Испанская невеста - Люттоли

– Иными словами, ты решил научить осла молитвам?

– Приблизительно так, – не мог не согласиться горбун и тут же с покорным видом спросил у епископа: – Разве этот труд не заслуживает вашего благословения?

– Он заслуживает наказания. И будь уверен, так и случится, если только ты не покинешь это место.

Епископ в гневе удалился. Горбун же, под громкий хохот толпы, опорожнил содержимое горшка в свои карманы, прихватил Библию, коврик…и неторопливо двинулся прочь с площади. Буцефал покорно поплёлся за ним следом. Уздечка волочилась по земле, что, несомненно, причиняло определённые неудобства почтенному животному, так как осел то и дело наступал на них копытами. Однако неприятности «спутника», которому не так давно было выказано глубочайшее почтение, перестали волновать горбуна. Едва они удалились на порядочное расстояние, горбун воровато огляделся по сторонам, а затем раскрыл и несколько раз сильно тряхнул Библию. Из неё посыпались семена овса. Пока осёл подбирал эти семена, он спрятал святую книгу на груди. Затем залез на осла и, погоняя его пятками, погнал в сторону замка Саведы.

В ожидании Стефана Энрико, заложив руки за спину, нервно расхаживал по комнате. Лицо стало совершенным чёрным.

– Да как она только посмела мне отказать? – Энрико распалялся всё больше и больше. – Любая женщина в Севилье почтёт за счастье удостоиться моего внимания…а эта оборванка, которая вечно сидит на деревьях…осмелилась отвергнуть мою руку! Она бросает мне вызов. А граф-то каков? Не может приструнить собственную дочь. Ну и…отлично! Я сам займусь её воспитанием. Я покажу, где её место. Я научу её с уважением относиться к самому имени Энрико Саведа. А может она…повредилась в уме? – последняя мысль заставила его остановиться и широко заулыбаться. – Чёрт, как я раньше не принял во внимание это обстоятельство. Ведь понятно, что ни одна женщина в здравом уме не может мне отказать.

Позади Энрико раздался неприятный смешок. Он обернулся словно ужаленный, чтобы тут же устремить неприязненный взгляд в сторону…горбуна. Это был Стефан. Ему минуло пятьдесят, и он выглядел более чем неприятно. Большой горб едва ли не возвышался выше его собственной головы. Сама голова состояла из сплошных бугров и выступающих скул. Особенно выделялся тяжелый подбородок с уродливой бородавкой. Мясистый нос своим «изяществом» ничуть не уступал оттопыренным ушам, покрытым густой растительностью. Грубые ладони и узловатые пальца были неестественно большого размера. Он всегда носил зелёные чулки, туфли с острым носом, потёртый кафтан оливкового оттенка и приплюснутую шляпу без пера. Стефан всегда передвигался вразвалку на полусогнутых ногах. Своим видом он больше напоминал шута, нежели слугу и камердинера Энрико, кем и являлся на самом деле. Он частенько прикладывался к бутылке, но это ничуть не мешало ему выполнять свои обязанности со всей добросовестностью. Но сейчас он выглядел совершенно трезвым. Стефан щурил свои маленькие глазки, не сводя с хозяина пристального взгляда.

– Ты где пропадал? – недовольно спросил у него Энрико.

Стефан хмыкнул и по своему обыкновению ответил в нос:

– Ходил на мессу. Сие благочестие оказалось совсем не по душе его преосвященству. К тому же, пришлось расстаться с теми крохами, что звенели в карманах, – произнося последние слова, Стефан почувствовал лёгкие угрызения совести. Но они исчезли так же быстро, как и появились. Правда могла не только оставить его без средств, но и вызвать гнев хозяина. Ввиду этих размышлений, он и решил воздержаться от откровений. Но не только. Следовало изменить тему разговора. – А ты, я смотрю, не в духе? Не иначе, как тебе не удалось отвязаться от женитьбы.

– Удалось. Женитьба не состоится.

У Стефана появился откровенно удивлённый вид. Ещё вчера он только и говорил, что не знает как избавиться от брака, навязанного ему отцом.

– Так чего же ты такой мрачный? Тебе уже праздновать пора, если только… – на губах Стефана стала появляться лукавая улыбка, – тебе не указали на дверь?

Горбун заразительно рассмеялся.

– Не смей насмехаться надо мной, – угрожающе бросил Энрико. – Иначе, клянусь Богом, я насажу твой уродливый горб на мою шпагу, да так, что ты умрёшь не раньше, чем пожнёшь все муки Ада.

– Похоже, дело гораздо хуже, чем мне казалось, – Стефан перестал смеяться и коротко осведомился: – Желаешь послушать умного человека?

