Что же со мной случится? - Джеймс Чейз

– Боже мой! Если бы я знал, я бы не прикоснулся к ней! И не пошел бы с ней вечером, если она девушка Берни. Тим медленно выпил виски и вытер губы ладонью.

– Если это будете не вы, так будет другой. Но не думайте, что это серьезно, Джек. Она девушка Берни. Ну, а того, что он ей не дает, она берет у других. Это не секрет. Весь персонал и половина Парадиз Сити знают это, но не принимают ее всерьез.

Он допил стакан, поставил его на стол и двинулся к двери.

– Пойду вымоюсь и посмотрю телевизор. – Он посмотрел на меня, улыбаясь. – Странная бывает жизнь. Теперь я чувствовал вину перед Берни.

– Знаете, Пэм, – сказал я, дождавшись, когда официант унесет посуду, – Тим сказал мне, что вы девушка Берни, а он мой лучший друг. Мне как-то неловко.

– Ох, какая ерунда. Я же ему говорила, что я без этого не могу. Берни не возражает и хватит болтать об этом, он сам все понимает.

Принесли другое вино и артишоки с обжаренным картофелем. Официант расставил все на столе.

– Выглядит великолепно? – спросила Пэм – Я обожаю ужинать здесь!

– Он не возражает, – заметил я, – но он ведь любит вас, а вы его?

– Ой, замолчите! – яростно вырвалось у нее. – Берите, что дают и меньше думайте!

И я решил больше не связываться с ней, так как это чертовски неприятное положение. Берни., человек, которым я восхищаюсь, и в то же время сплю с его девушкой.

У меня пропал весь аппетит. Если мясо и было превосходным, то я не замечал этого. Ковыряя вилкой в тарелке, я стал оглядывать ресторан Небольшая суматоха возникла у входа, и Генри поспешил туда.

Из тьмы улицы вышел высокий полный мужчина, лет шестидесяти. По тому, как он вошел, можно было понять, что это довольно странный тип. Лицо его было вытянуто вперед, как у дельфина, на голове он носил ужасный оранжевый парик, немного сдвинутый набекрень, так что была видна лысая часть головы. Одет он был в ярко-желтый полосатый костюм и пурпурную сорочку.

– Посмотрите на этого типа, – переменил я тему разговора. – Кто это такой?

Пэм лениво посмотрела в ту сторону.

– Это Клод Кендрик, хозяин самой доходной картинной галереи здесь.

Толстяк прошествовал к столику неподалеку от нас, перед ним поторапливался худой мужчина с длинными волосами, худым лицом, узкими глазами и беззубым ртом – очень смахивающий внешностью на крысу.

– А это Луи де Марке – директор галереи, – объяснила Пэм, отрезая кусок мяса и продолжая сосредоточенно есть.

Суматоха, происшедшая при появлении этих людей, показывала их большую популярность здесь. Действительно, столик был мгновенно уставлен бутылками и закуской. Спутник толстяка отказался пить. Потом последовали переговоры с Генри по поводу заказанной еды, и, наконец, Генри, позвав официанта, удалился.

Клод Кендрик окинул взглядом ресторан подобно королю, осматривающему свой двор. Лениво приветствуя ручкой знакомых, он, наконец, заметил нас. Его заплывшие глазки окинули меня взором, а потом он увидел Пэм. Его глаза сузились, рот раскрылся в усмешке, и он с самым глупым видом снял с себя парик и поклонился ей, сверкнув лысиной. Затем, водрузив парик назад, он откинулся в кресле и начал болтать со своим спутником.

Пэм захихикала.

– Он великолепен, не так ли? Так он здоровается со всеми знакомыми женщинами.

– А вы его знакомая?

– Я рекламировала его драгоценности и знаю его уже несколько лет.

Она доела мясо и встала.

– Извините, мне надо поговорить с ним, – сказала, она и направилась к столику Кендрика.

Разговор длился не более трех минут, и она скоро вернулась назад.

– О чем вы говорили? – полюбопытствовал я.

– У него самый быстроходный катер на побережье. Я подумала, как было бы хорошо прокатиться. Здесь в городе все уже наскучили друг другу. Всем хочется чего-нибудь новенького. Вы поедете?

Видя мою нерешительность, она продолжала:

– Он крупная здесь шишка и очень забавный. Вы ему понравились.

Покататься ночью по морю было неплохо.

– Хорошо, я согласен.

Я перевел взгляд на Кендрика. Тот улыбнулся и кивнул мне, пока официант подавал копченую лососину. Я тоже склонил голову в ответ.

После мяса мы еще выпили по чашке кофе. Кендрик и де Марке тоже закончили ужин кофе. Мы собрались уходить, когда они допили кофе.

Пэм встала и подвела меня к их столику.

– Клод.., это Джек Крейн. Он работает на строительстве взлетной полосы. Джек.., это мистер Кендрик.

– Зовите меня просто Клод. – Его пухлая теплая рука схватила мою. – Очень рад. Добро пожаловать в наш город. Надеюсь, вам понравится здесь.

