькам вверх-вниз.

И вот я и здесь, на Фиджи. И хрен вам с маслом вы меня найдете, друзья мои в черных очках «Рэйбан».

Такие дела.

Олег Еловой, кстати, истек кровью из носа в Ницце, во Франции, в апреле 2001 года, за день до открытия своей персональной выставки. Олег упал в приступе эпилепсии лицом на заплеванный пол студии, а в мастерской в это время, как на беду никого не было. Не было того, кто бы помог вытащить его вялый язык изо рта и остановить кровь из разбитого носа.

За день до этого, и в ночь тоже, Олег сильно квасил с другом Володькой Пирожковым.

Пирог работает сейчас в дизайн студии «ИД-2» во Франции, в городе Ницце, на автомобильном предприятии «Тойота» каким-то чуть ли не главным дизайнером салонов этих автомобилей. С Мишкой и Олегом он учился в одном и том же идиотском Архе в Свердловске..

Это я уж так, без пояснений, добавляю. Совсем недавно это с Еловым стряслось.

Такие дела.

МГ

Торонто

Внемля настоятельному совету Пьера, я пошел дорогой потомков маньчжурского императора. И?

Сейчас меня зовут Майкл Стенли Гейтс. Коротко — Майк. Это стало официально с августа 1998 года, согласно бумагам министерства каких-то там дел на улице Бэй, Торонто, Канада.

Правда, все эти имена я выбрал себе сам, без помощи наших китайских товарищей.

Мое настоящее имя до 1998 года было русское, простое и красивое — Михаил Уржаков. Однако простые и красивые вещи редко приносят то, что вечно приходится ловить за хвост, и, после тридцати семи бесцельно и бездарно прожитых лет, родившееся уже давно желание изменить эту жизнь к цельному и дарному, хотя бы посредством уничтожения прошлого имени, было осуществлено без содроганий совести 24 августа 1998 года в вышеупомянутом Торонто.

Имя содержит в себе три кита, способные нести на своих спинах удачу даже такому «идиоттос», как я.

Майкл — Михаил — самое уважаемое, по обзору журнала «Time» (июнь 1998), имя за последние 12 лет бездарного существования планеты Земля. Здесь мне, как видите, повезло, родители мои дорогие-любимые не опростоволосились с первым китом.

Не знаю почему, но мне показалось, что имя Стенли содержит в себе мощный запас артистической, художественной энергии — то, чего у меня, впрочем, в избытке, и то, что порядком мешает мне жить. Но с этим нужно мириться и от этого никуда не денешься.

Гейтс — олицетворяет собой науку и деньги.

Билл великодушно разрешил мне пользоваться его именем в качестве талисмана в ноябре 1997 года. Это произошло во время нашей случайной встречи в Акапулько, Мексика, когда я помог вытолкать из грязи его машину, шестнадцатицилиндровый «понтиак» 1952 года выпуска, в пяти милях от его «загородной дачи», под проливным дождем и ураганным ветром внезапно налетевшего на континент, разрушительного «Эль Ниньо». Я бездарно вывихнул себе ногу этим выталкиванием. Все мои каникулы полетели бы насмарку, если бы не гостеприимство жены Гейтса Мелинды, которая в противовес буке Биллу пригласила меня пожить у них на «даче».

Три дня и две ночи я провел в их доме, правда, уж если совсем не врать, то лишь в компании толстой мексиканки Марии. Сама же чета в тот же вечер свинтила в Рио, догуливать отпуск без детей, туда, где все поголовно в белых штанах и где «ураган» — слово, которого нет даже в их деженейровской энциклопедии.