Лечение творчеством - Юлия Некрасова

Психологический аспект изучения проблемы заикания и социореабилитации заикающихся взрослых и подростков представлен в работах В.М. Шкловского (1975), И.Ю. Абелевой (1981), А.Б. Хавина (1974), Ж.М. Глозман (1987). В них описаны вторичный невроз заикания, нейропсихологические и личностное характеристики заикающихся, особенности адаптации к социальным условиям, проблема и условия готовности к речи. Данные работы, продолжая идею Н.И. Жинкина о заикании как нарушении коммуникативной функции речи (1956), показывают, что заикание – прежде всего нарушение системы общения, приводящее к изменениям личности заикающегося. В наиболее тяжелых случаях недуга эти изменения ведут к утрате чувственного контакта с людьми, интегрированности с миром и отказу от поисковой активности (Ротенберг, 1986; Ammon, 1982), что ставит проблему восстановления нарушенного общения.

Николай Иванови Жинкин

В начале 1960-х годов для «разрешения» заикания К.М. Дубровским был создан метод эмоционально-стрессовой психотерапии. Основная идея К.М. Дубровского состояла в качественном изменении роли психотерапии из сопутствующей, рядоположенной коррекционному курсу, в психотерапию мощного начала лечения. Такая психотерапия создает комплекс условий (Симонов, 1962а,б), вызывающий у пациента ощущение «Я здоров», которое он впоследствии стремится пережить вновь и вновь. Метод эмоционально-стрессовой психотерапии получил научное обоснование в работах В.Е. Рожнова и его школы (1985). В современной комплексной терапии заикания «феномен Дубровского» в его различных формах – собственно сеанса, «шок-терапии» эмоциями, идеи «взрыва» и «подвига» – используются Л.З. Андроновой, Б.З. Драпкиным, М.И. Мерлис, Л.Я. Миссуловиным, Е.Ю. Рау, В.М. Шкловским. Однако место и роль сеанса в комплексном воздействии, его аранжировки и приемы логопсихотерапии мало отражены в литературе. Чаще всего сеанс используется специалистами или в середине курса лечения, как суммирование отдельных элементов воздействия, или на завершающем этапе – в качестве закрепления пройденного.

Таким образом, в большинстве методик недостаточно учитываются психолого-педагогические условия активного включения заикающихся в процесс лечения с самого начала курса социореабилитации, когда создание мощной установки на выздоровление является решающим для всей последующей работы и ее эффективности.

Развивая представления В.Н. Мясищева о том, что «нет четких границ между психологией, педагогикой и психотерапией, как нет четких границ между убеждением, внушением и перевоспитанием», мы утверждаем данное триединство и глубинное взаимопроникновение психологии, педагогики и психотерапии в процессе восстановления речи и нарушенного общения у заикающихся взрослых и подростков. Нами разработаны методы и средства для такой работы, когда каждый момент процесса определяется конкретными тактическими и стратегическими целями, достигаемыми при наличии четкой обратной связи на каждый прием воздействия.

Многолетний опыт исследований и практической работы с заикающимися взрослыми и подростками убедил нас в необходимости активного включения самих пациентов в сложный и многомерный процесс восстановления их здоровья. Именно глубокая мотивационно-личностная включенность в лечебное перевоспитание служит основным условием действительного выхода из заикания как системного нарушения не только в области речи, но общения и личности. Потенциируемое психотерапевтом творчество пациентов на протяжении всего курса реабилитации является основой необходимой включенности в логопсихотерапевтический процесс. И тогда встречные действия пациентов и их «творческий вклад» в лечебное перевоспитание позволят им осознать себя активными коммуникантами в сложном, многогранном процессе общения.

Проводя логопсихотерапевтическую работу, мы учитываем, что изменился и вырос за последние годы сам пациент: повысилась его эрудированность, образованность, духовные запросы, потребность в равноправном диалогическом общении. Своими высказываниями по ходу выстроенного нами этапа обследования он «подсказывает» психотерапевту особую форму общения с ним. Так, если раньше он характеризовал свое страдание словами «страх», «судороги», «стыд» и т.д., то теперь чаще встречаются понятия-символы: «Для меня заикание, как красные флажки для волка… преграда вроде бы призрачная, но нет ничего сильней»2. Символически говорят пациенты и о том, каким бы они хотели видеть своего психотерапевта, приводя слова профессора Хиггинса3: «Научить человека чему-нибудь можно только тогда, когда личность учащегося священна».

