Ангел: Романтика табу (ЛП) - Даррел Скай

Лили задыхается и зажимает рот.

— Правда?

— О да.

Её глаза блестят, и она улыбается.

— Что ещё ты сделаешь, папочка?

— Я поставлю тебя на колени и возьму твою вторую девственную дырочку. Я запрещу тебе оргазмы и буду шлепать по заднице, пока она не станет красной.

Сперма вытекает из моей головки, а Лили заливается румянцем, её соски морщатся, и яркий румянец её тела заставляет меня хотеть трахать её снова и снова. Она хочет большего, и мой член жаждет её, но мы не можем оставаться в постели весь день. Мы не можем игнорировать мир, как бы это ни радовало мою принцессу.

— Нам не обязательно спускаться, — хмыкает она, — он вернется позже, Элайджа всегда возвращается, если я не отвечаю.

— Лили, никто, кто звонит в дверь в течение десяти минут, не собирается уходить.

Моя девочка ворчит, но я поднимаю её с кровати и ставлю на ноги, целую в лоб, массирую плечи. Лучше бы у этого Элайджи была чертовски веская причина продолжать звонить в дверь.

Лили выбирает из шкафа шорты и свободный топ, пока я наблюдаю за ней. Её испачканное белое платье валяется на полу. Я перекидываю его через спинку стула, а сам смотрю на её задницу, которая по — прежнему красная от моей ладони после порки на диване. Я проклинаю свои извращенные порывы, хотя она визжала от удовольствия, и в голове у меня горит один и тот же вопрос: что, блядь, со мной не так?

Мой член, который затвердел, пока Лили спала, начинает пульсировать, и я несколько раз поглаживаю себя, когда она поворачивается.

— Ты разве не собираешься одеваться? — спрашивает Лили.

— Да, — рычу я с твердым членом.

Её щеки краснеют, пока я натягиваю на себя испачканные спермой трусы и слаксы.

Мы торопливо спускаемся вниз, и я понимаю, что порвал рубашку, торопясь завладеть ею. Лили говорит мне подождать и возвращается с одной из больших рубашек её отца. Бормоча, я надеваю её и стараюсь не думать о том, чтобы сделал Джозеф, увидев меня в таком виде со своей дочерью. То, что произошло между мной и Лили, было искрой, которая разгорелась в настоящее пламя.

Это невозможно остановить. Я не должен хотеть её, но я хочу её всеми фибрами своего тела, всеми частичками своей души.

Она смотрит в глазок.

— Так и знала. Это Элайджа.

— Отойди, детка, — держа её за плечо, я открываю дверь.

И оказываюсь лицом к лицу с Элайджей. Достаточно одного взгляда, чтобы подтвердить мои подозрения, и в тот же момент он оценивает меня и делает шаг назад. Он тоже знает, на что я намекаю. Затем он таращится на Лили, и желчь поднимается у меня в горле.

— Далтон Кормак, — говорю я, протягивая руку.

— Элайджа Максвелл, — говорит он, отвечая на моё сжатие унция за унцией, но его рука становится мягкой первой, и он морщится, отстраняясь, — мэр Уиллоубрука. Я так понимаю, что это чудовище, припаркованное у входа, ваше, мистер Кормак?

Я бросаю взгляд на свой внедорожник и замечаю машину шерифа, припаркованную рядом с ним. Другой мужчина со звездой на груди идет к крыльцу, надев кобуру.

— Машина моя, — я обнимаю свою принцессу, — я приехал за Лили.

Элайджа поднимает бровь.

— Я её опекун, — говорю я хрипловато, — если хочешь посмотреть документы, они у меня в машине. Я занимаюсь ею здесь.

Повисает тишина, пока шериф не подходит к нам. Он засовывает руки за пояс и ничего не говорит. Очевидно, он меня не ждал.

— Офис шерифа, округ Боуи.

— В чем дело? — говорю я резко.

Элайджа прочищает горло.

— У девушки никого не осталось. Я проверял её…

— Лили сказала мне, — я чувствую, что Элайджа желает большего, чем просто проверять её, — спасибо за помощь, но она больше не нужна. Я знаю её семью уже много лет. Мы с её отцом договорились, что я позабочусь о Лили, если с ним и его женой что-нибудь случится. Теперь я здесь, и я — всё, что ей нужно.

Лили обнимает меня за талию, и от этого у меня вздымается грудь.

