Новое восстание - Кристин Раш

— А я не виноват! — крикнул Анакин из комнаты.

— По-моему, ему не понравилось, что ты посчитал его слишком взрослым для «Маленького Потерявшегося Бантенка», — доверительно шепнула Си-ЗПиО Йайна.

— Верно, — согласился Си-ЗПиО. — Эта история стала бесполезной несколько лет назад. Только на прошлой неделе я слышал, как хозяин Соло выразил облегчение, что никто из его детей больше не хочет ее послушать.

— Си-ЗПиО, — одернула его Винтер. — Прости нас, ТДЛЗ-5. Очевидно, кто-то из нас исследовал сеть доставки в тех областях, в которые ему совершенно не стоило совать нос..

— Налицо все причины для подходящего надсмотра, — заявила нянька. — Под моим руководством дети ведут себя превосходно и играют в нужных условиях. Устаревшая модель секретаря, которому вы поручили охранять детей, явно не может контролировать их. Необходим опыт…

— Да, верно, — Винтер скрестила на груди руки. — Скольких детей с талантом направлять Силу ты воспитывала раньше?

— Дети есть дети, — возразила нянька. — Неважно, какими особыми талантами они обладают. Исходя из своего опыта могу сказать, что сверхчувствительность связана с недостатком дисциплины…

— Похоже, что ни одного, — оборвала ее Винтер. — Си-ЗПиО неплохо справляется со своей задачей. Так или иначе, я всегда считала, что робот-нянька — сущее наказание как для детей, так для взрослых.

— Вы отсылаете меня? — спросила ТДЛЗ-5.

— Заказ был сделан ребенком, — отозвалась меланхолично Винтер.

— Это был другой ребенок! — крикнул Анакин из детской.

Йайна зажала себе рот и захихикала. Йакен ринулся в детскую:

— Ани, нет смысла врать. Код выдал тебя с головой. И теперь мы им больше не сможем воспользоваться!

— И хорошо, — встрял Си-ЗПиО. — Вообразите детей, у которых есть доступ к сети доставки. Что они придумают на следующий раз?

— Что-нибудь равно ужасное, — спокойно отозвалась Винтер, не спуская взгляда с робота-няньки. Та не двигалась с места, — ТДЛЗ-5, тебе здесь не место. Я отпускаю тебя.

— Прошу прощения, хозяйка, — сказала нянька. — Думаю, вы совершаете огромную ошибку.

— Какая возмутительная наглость! — заволновался Си-ЗПиО. — Хозяйка Винтер отвечает за этих детей…

— Я сама справлюсь, — Винтер холодно улыбнулась. — Я занесу твою жалобу в досье.

Робот-нянька хрюкнула от возмущения. Затем развернулась и выкатилась прочь, дверь за ней закрылась.

— Досье? — удивился Си-ЗПиО. — Не знал, что вы ведете досье.

— Не веду, — сказала Винтер.

Изнутри донеслись голоса детей:

— Ну, что скажешь? — это Иакен.

— Ничего себе было… — это Анакин.

Винтер улыбнулась Си-ЗПиО и направилась в детскую улаживать назревающий спор.

— Робот-нянька однажды спасла Ани жизнь, — громко сказала она по дороге. — Видимо, он хочет обезопасить свое детство.

— Я не… — Анакин захлопнул рот.

Си-ЗПиО поспешил в детскую.

У Соло-младшего лицо было белое, точно снег.

— Что такое? — спросила Винтер.

Близнецы застыли на месте. Потом глаза у них расширились, и все трое детей в унисон завизжали.

4

Куэллер прошел по ангару, каблуки сапог клацали о металлический пол. Техники простерлись ниц перед ним. Он прошел так близко от них, что подол его плаща касался их затылков. Маска смерти, плотно подогнанная под его лицо, давала ему спокойствие, давала власть.

— Мне нужен корабль, — сказал он; его сильный голос разнесся эхом по огромному, почти пустому ангару.

— Уже ждет вас, господин, — ответила его преданная помощница Фемон, поднимаясь с колен.

Ее длинные черные волосы скрывали опущенное, неестественно бледное лицо. Легким движением головы она откинула волосы. Глаза ее были черны, а губы — кроваво-красны, лицо само по себе выглядело как маска смерти.

Куэллер кивнул. Больше никто не двигался.

— Бракисс?

— Отбыл, господин.

— Он времени зря не теряет.

— Он сказал, что вы разрешили.

— А ты не проверила?

Фемон улыбнулась.

— Я всегда все проверяю.

— Хорошо, — Куэллер сделал голос ласковым.

Фемон выпрямилась от его похвалы, как обычно.

Если бы она не была такой способной, он бы давно…

Он дал мысли утечь в никуда. Нельзя отвлекаться, даже на приятное.

— Доклады с Пидира?

— Тысяча людей заключены у себя в домах, как вы приказали.

— Беспорядки?

— Никаких.

Он позволил себе улыбнуться, зная, как это влияет на его ревностных последователей.

