Вторжение 2 (СИ) - Никонов Андрей

Штурмовик легко выскользнул в пустоту, предстояло обследовать ещё один сектор, сканеры показывали, что там есть какой-то объект подходящего размера, двигающийся не туда, куда должны лететь природные тела вроде астероидов. Я держал ладони на панели управления, на всякий случай – основной обмен командами шёл между штурмовиком и коммом напрямую, имперский модуль легко нашёл общий язык с республиканской техникой. Пять миллионов километров – это почти четыре часа полёта в одну сторону, оставалось только глазеть на звёзды, и присматриваться к показаниям радаров, космос, он слишком большой, чтобы препятствия и ценности попадались на каждом шагу.

В сторону Йоланы я если и поглядывал, то чтобы шея не затекла. Кукла и есть кукла, даже с человеческими мозгами, минимум эмоций и максимум холодности. С одной стороны, хорошо, не достаёт всякими разговорами, и с другой неплохо – можно самого себя развлекать.

- Эх, жаль, что мы тут всякой фигнёй страдаем, - я доверительно наклонился к спутнице. – Вот улетели бы на планету, там на островах такие красоты, пляжи с белоснежным песком, можно голышом купаться, горы со снегом на вершинах, леса бескрайние. Поставили бы палатку, ловили рыбу, или омаров, их можно руками хватать, и сразу на костёр. Нормальная еда, не то что ваши сопли и переработанные отходы. А какой воздух там, его можно ложкой есть, густой, насыщенный, вдохнёшь, и сразу жить хочется. Плюнем на все, и полетим, да? Тут всего тридцать пять дней на максималке.

С таким же успехом можно было на Весте разговаривать с силиконовой секс-игрушкой, которую забыл зарядить, хотя нет, эта следила, чтобы я о работе не забывал, контролировала. За то время, что мы вдвоём шлялись по космосу, я предлагал ей сходить в театр – сам там не был ни разу, но ролики смотрел. Или сплавиться на байдарках, один мой приятель в Конго так и сделал, не нашли потом, крокодилы схарчили или москиты выпили досуха. Тем для разговора было немного, повторялся, но Йолану это совершенно не беспокоило, ещё ни разу не сказала мне, что мог бы что-то поинтереснее придумать и пооригинальнее. Поначалу я ещё стеснялся, общими фразами и намёками ограничивался, а когда понял, что то, что я говорю, слушательницу не трогает совершенно, тут уж полет фантазии ничем не ограничивался.

- Ты не представляешь, какие там животные водятся, - сканер показал какой-то движущийся объект, мы слегка замедлились, выпустили зонд, но нет, обычный метеорит, хоть и неправильный, но после побоища многие мелкие небесные тела свою траекторию изменили. – Гиппо, знаешь таких? Похожи на наших африканских бегемотов, только агрессивнее. У меня с ними ментальная связь, сядем на такого, и поскачем через джунгли. Нет, не хочешь?

Помощница сенарда не хотела, судя по отсутствию хоть какого-то отклика.

- Ладно, Марфуша, нам ли жить в печали, - подытожил я фразой, которую когда-то слышал от отца. Что она означала, я не знал, среди наших знакомых женщин с таким именем не было, но он часто её произносил, особенно когда выпьет.

- Не отвлекайся, - вдруг оживилась синтиха. – Меняй вектор, выходим на кольцо вокруг обьекта. Сканер показывает, что это корабль.

Цель была в каких-то пятнадцати тысячах, торможение я включил уже минут сорок назад, скорость упала до сотни в секунду. И все равно была слишком высокой для стыковки. Резко замедляться не рекомендовалось, обычно чужие яйцеобразные истребители на это внимания не обращали, но бывали случаи, когда нападали на тех, кто слишком лихачил. Лишние десять-пятнадцать минут погоды не сделают.

Тем более что в космосе она всегда одинаковая.

Глава 3

Глава 3.

Что называется, выиграли джек-пот.

