Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза - Николай Берг

Оно конечно не удивительно — многих девочек растили принцессами, Надя тоже из семьи, в которой на нее надышаться не могли, холили — лелеяли, а потом пришел Ельцин, сказал: 'Берите свободы сколько угодно'. Свобода — это прекрасно! Особенно когда это свобода убивать, грабить, насиловать и держать рабов. Ну и оказалось, что семья Надежды — это мерзкие оккупанты на теле свободной и счастливой республики Ичкерия. За это родителей Нади при ней же весело убили свободные ичкерийцы, сама она попала в рабыни и нахлебалась столько, что я даже думать об этом не собираюсь. Как-то освободилась, или освободили, как-то жила до встречи с нами, когда оказалось, что она прибежала в Крепость в чем была, но с сумкой набитой медикаментами. Знаю, что она отучилась где-то четыре курса мединститута, что отлично умеет оказывать первую помощь на поле боя, великолепно знает десмургию, как называется искусство перевязок и очень недурно стреляет.

Еще знаю, что ее лучше не злить — довелось уже убедиться, что беспощадности она у ичкерийских рабовладельцев научилась хорошо, и никакого слюнявого гуманизма к врагам у нее и в помине нет, выбили это ошибочное заблуждение из нее, когда родителей убивали. Те как раз были интернационалистами и гуманистами, как, в общем, советских врачей и воспитывали. Глупые совки, да.

Так что знаю я про Надежду очень мало. Человек с действительно темным прошлым. Впрочем, ее прошлое меня не очень-то и интересует. Вот то, что готовить она не умеет совершенно — это меня печалит. Хорошо еще, что как человек порядочный она всю квартиру убирает, так что в нашей коммуналке всегда порядок. И посуда у нас всегда помыта, а я посуду мыть ненавижу. Пачкаю с охотой, это есть такой момент.

Готовка сегодня простая — разжился я кучей мороженых грибов, вроде как опята, вот я их и пожарю, благо пара луковиц у меня есть, а еще имеется кусок мяса, вполне себе приличной свинины. На суп у меня задора не хватит, но покромсать и потушить, опять-таки могу. Газа в баллоне на сегодня точно хватит, а потому можно еще и компот сварить — попались нам на глаза какие-то сухофрукты в последний раз. Это может европейцу сложно при Апокалипсисе, а я еще застал СССР, когда вроде и прилавки пустые, а голодным никто не был, и перестройку, когда на помойках почему-то оказывались тонны колбасы, а в магазинах был шиш, и вот тут-то при Горбачеве голодом пахнуло. И Гайдаровскую вивисекцию помню — когда реально жрать было нечего. Потом наладилось — при Путине, пожалуй, и вроде бы наступило изобилие, хотя внимательный взгляд обнаруживал, что есть строгий набор продуктов, да еще и цены все в два раза выше, чем в Европе при впятеро меньших зарплатах… Так что не впервой, да.

Когда настает время бежать на площадку, обнаруживаю, что грибы все же странные. Их можно жевать, но вкуса грибного в них ровно никакого. И даже лук не помог. Вот мясо — вполне удалось, а грибы…

Остается только надеяться, что моя соседка придет совсем очумевшая и проглотит не разбираясь, что найдет. Она еще в больнице помогает, ей там пообещали, что натаскают до уровня врача, восполнив недостающие два курса и интернатуру богатой практикой. Вот она и усердствует. С гонором девушка.

Меня тоже старались припахать на благо уцелевшей в Кронштадте больницы. Но хитрый майор Брысь тут же воспользовался этим и как только меня оставили в больнице, изъяв из команды, так он тут же запорол пару заявок, привезя совершенно не то, что у него главврач запросила. При этом и подкопаться к нему оказалось невозможно — Надя — медсестра только номинально, образования формально у нее нет и потому разбираться в фармакопее или лабораторном оборудовании ей не с руки, сам майор много чего умеет и глубоко благодарен за вылеченный в этой самой клинике ревматизм, но вот разбираться в реактивах — не его задача, ну и так далее. Главврач в итоге плюнула и теперь я опять в составе команды. И мне, честно говоря, это нравится больше, потому как лечить наших сограждан грустно — они вообще-то сволочи, эти наши сограждане и стараются угробить себя всячески, категорически не желая придерживаться здорового образа жизни и нарушая все и всяческие рекомендации. Потом идут к врачу и требуют, чтоб им в момент вернули здоровье, молодость и красоту. Мне к концу приема хотелось уже лупить по башке мамашек, от которых воняло табачищем гуще, чем от гренадеров и драгун петровских времен.

Ясно дело, корова, что твой ребятенок болеет и болеть будет, если грудью ты его не кормишь в принципе и куришь как паровоз в его присутствии. Еще б он не болел!

Нет, определенно мне нравится больше в нашей сумасшедшей компании, чем в клинике, которая сейчас и жнец и швец и на дуде игрец — поликлиническое звено в городе выбило почти полностью в самый же первый день прихода зомби.

Правда, свое освобождение пришлось отрабатывать, добывая всякие заковыристые вещуги в самых паскудных местах. Это майору сошло с рук, что он приволок груду реактивов из лаборатории, да, к сожалению, реактивов на гепатит, которого с начала Беды след простыл и потому вот именно на гепатит реактивы вообще-то не заказывались. Мне такое не пройдет, потому приходится стараться во время вылазок, притаскивая то, что положено, плюс дважды в неделю надо кататься в Петропавловку — там медпункт так и остался на моей ответственности, да пара ночных дежурств в самой клинике. Гибрид дежурного врача и охранника.

Собака радостно тащит поводок, видя, что я надеваю башмаки и беру автомат. Для прогулок по городу у меня городской пистолет — пулемет судаевский, а вот Калаш — тот на выезды. Мощноват он для города. Да, такие милые времена. Раньше для прогулок тросточку брали. Потом плеер. Теперь автомат…

Бурш уже на месте. Собакевичи начинают радостно приветствовать друг друга, родственницы, чай, сестрички из одного выводка, или как там называются собачьи семьи.

И имена у них соответственные — сестричку зовут Исида. Собственно выбор был именно таким, чтоб шепотом позвать, если надо. Ну и чтоб солидно. А то их единокровного братика Костогрызом назвали, что не комильфо, мне кажется.

Дальше начинается дрессура… Называется это все ОКД и собственно служит тому, чтобы сделать из собаки человека. Иногда у меня складывается впечатление, что я сам столько всего делать не умею. Или умею, но плохо. Собаки же стараются изо всех сил, и смотреть на них, толстопузых, но старательных — уморительно.

После того, как Бурш дал мне распечатки всех собачьих умений, которым мы их должны научить — я диву дался. Однокурсник из Эстонии, когда у меня гостил всегда приходил с прогулок по Питеру немного офигевшим и утверждал, что у нас муниципалитет богатый и не ищет денег для бюджета. Дескать, в Эстонии собака без намордника, поводка и уж тем более не откликающаяся на свою кличку сразу дает весомый вклад в городской бюджет. В виде штрафа из кармана собачника. Ну а у нас этим не заморачивались.