Парадокс одиночества. Глобальное исследование нарастающей разобщенности человечества и ее последствий - Норина Герц

Одиноко чувствовать себя брошенным, невидимым и бессильным в таком случае. Масштабные интервенции, предпринятые правительствами для поддержки своих граждан в 2020 году, полностью противоречили экономической этике предыдущих сорока лет, воплощенной в комментариях, сделанных Рональдом Рейганом в 1986 году: «Девять самых ужасающих слов в английском языке – это “Я из правительства, и я здесь, чтобы вам помочь”». Даже если различные стимулы, связанные с коронавирусом, действительно сигнализируют о зарождении нового подхода, долгосрочное социальное и экономическое влияние неолиберализма неизбежно еще долгое время не ослабнет.

В-третьих, потому что оно коренным образом изменило не только экономические отношения, но и наши отношения друг с другом. Поскольку неолиберальный капитализм никогда не был просто экономической политикой, как Маргарет Тэтчер ясно дала понять в 1981 году, когда она сказала в газете Sunday Times: «Экономика – это метод; цель состоит в том, чтобы изменить сердце и душу». И во многом неолиберализм преуспел в достижении этой цели. Ибо это коренным образом изменило то, как мы относились друг к другу, и наше отношение к обязательствам друг перед другом, из-за преобладания в нем ценности таких качеств, как гиперконкуренция и преследование личных интересов, несмотря на более широкие последствия.

Будем не жертвами, а деятелями

Дело не в том, что люди по своей сути эгоистичны – исследования в области эволюционной биологии ясно показывают, что это не так. Но с политиками, активно защищающими эгоизм, образ мышления «человек человеку волк» и «жадность – это хорошо» (изречение Гордона Гекко, знаменито произнесенное в фильме 1987 года «Уолл-стрит»), ставшие лозунгами неолиберализма, такие качества, как солидарность, доброта и забота друг о друге не только стали недооцениваться, но и считаться неуместной человеческой чертой. При неолиберализме мы были низведены до homo economicus, рациональных людей, поглощенных только нашими собственными интересами.

Мы даже видели происходящее в том, как развивался наш язык. Коллективистские слова, такие как «принадлежать», «обязанность», «делиться» и «вместе», с 1960-х годов все чаще вытеснялись индивидуалистическими словами и фразами, такими как «достигать», «собственный», «личный» и «особый». Даже тексты поп-песен за последние сорок лет стали еще более индивидуалистичными, поскольку такие местоимения, как «мы» и «нас», были заменены на «я» и «меня» в лирическом воображении этого поколения. В 1977 году Queen сказали нам, что «we are the champions» (мы – чемпионы), а Боуи – что «we could be heroes» (мы можем быть героями). В 2013 году Канье Уэст сказал нам: «I am a God» (Я бог), а рекордная в 2018 году песня Арианы Гранде «thank u, next» (спасибо, следующий) была написана как песня о любви к самой себе.

И мы видим подобное не только на Западе. Когда исследователи из Китайской академии наук и сингапурской бизнес-школы Наньян проанализировали десять самых популярных песен Китая каждый год с 1970 по 2010 год, они обнаружили, что

местоимения от первого лица, такие как «я», «мне» и «мое», все чаще используются в песнях на протяжении десятилетий, в то время как использование слов «мы», «нас» и «наш» уменьшилось.

Даже в стране, традиционно определяемой массовой солидарностью и коллективизмом, в которой государство сохраняет твердый контроль, прочно укоренилось то, что мы можем считать супер-индивидуалистическим неолиберальным мышлением.

Неолиберализм заставил нас считать себя конкурентами, а не сотрудниками, потребителями, а не гражданами, накопителями, а не делящимися, берущими, а не дающими,

дельцами, а не помощниками; людьми, которые не только слишком заняты, чтобы быть рядом с своими соседями, но даже не знающими их имен. И мы коллективно позволили этому случиться. Во многом это был рациональный ответ. Ибо при неолиберальном капитализме, если я не для «себя», тогда кто будет? Рынок? Государство? Наш работодатель? Наш сосед? Навряд ли. Беда в том, что эгоистичное общество «все ради себя», в котором люди чувствуют, что они должны заботиться о себе, потому что никто другой этого не сделает, неизбежно одиноко.

Это также быстро становится самовоспроизводящимся циклом. Все потому что для того, чтобы не чувствовать себя одиноким, нам нужно отдавать, брать, заботиться, а также получать заботу, быть добрыми друг к другу, уважать окружающих и относиться к себе так же.

Если мы собираемся объединиться в мире, который разваливается, нам нужно будет заново соединить капитализм со стремлением к общему благу и положить в его самое сердце заботу, сострадание и сотрудничество, распространяя это поведение на людей, которые отличаются от нас. Это настоящий вызов: восстановить связь не только с теми, кто схож с нами, но и с гораздо более широким сообществом, к которому мы в конечном итоге принадлежим. После COVID-19 это как более актуально, чем когда-либо, так и более возможно.

Цель этой книги не только в том, чтобы сформулировать масштабы кризиса одиночества в двадцать первом веке, объяснить, как мы оказались в этой ситуации, и как она усугубится, если мы ничего не предпримем. Это также призыв к действию. Непременно в сторону правительства и бизнеса: у одиночества есть четкие структурные факторы, с которыми они должны бороться. Но и в сторону каждого из нас как личности.

Потому что общество – это не только то, что применяется к нам; мы тоже «делаем» общество, мы участвуем в нем и формируем его.

Поэтому, если мы хотим остановить разрушительный путь одиночества и восстановить утраченное чувство общности и сплоченности, нам нужно будет признать, что есть шаги, которые мы должны предпринять, а также компромиссы, на которые нам придется пойти – между индивидуализмом и коллективизмом, между личным интересом и общественным благом, между анонимностью и близостью, между удобством и заботой, между тем, что правильно для себя, и тем, что лучше для общества, между свободой и братством. Выбор, который не обязательно является взаимоисключающим, но потребует отказа по крайней мере от некоторых свобод, про которые неолиберализм ложно обещал, что они могут не стоить нам ничего.

Признание того, что каждый из нас играет решающую роль в преодолении кризиса одиночества, занимает центральное место в этой книге. Воссоединение общества не может быть только нисходящей инициативой правительств, институтов и крупного бизнеса, даже если процесс разъединения общества в значительной степени был таковым.

Поэтому на протяжении всей книги я буду включать идеи, мысли и примеры того, что мы можем сделать, чтобы противостоять нынешней траектории разобщенности, изоляции и одиночества не только на политическом и экономическом уровне, но и на уровне личности.

Это Одинокий век, но так не должно быть.

Будущее в наших руках.

Глава вторая

Одиночество убивает

«У меня болит горло. Даже жжет. Это действительно больно. Я не могу пойти в школу».

Сейчас 1975 год. По радио играет «Богемская рапсодия», Маргарет Тэтчер недавно стала лидером оппозиции, война во Вьетнаме только что закончилась, и это уже шестой раз в этом году, когда я страдаю от тонзиллита.

Мама снова