— Да, но, к сожалению, кое-что случилось. Вот почему я здесь сегодня, — говорит Элайджа с пустым лицом, — Лили стала лицом, заинтересованным в смерти Роуз Дюшан, её бабушки.

— Что, блядь, ты только что сказал?

Шериф касается своей кобуры.

— Спокойно, здоровяк. Это обычный визит.

— Чёрта с два.

Лили обнимает меня, и я слышу, как учащается её дыхание.

Лицо Элайджи искажается от того, как она меня обнимает.

— Роза была пожилой, но в полном здравии, — говорит он, — она заболела в одночасье и умерла. Такие обстоятельства вызывают вопросы.

— Это было пищевое отравление, — шепчет Лили, — в больнице сказали…

— Конечно, это было так, — спокойно говорит Элайджа, — но офис шерифа начал расследование, сладкая. Я не хотел, чтобы ты была совершенно одна, когда он придет тебя допрашивать.

— Я не одна, — говорит Лили.

— Она не убивала свою бабушку, — говорю я. Я не знаю, какую игру ведет Элайджа, но он точно её ведет, — ты зря тратишь время.

— Нам всё равно нужно её допросить, — голос Элайджи — маслянисто — гладкий, — это простая формальность, мистер Кормак. Не стоит беспокоиться. В этих краях мы сами о себе заботимся.

Я оскаливаюсь в ответ, в животе поднимается неприятное предчувствие.

— Не сегодня. Она плохо себя чувствует.

— По-моему, она в порядке. Не так ли, сладкая?

Каждый раз, когда он говорит «сладкая», мне хочется выбить ему зубы.

Лили прижимается к моему телу. На меня работает достаточно юристов, чтобы кое-что знать о законах, и я готов попросить Элайджу вернуться с ордером, прежде чем захлопну дверь перед его носом.

Шериф делает шаг ближе.

— Вот так, здоровяк. Роза была абсолютно здорова, как сказал мэр. А потом в один прекрасный день она просто упала замертво. Это выглядит странно, вот и всё. Мы должны исключить все возможные варианты, особенно после того, как коронер нашел яд в крови Роуз.

Напряжение пробегает по позвоночнику.

— Яд?

— Да, — говорит шериф. Он обменивается взглядом с Элайджей, — это может быть пищевое отравление. Или что-то ещё.

— Какое отношение это имеет к Лили?

— Этот дом выглядит ветхим, но земля, на которой он стоит, имеет серьёзную ценность. Поскольку её бабушки больше нет, а родители умерли, Лили Дюшан может унаследовать всё, — шериф прочистил горло, — это мотив.

Я разражаюсь смехом.

— Вы думаете, что Лили убила и своих родителей?

— Это была трагедия. Но это не значит, что случившееся в этот раз — тоже трагедия. Судьба так не работает.

Судьба — опять это проклятое слово.

— Только формальность, — добавляет Элайджа, — она не находится под реальным подозрением.

Моя кровь холодеет. Шериф говорит, как разумный человек, и только это приводит меня в ещё большую ярость. Судьба… Я никогда не верил в судьбу, за исключением только жестокости. Я никогда не верил, что любовь может быть настоящей — пока не встретился со своей Лили снова. Но даже сейчас я не могу заставить себя признаться ей в любви. Защищать её — да, но как я могу чувствовать то, чего не существует?

Вкрадчивый голос в моей голове спрашивает: как много ты на самом деле знаешь о Лили?

Я не видел её три года и вдруг влюбился в неё.

Что, если она играет с тобой? Что, если она всё спланировала? Что, если… Я опускаю глаза и вижу, что Лили смотрит на меня, и тут же чувство вины бьёт меня по груди.

Нет.

Я знаю её сердце и душу. Лили невинна, она ангел. Она никогда бы не сделала ничего подобного.

— Всё будет хорошо, детка.

Но мои слова прозвучали слишком поздно, потому что она уловила сомнение на моём лице. Я колебался всего мгновение, но она уловила это.

Она вырывается из моих рук и поворачивается лицом к двум мужчинам.

— Я поговорю с вами. Проходите в дом.

Глава 5

Лили

Я нервно перебираю пальцами на коленях, изо всех сил стараясь ответить на их вопросы, пока Далтон сидит рядом со мной в гостиной. Я стараюсь не показывать своих эмоций, что легко, поскольку я больше не знаю, что чувствую.