Книга страстей человеческих - Светлана Черемухина

– Ну да, конечно, я так и поняла, – пробормотала Света. Она ничего не понимает в этих их отношениях. И нечего, наверное, и соваться.

– Девушки, соскучились без нас? – бодренько спросил Виталий, первым усаживаясь на диван. Следом за ним подошел и Артур. Оба веселые, довольные. Что они там курили?

– Может и соскучились, – игриво улыбнулась ему Настя. – Но вы уж так надолго нас не оставляйте одних, а то кто-нибудь нас похитит.

– Это кто же посмеет? – сдвинул брови Виталий, изображая богатыря, высматривающего врага.

– Все зависит от тебя, – сказала таинственно Настя.

Света и Артур переглянулись, Артур улыбнулся ей и заговорщически подмигнул.

– Так, заказываем горячее, – распорядился он, вновь протягивая девушкам меню.

Когда подали аппетитные блюда и все вооружились ножами и вилками, Виталия понесло. Сначала он прошелся по политике. Видимо, это было его коньком. Вероятно, в редакции он является политическим обозревателем. Горе-обозревателем, как мысленно окрестила его Света. Столько имен, дат, фактов и событий она знать не желала, да еще в его интерпретации, да еще и такой субъективной, и ей пришлось долго абстрагироваться, пока Виталий тетеревом токовал на лугу. Насте тоже было скучно, но она делала заинтересованный вид и всячески ободряла рассказчика. Артур молча наблюдал за всеми троими, и пребывал в благодушном настроении.

Затем подошла очередь культурных новостей, и Свете было что сказать, о последних концертах, выставках, да и отец периодически вводил ее в курс дела, но она быстро поняла, что когда вещает гуру, всем смертным лучше молчать, захлопнув рты, и внимать без комментариев.

Но когда Виталий решил охарактеризовать современные нравы, давая личную оценку происходящему в обществе, оценивая его моральный облик, Света смолчать не могла. У них даже завязался легкий спор. Света не могла уступить, Виталий не хотел. Артур опять же только наблюдал. Речь зашла о гражданских браках, которые не вызывали никакого возмущения у газетчика, в то время как Света пыталась доказать их пагубность в духовном смысле, и их незащищенность в гражданско-правовом аспекте.

Светина скромная позиция заключалась в утверждении, что гражданский брак – это незаконные добрачные связи, унижающие девушку, лишающие ее прав и юридической защиты, так как это несуществующий статус. Виталий настаивал, что любовь не терпит рамок, ненавидит синие штампы в паспортах и бунтует против обязаловки. Света цитировала Библию, как когда-то ее отец, о том, что любовь стремится к четким границам, рамкам и узакониванию, что ей требуются твердые и незыблемые доказательства, и что печать в паспорте и обручальное кольцо – как раз из таких. Виталий смеялся над ее наивным подходом к жизни и упрекал в чтении детских книжек о любви.

– Любовь – это прекрасно, – вставила Настя, пронзительно взглянув на Виталия.

– Вот, пожалуйста, – повел в ее сторону рукой Виталий.

– Что «пожалуйста»? – возмутилась Света. – Любовь – это всегда прекрасно.

– Да, и физическая – в том числе.

– Да, но только в браке.

– Да вы, матушка, ханжа! – воскликнул Виталий.

Света захлебнулась соком, Артур вскинулся.

– Эй, дружище, ты осторожнее на поворотах, – предупредил он своего приятеля.

– А… разве… – Виталий растерянно поводил пальцем от Светы к Артуру и обратно, о чем-то вопрошая взглядом друга. Но тот его решительно прервал.

– Виталий, Света – девушка особенная, порядочная и приличная.

На эту ремарку Настя громко фыркнула, а Света порозовела. Что, всем мужчинам становится понятно, что она еще… У нее что, и это на лбу написано?

– А, ну конечно, конфетно-букетный период – розовая мечта всех девушек, – уничижительным тоном произнес мужчина.

– А что в нем плохого? – удивилась Света.

– Девушка, послушайте, вы, наверное, забыли статистику? Сколько мужчин, и сколько женщин! Ну какие конфеты, ну какая луна? Милая моя, откажете одному, он пойдет к другой, понимаете, а вы останетесь на бобах, на бобах! – перешел почему-то на «вы» Виталий.

– Ну и ладно, лучше на бобах, чем с придурком, который все равно тебя не ценит.

– Да, а как без таких придурков жить-то? Кого же тогда любить? С кем детей заводить?

– Ну, от придурков детей заводить и растить их в статусе матери-одиночки – предел мечтаний, но только для такой же дурочки, – произнесла сухо Света.

– А умные, почему-то, все сидят по домам в одиночестве, книжки читают, да слезы в подушку льют. Еще дневники заводят. Не дают, вот и не имеют, – засмеялся Виталий.

