Море имен - Ольга Онойко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шишов, Лев Ночин, был человек солидный, надежный и положительный до оскомины. Алею он не нравился. Алей честно пытался задавить свою неприязнь. Он считал, что ревнует мать ради памяти покойного отца, и просто старался поменьше общаться с отчимом.
…Алей обогнул гаражи. За ними, на маленькой гравийной площадке трое парней возились с древними «Жигулями». Завидев Алея, они на миг оторвались от машины. Алей помахал им рукой. Двое были одноклассниками, третий – приятелем из параллельного. В школе Алея любили – он всегда давал списывать и не задирал нос.
Зеленые кроны качались высоко в голубом небе. Под окнами, в палисадниках, зацветали весенние цветы. Над детским садом стоял веселый визг – малыши вышли на прогулку. По узенькому проулку катили коляски две молодые мамы (одна – жена одноклассника, вторая – сестра другого). На скамеечке у подъезда сидели бабульки и переговаривались натужными громкими голосами.
– Здрасте! – сказал им Алей. Баба Медя разулыбалась, собрав в морщины все свое крошечное личико. Ее соседки умиленно покачали головами.
Баба Медя, Медь Морошина, была Алеевой первой учительницей – и ох какого страху натерпелся он когда-то оттого, что жил с нею в одном подъезде! В год, когда Медь Морошина вышла на пенсию, Алик еще даже не родился. Пока оставались силы, она подрабатывала ради нескольких лишних копеек. Потом она совсем состарилась и теперь только сиживала порой на скамеечке у подъезда, даже летом укутанная в синее драповое пальто с коричневым воротником.
А еще она стала совсем глухая.
И когда Алей, поздоровавшись, прошел мимо, баба Медя наклонилась к плечу своей подруги, такой же тугоухой старушки, и пронзительным голосом, на весь двор, произнесла:
– А это Алечка, сосед наш, который Поляне судьбу сломал! Хороший мальчик!
Алей чуть ключи не выронил.
«Так вот оно что, – подумал он, безнадежно закатив глаза. – А я-то Иньку ругать собирался! Это баба Медя растрезвонила… вот дурочка старая! А ей Поляна сказала, точно, к гадалке не ходи».
Дома рассеянным движением Алик открыл холодильник, посмотрел на пустые полки. Надо было чего-нибудь поесть, пусть и не хотелось… В пятнадцать лет, экстерном заканчивая школу, Алей как-то ухитрился упасть, точно девчонка на диете, в голодный обморок и с тех пор не доверял желаниям и нежеланиям организма. Из еды имелись сосиски, пельмени и полпакета молока. Идти в магазин было невыносимо лень. Тянуло сесть за компьютер, погрузиться в код или в Интернет и забыться.
Но на завтра с утра до вечера планировались дела, а вечером обещала прийти Осень. К ее приходу надо было успеть убраться в квартире и что-нибудь приготовить, потому что Осень тоже забывала есть. Голодная Осень умела только работать, а Алей рассчитывал на что-нибудь повеселее.
Тут он вспомнил про апельсины.
Когда Ленька Комаров уговорил его поискать собаку с помощью ассоциативной цепочки, в той оказалось несколько чуждых элементов. Само по себе это было нормально: десять процентов «мусора» в цепочке – результат высокой чистоты, успех даже для мастера.
Но Алей не был мастером.
Он был – лайфхакер.
Взломанных Пределов на его счету было больше, чем у иного мастера – успешных поисков.
Горделивая эта мысль точно отбросила его назад, в прежние времена, и Алей выругал себя. «Все. Я завязал. Ляна – последняя, – хмуро повторил он. – Больше я этим не занимаюсь».
И больше он этим не занимался. Даже заказчики перестали стучаться. Как лайфхакер Алей ушел в историю…
…но мусора в цепочках у лайфхакеров не бывает. Их цепочки ветвятся, сплетаются, врастают одна в другую, становясь сетью – большой сетью, которая способна, если посвятить ее плетению несколько лет, стянуть собою весь мир – и тогда станет видно, как именно взмах крыльев бабочки порождает тайфуны… Собственно, увлекшись витьем личной паутины, Алей и грохнулся в обморок, забыв о еде. С тех пор воспитывал самоконтроль, обуздывал любопытство.
Впрочем, иногда любопытство было на пользу. Например, сейчас. Идти в магазин лень, а надо; пойти туда не ради покупок, а ради проверки одного из ответвлений гораздо интереснее. Заодно и закупиться можно.
– Ладно, – вслух сказал Алей.
После чего обнаружил, что разуться тоже забыл, – потоптался в уличных ботинках на ковре. Ковер и так-то забился пылью до потери цвета, а Осень грязи не любила – предстояло пылесосить.
– Ладно, – повторил Алей. – Хоть развеюсь…
Дверь за собой он запирал аккуратно, осознавая каждое движение ключа в скважине, и думал: «Хорошо, что не курю. Так и дом спалить недолго».
* * *Рядом с продуктовым магазином стояла большая, черная, на танк похожая машина папы-Комарова. Собственно, магазин тоже был его. «Уж не на учет ли закрылись?» – заподозрил Алей, ускоряя шаг. В Новом Пухове магазинов, таких и сяких и супермаркетов понатыкали на каждом шагу, а в Старом до соседней лавочки идти было с километр.
Папа-Комаров вышел на крыльцо. За ним просеменила заведующая, старая крашеная блондинка.
– Так ведь девочки… – донеслось до Алея, – устают они, пятнадцать часов на ногах…
– Этих девочек, – тихо ответил папа-Комаров, – пятачок – пучок. За хамство увольняем. Передайте девочкам.
Заведующая заулыбалась и закивала.
– Еще тест-покупателей буду присылать, – предупредил Комаров. Потом заметил подходящего Алея и едва заметно кивнул. Нищий студент, бывший репетитор Клена, даже слова «здравствуйте» не заслуживал.
– Здравствуйте, – сказал Алей в спину Комарову.
Комаров сел в машину и уехал.
Он был такой же рыжий, голубоглазый и курносый, как Ленька, – вернее, конечно, это Ленька пошел в отца. Но характером Ленька пошел непонятно в кого. Когда Алей приходил к Комаровым работать, мать Леньки, роскошная подтянутая красавица, держалась еще высокомерней, чем Комаров-старший.
С лица завмага пропала приклеенная улыбка. Накрашенный ее рот неприятно перекосился, и она скрылась.
Алей вздохнул и шагнул к крыльцу.
Из магазина вышла девушка.
Высокая, ладная, с толстой русой косой, она напоминала Царевну-Лебедь из старого фильма и двигалась под стать – как плыла. Тяжелые сумки она несла не без труда – напряженно разводила руки в стороны, балансируя на острых каблуках. «Коромысло. – Алей улыбнулся. – Коромысла не хватает…» Девушка медлительно, осторожничая, спустилась по крутым ступенькам.
Тогда Алей окликнул ее:
– Ляна!
Поляна обернулась и ахнула.
Круглое нежное лицо ее залилось румянцем, руки дрогнули. Поставив сумки прямо на землю, она прижала ладони к щекам и вскрикнула:
– Алечка!
Алей приветственно поднял руку. Он немного недоумевал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});