В отличие от кораблей поддержки и атаки, основные боевые единицы здесь не строились с замкнутым контуром. Это создавало определённые трудности при подпространственном перемещении, зато при необходимости одна часть легко отделялась от другой, превращаясь в станцию подскока или боевой модуль охраны. То, что мы нашли, сложная тригонометрическая фигура с изломами и остатками переходов, раньше была частью огромным кораблём конфедератов первой линии атаки. Не самой ценной, те, где был подпространственный двигатель, единый командный пункт и десантный отсек, основные штурмовые палубы и атакующие установки, отсутствовали, зато мы получили почти нетронутый модуль обеспечения и обороны, с установками силовых щитов, ремонтными линиями и дронами, почти сотней истребителей, подготовленных к обслуживанию, и блоками хранения, забитыми запасными узлами и картриджами. Там даже пищевые автоматы были из тех, к которым я привык за время принудительного отдыха на планете.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

И мертвецы, много мертвецов.

Кого-то разгерметизация застигла прямо на рабочем месте, по всем правилам, во время атаки скафандр необходим, но разгильдяйство – оно во всех мирах собирает жертвы, у кого-то картриджи свой ресурс исчерпали совсем недавно. Но большинство было убито – видимо, разъединение основного корабля произошло в момент нападения, и нападающими были не пришельцы.

Рядом с мёртвыми конфедератами в вакууме летали десантники республиканцев, в тяжёлых боевых скафах с мощными пушками на предплечьях.

- Сначала они разделались с экипажем, а потом кто-то активировал второй контур защиты, - поделилась наблюдениями Йолана. Штурмовик мы загнали прямо внутрь, так что поначалу оттуда и разглядывали результаты побоища. – Стандартная тактика армии Республики, подрыв обшивки, потом сотня десанта, для этих больше и не надо. Когда все уничтожены или взяты в плен, деактивация производится силой убеждения – оставляют часть команды в живых. А вот конфедераты обычно сначала подавляют системы, техников у них почти десятая часть команды, и только потом начинают безоружных убивать, причём всех подряд.

- А армия Союза как поступает? – подколол я её.

На это моя спутница ничего не ответила, зато выгнала меня наружу – управлять зондами.

Если бы помещение было единым, ещё куда ни шло, но размеры многогранника измерялись километрами, хорошо, что отсек, куда мы залетели, был одним из самых объёмных – из него шли проходы в остальные части модуля.

Большая часть коридоров вела в служебные помещения – в них все те же мертвецы в различных позах, почти целое оборудование и многочисленные отметины на конструкциях показывали, что бой продолжался по всему кораблю.

Только один сектор оказался запечатанным, там оборонительные системы, тот самый второй контур, ещё работали, и едва зонд залетел в ближайший проход, как тут же вспыхнул и исчез.

- Йолана, - позвал я напарницу, обследовав последнее помещение. – Ничего не заметила?

- Что тебе? – изображение с камер передавалось на штурмовик, леас видела то же, что и я.

- Ты сказала – сотня десанта, а тут их едва ли полтора десятка наберётся.

- И правда, - девушка оживилась. – Возвращайся, сейчас проверим.

Следующий час дроны сортировали мертвецов, складируя их в разных углах ангара. Конфедератов набралось чуть больше полутора тысяч, в основном – обслуживающий персонал, а вот десантников только тридцать два.

- Не хватает ещё шестидесяти восьми, - подсчитал я, усаживаясь в ложемент и кладя ладони на панель управления. Заодно проследил, чтобы дрон приволок сохранившийся скаф в штурмовик, обновка, даже из-под мертвеца, не помешает.

Просканировал пространство – никаких сигналов с захваченного модуля не поступало, и если кто-то там и затаился, в глубинах коридоров, то никак себя не проявлял. В вакууме, как известно, звук не распространяется, но в любом случае передатчики должны были работать, если хозяин скафа ещё жив. Меня-то ведь нашли именно так. А десантные скафы обладают высокой автономностью, переводя при необходимости разумную внутренность в состояние, близкое к анабиозу, и поддерживая её жизнь годами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Шестидесяти четырёх, - поправила напарница. – Шесть боевых ячеек по пятнадцать бойцов, плюс пять сержантов, и один командир атакующего кулака – все, кого мы нашли, из одного подразделения. Или остальные сбежали, или заперты до сих пор в изолированном секторе. Но это не наша работа, пусть сенард решает, что делать. Возвращаемся, надо сообщить ему о находке.