Света строго посмотрела на него. Артур нахмурился. Настя насмешливо опустила глаза.

– Есть девушки – восход солнца, а есть девушки – жареный цыпленок, – произнесла Света загадочно.

– Это как понимать изволите?

– Что такое восход солнца? Это красиво, правда? Он рождает такие прекрасные чувства, вызывает такие приятные ассоциации, пробуждает в нас что-то хорошее, ты согласен?

Виталий кивнул с подозрением.

– А жареный цыпленок?

– А жареный цыпленок – это объедение, пальчики оближешь. Ты еще за угол не завернул, направляясь в кафе-гриль, а до тебя уже доносится этот будоражащий желание аромат жареной курочки! И тебе хочется пуститься бегом, вбежать в это кафе и… начать ее жрать!

– Фи, как грубо, – усмехнулся Виталий.

– Ничего, зато правдиво и жизненно, – отмахнулась Света. – А когда любуешься восходом солнца, у тебя не возникает желания взять лестницу, приставить ее к солнцу, залезть и начать его хапать, лапать и лопать. Понимаешь?

Все замолчали. Первым проникся Артур. Он зааплодировал девушке.

– Света, ты супер! Молодец! Так его!

– И в чем мораль? – хмуро спросил Виталий.

– А мораль проста, чтобы быстрее и легче дойти до обычных обывателей. На жареных цыпочек клюют такие же жареные петухи. И никакого полета, никакой возвышенности. Просто животные инстинкты. А девушки, которые ассоциируются с восходом солнца – всегда будут уважаемы, потому что порядочны, чисты, и прелестны. Пусть даже у них мало шансов среди жареных петухов найти настоящего ценителя прекрасного.

– Да, и когда приходит время, их можно выкинуть на свалку, из-за истекшего срока годности, и за ненадобностью, – ляпнул задетый за живое газетчик.

– Виталий… – начала было Света.

Она хотела сказать ему, что он никогда не будет счастлив, пока не сделает счастливой свою девушку, но, поскольку он этим не озабочен, то и не сумеет этого достичь, потому что даже не знает, как. А гордиться тем, что он умеет делать дурочкам детей – не велика заслуга, но промолчала, решив, что он все равно не поймет.

– Виталий, было приятно познакомиться. Извините, что я сейчас вру, но вежливость прежде всего, а за сим разрешите откланяться, поскольку меня ждет дома мой дневник и подушка. Я лучше всю жизнь проведу дома, с книжкой в руке, чем еще раз соглашусь на танец с вами.

Она грациозно поднялась, скомкав и бросив на стол льняную салфетку, взяла сумку, и направилась к выходу. Артур встал вслед за ней, сообщив всем, что проводит.

Он нагнал ее при выходе из зала.

– Ну ты даешь, Светочка, – сказал он, останавливаясь и прикоснувшись к ее локтю. – Да ты его сделала!

– Зачем ты нас схлестнул? – резко обернулась к нему девушка.

– Это как?

– А вот так. Зачем ты устроил эту встречу и допустил, что бы я с ним спорила? Если ты знаешь, какая я, зачем же было надо мной смеяться? Я вам паноптикум что ли какой-то? Неведомый зверек? – слезы зазвенели в голосе, и чтобы скрыть их, она быстро отвернулась и вышла в гардероб.

– Света, неужели ты допускаешь мысль, что я мог над тобой издеваться? – Артур даже побледнел, так его расстроило это известие. Он пошел за ней.

– Откуда я знаю? Тебе известен характер своего друга, и ты немного знаешь меня. Скажи, надо было нам пересекаться сегодня вечером? Была в этом какая-то необходимость?

Света поймала себя на мысли, что если бы не этот дурацкий танец в нелепой и неприличной позе, то, возможно, она отнеслась бы ко всему более спокойно. В конце концов, какое ей дело до мнения человека, которого она видела сегодня первый и последний раз в своей жизни. Но если Настя решит с ним что-то там замутить, она ни за что больше не устроит для них вечер в своей квартире, и категорически в грубой форме откажется быть наперсницей ее тайн и свидетелем развития нового сюжета ее отношений.

Артур забрал у нее номерок, получил легкий плащ, почти невесомый и воздушный, и помог Свете одеться. Да, что ни говори, а он галантен. Если бы он пригласил ее танцевать, никаких неприятных ощущений у нее не возникло бы.

Из задумчивости ее вывело неожиданное поведение молодого человека. Накинув на девушку плащ, он положил ей на плечи руки, близко подойдя сзади и дыша ей в шею.

– Я не хотел тебя обидеть, и никому этого не позволил бы, – вдруг тихим голосом проговорил он. – Весь этот разговор был несерьезен, и я не ожидал, что ты будешь так болезненно воспринимать его треп. Он не достоин твоих ответов.