Язык и понятия, используемые пациентом, требуют творческого роста и самого психотерапевта, создания им таких методов, которые побуждают творческое отношение к процессу логопсихотерапии у лечащихся.

Разработанная нами система методов работы с нарушенным общением и речью учитывает и такой важный момент, как диалогическое взаимодействие с пациентом, установление между ним и психотерапевтом отношений истинного диалога, подразумевающего взаимное развитие, внутреннее равноправие и стимулирование активной коммуникативной позиции, ответственности в отношениях с другим человеком. Поэтому в своей работе мы стремимся создавать, согласно концепции А.А. Бодалёва, адекватное и творческое восприятие человека человеком в сложном процессе общения. Диалогическое взаимодействие – главный путь решения коммуникативных проблем заикающихся, реализация провозглашенного еще Н.И. Жинкиным принципа «восстановления нарушенной коммуникации через коммуникацию же».

Говоря об активном включении пациента в сам процесс оздоровления, о задействовании в социореабилитации его внутреннего потенциала, личностных резервов и возможностей, мы опираемся на представление об эффективности использования самой невротической надстройки над дефектом. Согласно концепции А. Адлера – Л.С. Выготского, дефект, как правило, ведет к компенсаторной и даже гиперкомпенсаторной (сверхвозмещающей) направленности психики человека. Включение в процесс излечения сил, действующих на болезнь «изнутри», т.е. гиперкомпенсаторного потенциала, а также неповторимых особенностей личности – основные направления использования внутренних ресурсов пациента, учета его реальных возможностей и достижений.

Наша работа следует важной тенденции современного человекознания и человековедения – представлению о многомерности и цельности человека в его психическом, телесном и духовном. Этому подходу отвечает создание и развитие методов работы с нарушением речи и общения, воздействующих на человека как на целостность, с учетом его сокровенных желаний, стремлений, идеалов и созданием возможностей для их развития и совершенствования, через развитие такой личности, которая выходит далеко за рамки проблемы заикания, обладая огромным потенциалом эффективного общения и самоактуализации.

Заикание как проблема личности

Заикание мы рассматриваем прежде всего как проблему личности. Контингент заикающихся, которые обращаются к нам, составляют взрослые и подростки со звучащей психотравмой. Такие люди характеризуются целым рядом личностных особенностей:

• изменение потребностно-мотивациониой сферы (развитие пессимизма, неверие в возможность купирования заикания);

• нарушение эмоционально-волевой сферы (развитие вторичного невроза заикания, при котором страх речи становится навязчивым и возникает уже при одной необходимости говорить или при воспоминании о речевых неудачах прошлого);

• формирование пассивно-оборонительного типа поведения (избегание ряда психотравмирующих ситуаций);

• изменение когнитивной сферы (искаженное представление о себе как о субъекте общения, объяснение своих коммуникативных проблем исходя из факта наличия заикания, а не из своих личностных особенностей;

• наличие стойкого патологического нарушения готовности к речи, упреждающего внешнюю манифестацию заикания.

Известно, что личностная составляющая синдрома заикания у взрослых и подростков представлена как надстройка над ядром основного заболевания и определяется как вторичный невроз заикания (Абелева, 1981)4.

И действительно, мы наблюдаем, что боязнь за исход речи в особо значимых ситуациях, таких как общение в эмоциональной обстановке, выступление перед большой аудиторией, ограничение времени, внезапный вопрос, неадекватная реакция собеседника, его высокий официальный ранг и др. – вызывают у заикающегося избыточную ориентировочную реакцию на новизну и значимость окружающего. Это сопровождается эмоциональными реакциями в виде повышенной тревожности, фрустрированности, фобических явлений. Заикающийся находится в постоянном ожидании повторения непреодолимо трудной ситуации, когда любое внезапное обращение к нему в быту, на работе и др. может выявить его дефект и обнаружить его несостоятельность. Такие больные получают психическую травму постоянно: они как бы носят предпосылки к ней в себе самих, находятся в постоянном режиме «ждущей схемы» – ожидания и предвкушения случайного сигнала. Это висит над заикающимся как Дамоклов меч, а каждый новый срыв только подкрепляет и фиксирует патологический стереотип речи и состояния. В более тяжелых случаях заикание вызывает глубокое нарушение коммуникации, потерю чувственного контакта с людьми, с миром.