Сама себе хозяйка (СИ) - Красовская Марианна

— Нет-нет, даже не думай, — я по-настоящему пугаюсь. Какой хороший мальчик, не хватало только жизнь ему испортить! — Уезжай и не тревожься, я справлюсь!

— Ты здесь прислуга без всяких прав. Да и глушь тут несусветная. Я хочу тебе помочь из этого выбраться.

— Я сама должна, понимаешь? Я сильная, я смогу. Не забирай у меня крылья.

— Нет, не понимаю. Мила…

— Спи. Тебе выезжать рано. Спи, а то приставать буду.

— Еще? — тут же оживляется он. — А можно?

Сумасшедший! Я уже забыла, какие они, молодые — жадные и быстрые.

— Можно.

Ах, Асур, если б ты понимал, что делаешь для меня! Это ведь не секс, это инициация. Я рождаюсь в этом новом мире как женщина. Ты дал мне уверенность и силу. Пусть это все неправильно, против всех норм морали, но мне это было нужно. Спасибо тебе, мой хороший.

Глава 4. Утро

Когда я проснулась, был уже почти полдень. Яркие лучи солнца безжалостно пронзали тонкую занавеску. На ней ещё была такая вышивка с дырочками, ну как шитьё на старых бабушкиных покрывалах, знаете? Вот через эти дырочки солнце выкало в меня своими пальцами.

Я попыталась потянуться и невольно зашипела сквозь зубы. Хороший мальчик Асур меня просто укатал за ночь. Болели мышцы бёдер и живота.

Я была одна, да это и понятно. Ему нужно ехать дальше, а не будить какую-то там подавальшицу постоялого двора. Не нужно обольщаться: я ему понравилась, но никаким продолжением тут и не пахнет. Просто приятное приключение, будет, что вспомнить. О, молодость! Не я первая, не я последняя у него. Думаю, на каждом постоялом дворе таких Милан пара штук, да найдётся.

Сползла с постели, морщась. Нашла одежду — Асур был столь любезен, что сложил ее на стул. Даже грязное принес, положил на край стола. И ещё кошелёк — очень внушительный. Тяжелый, тугой. Ну зачем? Как-то мне неловко, хотя я понимаю, что мальчик вообще не имел в виду ничего оскорбительного.

Заглянула в кошель и присвистнула: золотые монетки. Он что, сын какого-то князя? Или бастард местного короля? Что-то мне подсказывает, что денег много. Возможно, даже все, что у него было. И записка под кошельком:

«Милана, не злись. Это не милостыня, это тебе на новую жизнь. Ты заслуживаешь большего, чем роль поломойки в придорожном трактире. Возьми деньги и иди учиться, ты справишься. Буду ехать обратно — проверю. Асур»

Боги, он прекрасен. На миг я даже пожалела, что не поехала с ним. Могла бы поймать на слове. Но нет, это не мой путь. Он сам по себе, я сама по себе. И хорошо, что уехал, потому что я понимала: то, что случилось вчера - явно ненормально. Словно мне ведро на голову надели и по нему половником стукнули. Гормональный, мать его, приступ. Сюрприз от нового, ещё необкатанного тела. Хорошо, что мальчик попался на пути хороший, а не какой-нибудь обмылок, что и ребёнка мог заделать, и чем-то венерическим наградить. Черт, надо быть осторожнее.

Интересно, а с чего Асур вообще решил, что я умею читать?

Спрятала кошелёк в карман платья, подумала — и содрала простынь с постели. Уж ее совершенно точно нужно постирать. Распахнула окно. Собрала свои вещи.

— Ах вот ты где! — в комнату ворвалась Малика. — Тебя с утра найти не можем! Матушка уж думала, что тебя кто-то из студентов придушил и утопил в колодце!

Шутка мне не понравилась. Я холодно поглядела на девицу, раздумывая, не пора ли юродивой начать отстаивать свои права.

А Малика оглядела комнату и все поняла. Откровенно говоря, не понять было сложно.

— Да ты с ним спала! — в ее голосе было не столько возмущение, сколько глубокое изумление. — Он совсем не брезгливый, что ли? Позариться на дуру безмозглую! Целители такие странные…

И тут меня прорвало. Я бы спокойно стерпела оскорбления в свою сторону, но про Асура никому не позволю говорить пакости!

— Рот с мылом вымой, поборница морали, — процедила сквозь зубы. — Если на тебя никто внимания не обратил, нечего завидовать. Асур — достойный юноша, не тебе его имя полоскать.

Малика вытаращила глаза и захлопала губами, чисто рыбка-телескоп, выпрыгнувшая из аквариума.

— Ты… я… он что, тебя вылечил?

