Зона действия - Геннадий Блинов

Яшка толкнул Антошку в бок и игриво спросил:

— Отгадай, где здесь мой родитель?

Антошка сразу нашел среди десятка фотографий круглое белобрысое лицо с отвисшей губой. Но, решив разыграть фасонившего Яшку, показал на фотографию курчавого горбоносого дядьки:

— Вроде бы этот.

— Ну, ты да-е-ешь, — обиделся Яшка. — Неужели я такой?

— Как две капли воды.

Яшка понял, что его разыгрывают и миролюбиво сказал:

— Балда, я всерьез спрашиваю.

— Мы с твоим отцом в столовой познакомились, — сказал Антошка. — Так что загадки не загадывай.

— У меня папан молоток, — удовлетворенно сказал Яшка.

На следующее утро Антошку разбудил стук в дверь.

— Ты все дрыхнешь, а здесь такое творится, — услышал он голос Марфы Посадницы.

Оказывается, история с вагончиком не закончилась. Лорин-старший все-таки решил забрать его для своей бригады.

— Папан так и сказал — кровь из носу, а тепляк будет наш. Комсомольцам он для баловства, а нам — для дела.

— Как тебе не стыдно, Яшка. Там же штаб будет заседать, решать разные важные дела, — сказала Марфуша. Яшка пожал плечами:

— Я-то здесь при чем?

— В штаб надо срочно ехать, — предложил Антошка. — Ты уговори своего отца, Яков. Пусть он отступится от этой будки. Думаешь, если он знаменитый человек, то ему все можно?

— Братцы, на меня-то за что вы навалились? — поднял Яшка руки. — Конечно, с папаном переговорю, только он у меня упрямый.

Ребята вышли на пустырь, который пересекала дорога, и стали на обочине.

— Идемте лучше. Все равно никто не посадит, — сказал Антошка. Он еще не знал, что на стройке существовало неписаное правило: надо людям уехать — шофер обязан остановиться и увезти их. Конечно, если свободна кабина. И это правило выполнялось строго, потому что до строительной площадки промышленной базы от поселка добрых три километра. Попробуй потопай каждый день в ту и другую сторону — потеряешь уйму времени.

Остановился МАЗ. Шофер распахнул кабину и скомандовал:

— А ну, кильки, быстро. С выработки тружусь.

Ребята кое-как уместились в кабине. В ней пахло разогретым маслом, ветровое стекло клевал своим длинным носом крошечный Буратино.

— Куда? — спросил шофер.

— Нам в комсомольский штаб, — ответил Яшка. И многозначительно добавил: — Важное дело.

Шофер с ухмылкой взглянул на него и кивнул.

— Понятно, важное. Такие персоны по пустякам не поедут. Только я что-то не помню, чтобы на промплощадке был комсомольский штаб.

— Есть, дяденька, — вмешалась в разговор Марфуша. — Такая разноцветная картиночная будка. Мы ее вчера красили. Вот на руках еще сейчас пятна остались.

— Убедили, — повеселел водитель. — Теперь вижу, что везу рабочий класс. И даже, кажется, знаю, где этот вагончик. Вечером видел. Он мне семафор напомнил.

Буквы, выведенные Антошкой, было видно издалека. Около будки толпились люди.

Антошка сразу же узнал Лорина-старшего. Он стоял напротив комсорга и грозил тому пальцем. Коржецкий держал в руках мотоциклетный шлем и переступал с ноги на ногу.

Водитель остановил машину неподалеку от вагончика и крикнул:

— Принимайте рабочее пополнение.

Комсорг узнал Марфушу и недовольно спросил:

— Что надо, Марфуша?

Марфа Посадница не нашлась что ответить и покраснела. Коржецкий осуждающе покачал головой и отвернулся от ребят. Обратился к Лорину.

— Продолжайте, Сергей Абрамович.

Тот для чего-то подмигнул Антошке, Антошка спрятал глаза.

— Я же понимаю, Глеб, что комсорг — большая власть, понимаю, что вашему штабу помещение нужно, потому как не в бирюльки играть собираетесь. Все понимаю, но одного не могу понять: как это у вас, комсомольцев, рука на чужое добро поднялась, — удивился Лорин-старший. — И этот камуфляж с перекраской будки чего стоит? Стыд и позор. Вы же вон их, — бригадир кивнул в сторону ребят, — учите таким делам, за которые по головке не гладят.

Комсорг надел шлем, показывая тем самым, что не намерен больше продолжать разговоры.

— Вы правы, Сергей Абрамович, — невесело улыбнулся Коржецкий. — По головке за такие дела не гладят. А вагончик, раз вашего стройуправления, забирайте.

— Заберу. Как говорится, готовь сани летом…

Антошка стоял сам не свой. Ему было стыдно за Яшкиного отца.

— Как же так? — шагнула Марфуша к Лорину. — Мы красили-красили…

— Не пропадет ваш скорбный труд, — ухмыльнулся тот.