– Можешь оставить свои мысли при себе! – раздражённо ответил Энрико и вновь нервно заходил по комнате. – Я хочу, чтобы ты мне помог, Стефан. Мне нужно увидеть её. Неважно как, и неважно, сколько это будет стоить. Я должен увидеться с ней…она должна назвать причину своего отказа. Если же она этого не сделает…ей придётся выслушать из моих уст слова презрения. А потом я нанесу визит графу Ди Перона. Он так же, как и его дочь, должен ответить за оскорбление, нанесённое дому Саведа. Но я не хочу, чтобы мои планы стали известны раньше времени. Вначале мне нужно убедиться в том, что нет иной причины, за исключением намеренного оскорбления. При всей моей ненависти, я не стану мстить графу, не имея для этого достаточной причины.

– И как ты собираешься проникнуть в дом графа?

– Ты мне поможешь, – Энрико резко остановился и устремил на Стефана грозный взгляд. – И займёшься этим прямо сейчас. Завтра я должен находиться в доме графа Ди Перона.

– Побойся Бога, Энрико, – Стефан попятился назад, едва ли не с ужасом глядя на его мрачный облик. – Как я смогу провести тебя в дом графа? Разве только в качестве слуги…

– Отличная идея! – оживившись подхватил Энрико. – Я смогу оставаться незамеченным. Действуй, Стефан, действуй, мой друг.

– Но…

– Что не так?

– Сарнель!

– Это кто ещё такой, и почему ты вдруг решил его вспомнить?

– Этот человек служит дворецким у графа. Ему подчиняются все слуги.

– Ну, и что из того?

– У него есть привычка…поколачивать их…

– Да я ему сердце вырву, если только он осмелится приблизиться ко мне! – вскричал в ярости Энрико.

– А ведь есть ещё сам граф. Он тебя видел и может узнать.

– К чёрту, – Энрико досадливо махнул рукой, – мы виделись всего лишь один раз. Он не узнает меня в обличье слуги. Думай о том, как попасть во дворец. Обо всём остальном я сам позабочусь.

Стефан поскрёб ухо и прогнусавил себе под нос:

– Пойду-ка я сам к графу…может, что и получится. Слуга из тебя никудышный. Ты даже свои усы не умеешь подстричь, так что уж говорить обо всех остальных недостатках. К тому же ты слишком не сдержан. И вся эта затея может рухнуть в первый же день. Что я потом скажу сиятельному герцогу? Да он и не станет меня спрашивать. Попросту срежет мой горб, как уже не раз обещал…

– Перестань ворчать и займись делом. Да, и не появляйся, пока не выполнишь мой приказ. Тебе всё ясно?

– Ещё бы, – Стефан подошёл к столику, на котором стояла серебряная шкатулка с гравировкой. Открыл её и принялся выгребать оттуда блестящие монеты.

– Стефан, не злоупотребляй моей добротой! – со всей серьёзностью предостерёг его Энрико.

– Ты хочешь, чтобы я занялся твоими делами на голодный желудок? У меня не осталось ни единой монеты!

– Мерзавец! Там на несколько месяцев хватит.

– А вдруг придётся…подкупить…

– Ладно, ладно. Бери сколько надо и проваливай!

Энрико прямо в сапогах разлёгся на кровати и, заложив руки за голову, устремил взгляд на потолок, который был расписан сценами из жития святых.

Стефан опустил монеты в карман и бесшумно направился к двери.

– Вернёшься ни с чем, убью, – раздалась ему вслед отчётливая угроза.

Выйдя из комнаты Энрико Стефан, с непередаваемым удовольствием, похлопал по карману с золотом. Услышав звон монет, он пробормотал:

– Господь, благослови ту, что отказала моему хозяину. Однако пора приниматься за дело.

Стефан знал, когда можно посмеяться или позлить своего хозяина, не опасаясь его гнева. Однако теперь он чувствовал, что следует со всем вниманием отнестись к состоявшемуся разговору и, в особенности, к возможным его последствиям. Задета была его гордость. В таких случаях он ничего и никому прощал. Плоды этих размышлений вылились в поездку, которую предпринял Стефан. Уже спустя четверть часа он усиленно погонял пятками своего любимого осла. Животное обладало гордой осанкой и прекрасными темными глазами с поволокой, в которых отражалось необычайное достоинство и вековая мудрость всего упрямого племени. И лишь отсутствующая часть правого уха слегка портила общее впечатление. Спешка, однако, никак не мешала Стефану кланяться всем тем, кто приветствовал его. А таких на улицах оказалось немало. Вся Севилья знала в лицо горбуна Стефана и его Буцефала. Где бы они ни появлялись, раздавался задорный смех. А порою люди кричали ему:

– Стефан, как поживает твой конь?

Или:

– Стефан, постриги уши своего друга, они слишком велики для коня.