Тут уже глаза вытаращила я. Такого вывода я никак не ожидала.

А девица, развернувшись, вприпрыжку умчалась с криками:

— Мама, батюшка! Там целители что-то с нашей Милкой сделали, она в разум пришла!

Я выругалась и побежала следом. Вот так поворот! И кто из нас двоих идиотка, я никак понять не могу!

Догнала в кухне, где раскрасневшаяся Малика доказывала матери:

— Точно говорю, в полном разуме она! Я ей — ты что, спала с целителем? А она мне — рот закрой, нечего завидовать!

— Малика, а может, почудилось тебе? Ведь Милка двух слов связать не может, ладно хоть на имя откликается да речь человечью понимает, когда сама захочет.

— Все нормально, она не врет, — со вздохом подтвердила я. — Куда простынь грязную нести, я что-то подзабыла.

Хозяйка села мимо табурета, с грохотом и сдавленными словами, которые я слышала впервые, но смысл интуитивно поняла.

— Ганна, золотая моя, что здесь происходит? — теперь в кухню влетел и хозяин, тут же бросившийся поднимать жену.

Ну и навела я шороху!

— Целитель вылечил нашу Милку! — тут же наябедничала Малика. — Она была больная на голову, а теперь здоровая! Все соображает!

Я молча поглядела на мужика. Он так же молча поглядел на меня. Уверена, вспомнил нашу стычку в конюшне, но решил никому не рассказывать.

— Это правда? Мила, ты в разум пришла?

— Пришла, пришла. Так куда белье грязное складывать? Стирать не буду, даже не приказывайте.

— А я говорил, что все вот это, — он повертел руками возле лба, — это от детской травмы. Ну, когда мать ее убили и саму Милку пристукнули. Она ведь маленькая была нормальная, болтала как и все детишки. А потом целители ее оживили, но не до конца!

О, сколько нам открытий чудных…

— Видимо, эти студенты куда талантливее! Кстати, кто из мальчишек отличился?

— Асур, — вздохнула я.

— И то ожидаемо! Все же внук князя Синегорья, младший, конечно, но кровушку не обманешь! У синегорских князей всегда маги сильные рождались! Кто, как не он? И как он исцелил тебя, девочка?

— Не помню, — ответила я, пряча глаза. — Просто… заговорила и все. Словно туман в голове рассеялся.

Украдкой посмотрела на Малику, пунцовую и смущённую не меньше меня. Сдаст, поди. Не замечала за ней особой ко мне любви. Но девка молчала, а уж я тем более ничего рассказывать не собиралась.

— А Синегорье далеко отсюда?

— Да почитай, самый что ни на есть Север. Приграничные заставы. Не местный этот целитель, в гости к нашим князьям приезжал, они ведь родичи дальние.

— Точно, у старого князя Велимира первая жена из Синегорья была, — кивнула Ганна.

Спасибо, я все равно ничего не поняла, кроме того, что у Асура в родичах какие-то там князья. Оба-два. И что с того? Асур уехал. По большому счёту, он мне совершенно не нужен. Мужчина в моей жизни явно пока лишний. На него можно свалить внезапно вернувшийся разум — и прекрасно. Дальше нужно самой.

— Что же нам делать теперь? — несколько растерянно  спросила Ганна.

— Ну так Милка в разуме, пусть сама и решает, — совершенно спокойно сказал хозяин. — Мы ей не родня, указывать не можем больше.

— Так магичка она! И девушка молодая. Как бы не обидел кто…

— В Южных провинциях спокойно и тихо. Захочет Милка — в моем доме всегда место для неё найдётся. А пока нужно кровать ей в чулане хоть поставить. Это она раньше на конюшню спать сбегала, а теперь как человек себя вести будет, да, дочка?

Мне хватило совести робко кивнуть. Стыдно стало за свои мысли. Я-то думала, они дурочку-сироту угнетали, а на деле оказалось, что чужую дочь к себе в дом взяли, заботились даже. А на конюшне она сама жить решила. Да уже тот факт, что Милка была невинна, многое говорит. А могли бы и тело ее продавать, кто им помешал бы?

— Так, значит, решено! — невесть чему обрадовалась Ганна. — Тамир, ты кровать в чулан поставишь и чистое белье постелишь, а ты, Малика, в баню ее! Да волосы в порядок приведи, чтобы отныне никто не сказал, что Милка-дурочка даже причесаться не может! И платье ей надо пошить справное, раз уж она точно его не порвёт и не запачкает. Хватит в обносках ходить. Ах да, Тамир… не нужно ли письмо отправить в Северный университет? Этого ихнего лекаря похвалить? Пусть знают, какие у них студенты!