Тайная улыбка - Никки Френч

Я представила, как она крепко сжимает телефонную трубку, ее напряженное, нахмуренное лицо, прядь волос, всегда свисающую над глазом.

— Все будет хорошо, — сказала я только для того, чтобы остановить ее. — Обещаю, что ничего не стану делать, чтобы встать на пути Кэрри. А сейчас мне действительно пора идти. Увидимся завтра, когда я заберу Троя, ладно?

— Спасибо, дорогая Миранда, — сказала она прочувствованно. — Благодарю тебя.

* * *

— Я никогда не встречалась с ним, нет?

Мы сидели на полу, поджав ноги по-турецки, прислонившись спиной к дивану, и ели печеную картошку. Лаура положила на картошку сметану, а я, очистив, намазала толстым слоем масла и посыпала сверху тертым сыром. Очень приятно. На улице было темно и сыро.

— Нет, все произошло так быстро. Ты уехала в Барселону еще до начала, а вернулась, когда все уже было кончено.

— Это ты порвала с ним?

— Именно я.

— Так почему ты против?

— Не против, — успела произнести я до того, как у нее вырвалось:

— Ты против. Могу точно сказать, что ты против.

На мгновение я задумалась.

— Да, против. Потому что от этого бросает в дрожь. Возникает неприятное ощущение кровосмешения. А то, как об этом думают моя мама и, надо полагать, все остальные, убивает меня. Мне хочется сокрушить все вокруг.

— Понимаю, это должно быть болезненно, но и довольно смешно.

— Нет, — сказала я. — Никоим образом, совсем не смешно. Она называет его «Брен».

— Ну…

— А он называет меня «Мирри».

— Семьи, туманно сказала Лаура.

Она вытерла подбородок.

— Мирри, — повторила я. Затем добавила: — Слишком сильно реагирую?

— Вполне возможно.

— Да, ты права. Слишком сильно реагирую.

Я съела весь картофель. Осталась только хрустящая кожура. Я положила на нее еще немного масла и откусила кусочек. Затем выпила большой глоток вина. Мне не хотелось двигаться; здесь было тепло, и я была сыта и ощущала приятную усталость, а на улице ветер с шумом гулял по деревьям, машины проезжали по лужам.

— Как дела с Тони? — спросила я немного погодя.

— О… Все хорошо. Так я полагаю.

Я взглянула на нее. Она заправила свои блестящие черные волосы за уши, лицо стало совсем юным.

— Ты полагаешь? Что это значит?

— Все в порядке. Знаешь, просто иногда… — Она замялась.

— Иногда?

— Иногда мне хочется знать, что будет дальше. — Она нахмурилась и разлила остатки вина в стаканы. — Я имею в виду, что мы вместе почти уже три года. Что же, мы будем продолжать так и дальше? По-моему, именно этого хотел бы Тони — просто продолжать в том же духе год за годом, нам так удобно друг с другом, словно мы уже давно женаты, только дома у нас разные. Или мы начинаем жить вместе — правильно, я хочу сказать. Покупаем жилье. Холодильник. Тарелки. Ставим вместе наши книги и компакт-диски. Ты знаешь. А если нет, что же мы делаем сейчас вместе? Нужно продолжать движение вперед, да?

— Не знаю. У меня никогда не было таких продолжительных отношений.

— В том-то и дело. В твоей жизни сплошные драмы и переживания.

— У меня?

— Все начинается и все кончается.

— И вообще ничего не происходит.

— Да, — сказала она с сомнением. — Но мне только двадцать шесть. Закончилась ли эта часть моей жизни? Можно так считать?

— Вы хотите съезжаться вместе?

— Ну, иногда я думаю, это было бы…

Но тут мы услышали, как в замочной скважине повернули ключ, и дверь распахнулась.

— Привет, — бодро сказал Тони, с шумом опуская сумку на пол прихожей, сбрасывая с ног сначала один ботинок, затем второй, они полетели по деревянным доскам.

Он вошел в комнату, на лбу мокрые волосы, щеки раскраснелись на свежем воздухе.

— О, Миранда, привет! Как поживаешь?

Он наклонился и поцеловал Лауру, она положила руку на его щеку и улыбнулась ему. Мне показалось, что все в порядке.

Он появился в дверях до того, как я успела припарковать свой автофургон, и уже бежал ко мне по садовой дорожке. Он не мог помахать мне, потому что в одной руке у него был полиэтиленовый пакет, набитый до отказа, а в другой он держал свой ранец, лицо сияло, он широко улыбался и что-то говорил мне, а я не могла ничего услышать. Он зацепился за что-то на дорожке и немного споткнулся. Ранец повис вдоль ноги, но он продолжал улыбаться и произносить какие-то слова. Иногда было больнее видеть Троя счастливым, чем в подавленном настроении.

— Здравствуй, — сказала я, а он уже открывал дверь и забирался на пассажирское сиденье, при этом пакет закрутился вокруг угловатого тела. — Как дела?

— Прекрасно. Хорошо. Правда, хорошо. — Он накинул ремни безопасности на себя и свой багаж и застегнул их. — Я учусь играть на гитаре, понимаешь? Помнишь нашу старую гитару? Я нашел ее в кладовке. Она немного растрескалась, но не думаю, что это имеет значение на данный момент. К тому же надеюсь, что смогу приготовить ужин для нас сегодня вечером, хорошо? Я захватил все, что требуется, с собой. У тебя ведь нет других планов, да?

— Нет, — сказала я. — Никаких других планов. Что у нас будет?

— Острые профитроли прежде всего, — сказал он. — Я увидел их рецепт в этой маминой кулинарной книге, там говорится, что их приготовить очень легко. У меня ничего нет, чтобы заполнить их, но у тебя, должно быть, найдется хоть что-то, что можно будет положить в них. Может быть, сыр? Или мясо тунца? Даже у тебя должна быть баночка тунца где-нибудь в буфете. Потом шашлычки. Сначала все нужно замариновать, хотя на это может потребоваться какое-то время. Я начну сразу, как только мы войдем к тебе в квартиру. Я не подумал о пудинге. А ты действительно хочешь пудинг? Я думал, вполне достаточно закуски и шашлычков. Я могу приготовить рисовый пудинг. Но подожди, у нас будет рис к шашлыкам, поэтому, наверное, идея никуда не годится.

— Не надо пудинга, — сказала я.

Я уже могла представить картину того хаоса, который ожидает меня впереди.

Каждый четверг я навещала Троя. Это была своего рода постоянная договоренность в течение двух последних лет, когда ему исполнилось пятнадцать и он попал в беду. Я забирала его от мамы и папы после работы, а привозила обратно поздно вечером или укладывала спать на своем проваливающемся диване-кровати. Иногда мы ходили в кино или на концерт. Время от времени он встречался с моими друзьями. В прошлый четверг я брала его с собой в бар, где были Лаура и Тони, а также еще одна парочка, но он находился в одном из своих летаргических состояний, просто опустил голову на стол после первого глотка пива и заснул. Иногда он кажется невообразимо застенчивым, а порой не вызывает никакого беспокойства. Он может взять книгу в середине разговора и уйти с ней, когда ему захочется.