Прекрасные тела - Лора Каннингем

В своей журналистской практике Джесси прибегала к одному методу. Она оценивала общую ситуацию и классифицировала стоявшие перед ней проблемы по степени важности. Нечто вроде сортировки раненых на поле боя. Так постепенно она решала все вопросы. А разве вечеринка с ужином чем-то отличается от журналистского задания? Джесси решила: хорошая хозяйка сперва устраняет то, что может оказаться самым неприятным для гостей.

Кавардак. Выйдя из ванной, Джесси прямо у двери обнаружила Колетт. Сотрясаемая рвотными спазмами, кошка выгибала спину дугой и изрыгала спиральки жесткой непереваренной пищи, смешанной с шерстью. Эта ситуация требовала немедленного вмешательства. Джесси схватила бумажное полотенце и собрала комки. Потом вытащила пылесос и поволокла его через все тысяча восемьсот квадратных футов, впервые пожалев, что помещение такое большое. Она включила пылесос; тот взвыл и стал неожиданно выплевывать из заднего отверстия продолговатые комки спрессованной пыли, которая отлично смотрелась рядом с отрыжкой Колетт.

«А я-то хотела, чтобы все было красиво», — подумала Джесси. Теперь ей еще повезет, если никто не станет звонить в департамент здравоохранения. Она бросилась за своими запасными инструментами — за шваброй, совком и гигантским мешком для мусора. Опустившись на колени, она стала руками запихивать в мешок пыль, вывалившуюся из пылесоса, и самый заметный мусор, а потом еще вытряхнула в мешок содержимое кошачьего туалета. Джесси удивилась, насколько сильно затвердели кошачьи какашки. Одна из них выскользнула и покатилась по полу ванной, но Джесси поймала ее и тут же почувствовала исходящий от нее холод (можно было подумать, что кошачий кал обладает загадочной способностью сохранять низкую температуру). Ох, но как же создать праздничную атмосферу, если кругом все это безобразие?..

Джесси поставила перед Колетт тарелку с кусочками дорогого несоленого сливочного печенья: считается, что оно решает проблему шерстяных комков и отвердевшего кала. Кошка поела, видимо, почувствовала облегчение и лениво рухнула на коврик перед незажженным камином. Ее безмятежное мурлыканье звучало почти как храп.

Но, может, еще не все потеряно? Джесси включила горелку духовки на полную мощность и оставила плиту разогреваться, а сама осмотрела комнату. Сперва разобраться с самыми серьезными проблемами: прибраться на кухонном столе, расставить серебряные приборы. Это создаст впечатление готовности, пусть даже обманчивое…

Джесси принялась собирать со стола бумаги и уткнулась в газетную фотографию, вернее, в ее зернистую черно-белую копию на факсовой бумаге. Ее рука остановилась, и она стала всматриваться в изображение. Он. Тот самый. Его лицо хранило профессиональное выражение. «Джесс Дарк, адвокат, специалист по гражданским свободам, активный борец за права коренного населения Америки, представляет свое племя — потомков анасази[6] — в процессе по делу о клевете».

Подозревала ли она на протяжении всех тех недель, пока собирала и изучала эти вырезки, что в конце концов окажется с ним в постели? Что будет лежать в номере мотеля, забросив ноги ему на плечи и в самозабвении откинув голову назад, а из ее горла будут вырываться нечленораздельные звуки, свидетельствующие о том чувстве, которое она смутно определяла как радость?

Джесси попыталась вспомнить, когда впервые испытала волнение. Уже в те первые дни, сидя напротив него в суде, она приметила его накрахмаленную рубашку, галстук-шнурок, потрясающе сидящие джинсы, сбитые каблуки ковбойских сапог. Да, втайне она призналась себе, что это один из самых привлекательных мужчин, встречавшихся ей в жизни… Но она и подумать не могла, что в одну из следующих ночей будет смотреть в потолок комнаты мотеля, и эта оштукатуренная поверхность будет казаться ей… небесным сиянием.

Нет, Джесси это и в голову не приходило. Слава богу, ее застали врасплох… Джесси гордилась собой как серьезным журналистом. «Он» был героем ее материала, а не потенциальным объектом страсти. «Он» смотрел на нее с факсовой копии, и даже на этом некачественном, зернистом, изображении можно было разглядеть, что «он» красив, сумрачен и смугл, к чему и обязывало его имя: Джесс Дарк.[7] Одно внезапное соображение здорово рассмешило Джесси: он казался таким суровым — кто бы мог подумать, что он так игрив?

Где-то в куче бумаг у Джесси завалялась видеокассета, на которой ее тезка (и возможно, ее задушевный друг) стоял около пещеры, взывая к толпе протестующих. Их предков, представителей племени анасази, обвиняли в том, что в этой самой пещере они убивали своих древних врагов, жарили и ели их мясо, а потом — и это самое страшное обвинение — освобождали свой организм от переваренных вражеских останков, испражняясь прямо в догорающий костер.

Именно эта деталь — что в пепле сохранились следы человеческого кала, позволившие теперь, столетия спустя, провести анализ ДНК, — и заинтересовала опытную журналистку Джесси Жирар, а также пробудила в ней какое-то неясное чувство. Как важно, как поразительно, что ученые смогли восстановить эту конкретную ситуацию, это мгновение беспредельной ярости, имевшее место более тысячи лет назад. В каком-то смысле тот древний огонь был снова зажжен, и заклятые враги возродились из пепла. Джесси любила как раз такие истории. Она поняла, что должна рассказать о демонстрации, взять интервью у человека, вставшего во главе протестующих… Из этого могла получиться книга. А теперь (Господи, помоги мне!) Джесси чувствовала, что должна снова услышать голос этого человека, должна снова к нему прикоснуться…

Джесси приостановила свои приготовления. Она понимала, что ей нужно убрать все эти бумаги, кассеты, папки, но тема увлекала ее, к тому же теперь она знала человека на фотографии… Знала его? Его ДНК колыхалась у нее внутри. Ее бедра все еще болели после того, как он держал их руками во всех этих непривычных позициях. Если бы она сосредоточилась, то могла бы вспомнить точные ощущения, вызванные давлением его языка и зубов на ее плоть.

«Да, мы были слегка не в себе», — радостно подумала Джесси. В сущности, они с Джессом словно бы перешагнули какую-то границу друг в друге и с веселыми воплями появились на другой стороне. Правда, она никогда бы не осмелилась сказать ему, что он самый настоящий каннибал, хотя и в лучшем смысле этого слова.

«Никаких эротических мечтаний», — строго приказала себе Джесси. Она заставила себя снова приняться за уборку: собрала все лишнее — бумаги, газеты, всевозможные мелочи, — увязала их в простыню и засунула в кладовку. Конечно, Марта Стюарт и Элоиза[8] такого бы не посоветовали, и все же ей удалось закамуфлировать массу изъянов. Но фотографии Джесса Дарка она убирать не стала — не могла же она запереть его в кладовке. Она положила снимки в шкафчик возле плиты. Может быть, она покажет его подругам — позже, если найдет для этого подходящий момент.