— Отлично. Потери?

Фемон заложила руки за спину, серебристый балахон обтянул ее гибкое тело.

— Один миллион шестьсот пятьдесят одна тысяча триста пять, господин.

— В точности как запланировано, — сказал Куэллер.

— С точностью до человека. Будете проверять?

— Я всегда проверяю, — ответил он фемон ее же словами.

Она улыбнулась. Выражение ее лица смягчилось.

— Разрешите мне сопровождать вас? — спросила она.

На секунду он заколебался. Она была с ним с самого начала. Эта часть плана принадлежала им обоим в равной степени.

— Не сейчас, — ответил он, — ты нужна мне здесь.

— Я думала, что мы дождемся второй фазы.

— О нет, — сказал Куэллер, — лучше переждать мгновение, чем потерять преимущество. Помнишь?

— Конечно, — в ее дрожащем голосе он услышал остатки ночных кошмаров, которые он посылал ей, иногда до пяти за ночь.

— Хорошо, — сказал он и затянутой в кожаную перчатку рукой дотронулся до ее лица, — очень хорошо.

Церемониймейстер распахнул двери в Зал Сената, когда глашатаи объявили о прибытии Леи. До разговора с Мон Мотмой вся эта помпа и великолепие казались Лее ненужными; сейчас, после странных событий в гардеробной, она радовалась церемонии. Та давала возможность собраться с мыслями, на время забыть о страхе, накатившем холодной волной.

Она вошла с высоко поднятой головой, два охранника следовали по пятам. Вообще, количество охраны в Зале увеличилось: стражи во всех бессчетных дверях амфитеатра, среди роботов-секретарей замерли дроиды-телохранители. Представители всех рас и планет Новой Республики расселись по своим местам и смотрели на бывшую принцессу выжидательно. Мон Мотма была права: сегодня действия Леи определят курс на долгие годы.

На неподвижной балюстраде под самым потолком толпились репортеры. Грани прозрачного купола кидали на толпу радужные брызги. Императору нравился этот трюк, ему удавалось даже солнечный свет заставить работать на себя. Лея тоже радовалась солнцу. Оно отвлечет внимание тех, кто никогда не видел его раньше.

Она пошла к своей сенаторской платформе. Ей чудился запах тел, человеческих и нет, он словно наполнял зал, согретый присутствием столь многих существ. Ее платформа отчалила от сектора и поплыла под купол. Лея отметила по дороге: М'йет Лууре сидит рядом с новым своим коллегой с Эксодиена, у обоих по шесть рук и шесть ног, и они оба едва помещаются в креслах, сконструированных в те дни, когда негуманоидные расы не считались равными людям. На первый взгляд невозможно отличить бывшего эксодиенца-имперца от бывшего повстанца. Но некоторых она знала просто в лицо, а не только по репутации.

Как, например, Мейдо, первого и единственного сенатора с планеты Адин. Адин была оплотом Империи, и Лея до сих пор не была уверена, честной ли была победа Мейдо на выборах. Кое-кто по ее поручению занимается этим вопросом. Она помнила морщинистое лицо сенатора еще по временам Альянса и никак не могла успокоиться.

Платформа застыла под куполом точно на оси симметрии зала. Сенаторы аплодировали или каким-то иным способом выражали приветствие. Луйальцы постукивали щупальцами по столам. Не имеющие рук утиены попросили роботов-секретарей похлопать в ладони вместо них. Лея положила ладони на деревянную трибуну. Она не готовила речи, и сейчас это ей помогало.

Двери зала были закрыты, перед ними застыла стража. Аплодисменты были длительными и громкими. Лея улыбнулась: на комлинке платформы текли знакомые и незнакомые лица. Что ж, скоро она будет знакома со всеми…

— Мои друзья сенаторы, — сказала она. Аплодисменты стихли. Она подождала полной тишины. — Мы открываем новую главу в истории Республики. Война с Империей давно закончена. И мы, наконец, можем протянуть руку дружбы…

Зал содрогнулся. Взрывной волной платформу Леи бросило вверх. Затем потянуло вниз, под углом, казалось, что сейчас платформу внесет в какой-нибудь из секторов Сената. Гравитационный экран выдержал, выровнял падение, но на последнем метре отключился, и платформа со скрежетом рухнула в центр зала. Кровь и осколки дождем обрушились на нее. Помещение заполнилось дымом и пылью. Лея ничего не слышала. Трясущейся ладонью она дотронулась до лица, залитого чем-то теплым. Из ушей текла кровь. Взрыв, должно быть, повредил барабанные перепонки.

В наступившей полутьме первого яруса загорелись аварийные лампы. Она не слышала, но чувствовала, как сверху падают сияющие осколки. Рядом с платформой упало тело охранника, голова его была свернута под неестественным углом. Лея потянулась за бластером. Ей надо выбраться. Неизвестно, шло нападение изнутри или снаружи. Откуда бы ни было, ей надо удостовериться, что других бомб не будет.