Он с трудом поднялся на ноги.

– Пойдемте отсюда на воздух. Луи, моя радость, позаботься о нашей милой Пэм. Мне хочется поговорить с Джеком. – Он подхватил меня и двинулся к выходу. Дважды по пути к дверям он снимал парик и кланялся знакомым женщинам, улыбавшимся ему в ответ.

Наконец Генри выпустил нас на улицу. Здесь мы остановились и Кендрик сказал:

– Луи, прокати Пэм немного на катере, она так любит это. Джек, не уделите ли вы мне несколько минут? Нам надо кое о чем поговорить.

Прежде чем я успел запротестовать, Луи подхватил Пэм под руку и повел ее к пристани.

– О чем нам надо говорить? – я чувствовал неприязнь к этому толстяку и мне была ненавистна сама мысль разговаривать с ним.

– О Верни. Он один из моих лучших друзей. – Кендрик вытер лицо шелковым платком. – Пойдемте в мой автомобиль, там кондиционированный воздух, а здесь такая угнетающая духота.

Мне пришлось последовать за ним, ведь без Пэм я не мог уехать отсюда. Около пристани стоял желтый с черным «кадиллак». Увидев нас, шофер-японец выскочил из машины и предупредительно распахнул нам дверцу.

– Покатайте нас немного, Юко, – приказал Кендрик, с трудом влезая в машину. Я зашел с другой стороны и сел рядом с ним. От шофера нас отделяла стеклянная перегородка. Внутри машины была приятная прохлада. Машина тронулась. Кендрик предложил мне сигару, но я отказался.

Мы немного проехали вдоль моря, а потом свернули в сторону и по боковой улице выехали за город.

Кендрик уже во всю пыхтел сигарой.

– Я понял, что вы близкий друг Верни?

– Правильно.

– Мне так обидно за него, – заметил Кендрик, затягиваясь. – Эта ужасная рана.

Я просто промолчал, ожидая дальнейшего.

– Он работает на таких ужасных людей. Этот Эссекс, что за чудовище! Да еще его жена! И опять я промолчал.

– Верни чувствует себя неуверенно.

– Так же как и мы все, – ответил я, следя за желтым диском луны, плывущим по небу.

– Вы чувствуете тоже? – он уставился на меня. – Тоже чувствуете неуверенность?

– А кто нет?

– Ну, верно, но у вас есть же гордость, желание стать богатым? Верни, во всяком случае, думает так, мы часто говорим с ним о деньгах. Один раз он мне заявил: «Клод, я должен обрести уверенность в жизни. Если бы мне удалось достать много денег, я бы пошел на что угодно ради этого».

– Так сказал Верни?

– Это точные его слова.

Теперь я уже в упор смотрел на него.

– Знаете, Кендрик, кончайте эту болтовню. Я понимаю, что вы хотите чего-то от меня и пытаетесь выяснить, как я буду реагировать. Но уж больно грубо вы действуете. Выкладывайте, что у вас на уме.

Он снял парик, зачем-то посмотрел внутрь его, наверно надеясь найти там золото, и водрузил его обратно на лысину.

– Верни предупреждал меня, – начал oн, усмехаясь, – он говорил, чтобы я был осторожнее с вами. Он говорил, что однажды выручил вас. Вы пристукнули менялу-вьетнамца и удрали с тремя тысячами долларов. Верни обеспечил вам алиби, не так ли?

– Эти менялы-вьетнамцы ерунда. Мне были нужны деньги, и я достал их. А Верни болтает много лишнего.

– Ну да, Берни заявил, что меняла был убит при взрыве бомбы и все остальные уверены в этом.

Пока «кадиллак» двигался по городу, рассыпавшему свои огоньки справа от нас, мне вспомнился Сайгон.

Моя вьетнамская подружка хотела достать денег, чтобы удрать в Гонконг. Она сходила с ума от страха, так как сбежала с севера и боялась, что вьетконговцы следят за ней. Ничего не могло выбить у нее из головы эту ерунду. Ей надо денег, настаивала она, чтобы уехать в безопасное место. Хотя я понимал, что теряю ее, но решил помочь ей. Однажды вечером с револьвером в руке я зашел в пункт по обмену денег и заставил вьетнамца отдать мне доллары. Наверно, я был ужасно пьян. Я отдал ей деньги, и она исчезла. А потом военная полиция пришла за мной, так как меняла опознал меня. Я думал, что мне пришел конец, но меня выручил Олсон. Он показал, что я с ним работал на аэродроме в то время. Уверен, что полиция не очень поверила в это, но Берни тогда уважали, и мне удалось уйти от ответа.

Кажется, так давно это было. Мне еще здорово повезло – лавочку менялы разнесла одна из бомб, выпущенных вьетконговцами по Сайгону. А он ведь собирался обратиться к командованию, но не успел.

Я все рассказал Берни, и он улыбнулся мне в ответ.

Потом он сказал: «Хорошо, только не делай больше этого, меня может и не быть рядом в другой раз».