Коржецкий возился около мотоцикла.

— Папа, — сказал Яшка. — Зачем ты так делаешь?

Бригадир положил ладонь на стриженую голову сына и задумался.

— Слышь, комсорг, — подошел он к Глебу. — Пионерия на твоей стороне. А устами младенцев, как известно, глаголет истина.

Комсорг промолчал. Лорин достал сигарету, закурил. И, как показалось Антошке, заискивающе сказал:

— Оставляю будку тебе, Глеб. Ну, при случае и ты о моей бригаде доброе слово скажи. Жизнь — она штука сложная.

Коржецкий снова ничего не ответил. Лорин кашлянул:

— Ну, пошел я.

Бригадир зашагал по дороге.

Лорин уходил, и Антошка впервые подумал о том, что, наверное, отец не без основания недолюбливает этого человека. Он в самом деле какой-то скользкий.

— Ну и силен у тебя папаня, — сказал Антошка.

Яшка не понял: одобряет или осуждает товарищ его отца. На всякий случай бросил:

— Предок у меня — что надо…

У подъезда на табуретке сидел Хромой Комендант и наблюдал за Игорьком, который подкрадывался к кошке, а та ползла к воробьям, расшумевшимся около лужи.

Увидев ребят, Савелий Иванович крикнул мальчугану:

— Игорек, хоть и разведчик ты что надо, и по-пластунски ползешь классно, однако пожалей штаны.

Мальчуган нехотя поднялся и подошел к старику.

— Гляжу, будто вы не в настроении. Случилось что-нибудь? — обратился Савелий Иванович к ребятам.

— Все в порядке, Савелий Иванович, — сказала Марфуша. — Вы знаете, на стройке новость — комсомольский штаб образовался.

— Это дело, — оживился комендант. — А то получалось, что стройка молодежная, а комсомол вроде бы в тени.

Дома Антошка взял книгу, но читать не мог.

За несколько дней жизни в поселке он не только многое узнал и увидел. Он стал оценивать людей не по словам, а по делам. Вот только Яшкиного отца Антошка понять не мог. Ведь тот в самом деле лучший бригадир на стройке. Мамка вчера рассказывала, что у них никогда простоев не бывает — и кирпича, и раствора всегда вдоволь.

Отец мрачно бросил:

— А мы снова простояли. Того и гляди из бригады люди начнут бежать — заработков совсем нет.

Антошка думал: разве его отец плохой работник? Если бы был раствор, то отец сутками не уходил бы со стройки. У отца в бригаде раствора нет, а в бригаде Лорина — сколько угодно. Разве это справедливо? А ведь кто-то справедливость должен восстановить.

Он чувствовал, что весь этот запутанный узел человеческих взаимоотношений с налета ему не понять, и, как говорят, надо съесть пуд соли, чтобы знать, кто есть кто. Антошка догадывался, что Марфуша чего-то не договаривает, когда речь заходит о Яшкином отце, и обиженно думал, что все еще остается на стройке чужим. Ему хотелось, чтобы Марфуша больше доверяла ему, и он готов был сделать все, чтобы заслужить это доверие. Антошка ловил себя на том, что эта боевая девчонка для него не как все остальные ее ровесницы. Антошке хотелось чаще видеть ее.

Он уже знал, где живет Марфуша, и решил зайти к ней.

Комната, в которой жила Марфуша, была точно такой же, как и у Антошки. Только над койкой на стене вместо ковра висела необычная карта. В полутораметровом круге, усыпанном разноцветными точками, соединенными то сплошными, то пунктирными линиями, в глаза бросались какие-то загадочные слова «Жираф», «Ящерица», «Дракон»…

Марфуша, заметив недоумение гостя, улыбнулась.

— Почти все так, кто приходит к нам в первый раз, — сказала она. — Смотрят на карту и думают: вот ненормальные живут… ты тоже так подумал, да?

Антошка пожал плечами:

— Чудачка. И ничего я такого не подумал. Только какие это ящерицы и драконы?

Оказалось, что Марфуша совсем никакая не чудачка. Просто она изучает астрономию, конечно самостоятельно, и без звездного неба не представляет своей жизни… А на стене карта неба, и нарисовала ее Марфа сама. Конечно, это только чуть-чутельная часть неба…

— Ты знаешь, Антон, какая самая яркая звезда, из известных конечно? Не знаешь? Так вот, слушай. Это недоступная простому глазу звездочка восьмой величины в созвездии Золотой Рыбы… И входит она в состав соседней звездной системы — Малого Магелланова Облака. Так вот, эта звездочка в четыреста тысяч раз ярче Солнца!

Марфуша подняла вверх палец и смотрела на Антошку, вся светясь и ожидая такой же восторженности от сногсшибательного сообщения. И тот, проникаясь ее настроением, удивленно и как-то растерянно смотрел на маленькие точки, изображавшие созвездие Золотой Рыбы, и на ту звездочку, которая обладает немыслимой яркостью…