Мертвая хватка - Виталий Гладкий

Лагерь нашей экспедиции раскинулся на живописном берегу реки Жауапери в сорока километрах от Риу-Негру, а я возвращался с удачной охоты. Из оружия у меня были только лук и нож. Такая необычная в наше время экипировка вызывала недоумение и даже насмешки не только у белых участников экспедиции, но и у индейцев-носильщиков. Но только поначалу. Когда я впервые вернулся с богатой добычей, все моментально прикусили языки: к сожалению, они не прошли школы Учителя Юнь Чуня, который говорил, что не обязательно стрелять из пушки по воробьям. Для успешной охоты достаточно подручных средств, тихих и более эффективных: силков, стрелы, пращи, боласа[10] и даже обычной палки. Все дело лишь в сноровке, а у меня ее хватало – скитания по Гималаям не пропали втуне…

Сначала я его услышал.

Кто охотится профессионально, тот знает, как много может сказать опытному добытчику лесная тишина. И сейчас она говорила – нет, кричала! – что опасность очень близко, буквально в двухтрех шагах. Я даже поморщился от негодования на себя – задумавшись, я не учуял уже знакомый по скитаниям в сельве запах. Запах самого коварного и сильного хищника Южной Америки. Запах ягуара.

И он уже был готов к прыжку.

Волкодав

Они шли по нашим следам, как хорошо натасканные охотничьи псы, уже больше четырех суток. Мы драпали во избежание международного инцидента, словно нашкодившие коты с поварни. "Они" – боевики чеченской диаспоры в Турции. "Мы" – диверсанты-ликвидаторы ГРУ майор Максим Левада по кличке Волкодав и старший лейтенант Николай Акулькин или Акула. Из нас двоих только я еще был в состоянии передвигать ноги и даже кой-чего кумекать, хотя в башке из-за постоянного недосыпа гудели шмели, а мышцы казались налиты сплошной болью.

Акула, мое прикрытие, напоминал решето. Слава богу, пули, кроме одной, прошли навылет и не зацепили жизненно важных органов. Хотя мне от этого было не легче: тащить на загривке по пересеченной местности телеграфный столб, пусть и в человеческом обличье, – врагу не пожелаешь; Акула был высок и худ, но костист, как старый мерин, и, похоже, в его костях находился не костный мозг, а свинец. Я, конечно, не принадлежал к аристократическому сословию и вовсе не походил на тщедушного паркетного шаркуна (почти двухметровый рост, руки-крюки и морда ящиком – вот мой портрет в стиле позднего кубизма). Однако даже мне, при всей моей силушке и тренированности, скоро должен был выйти полный трандец: за нами шли молодые, но уже попробовавшие свежей крови волки, так называемые "гвардейцы армии шариата", а проще – исполнители приговоров (или палачи) шариатских судов.

Мне всегда не нравилась Турция, но так уж случилось, что я наведывался сюда по меньшей мере раз в год (скажем мягко – по служебным делам), и почти всегда мои вояжи заканчивались неприятностями в виде срочной эксфильтрации[11] с шумовыми и прочими эффектами, весьма нежелательными с точки зрения оперативного отдела ГРУ и моего шефа, полковника Кончака. Но что прикажете делать, если по давно устоявшейся традиции именно на Босфоре располагался котел дьявольской кухни, в котором бурлило варево шпионских страстей большинства разведок мира. Временами некоторые отели Стамбула – например "Хилтон", "Диван", а в особенности "Пера Палас" – напоминали битком набитый сумашедший дом, пациентами которого были действующие агенты спецслужб всего земного шара, работающие под "крышами" самых разных учреждений и организаций.

Да, на этот цирк стоило посмотреть…

"Хэлло!", "Бонжур!", "Буэнос диас!", "Гутен таг!", "Буонджорно!". "Знакомьтесь: мистер Хансен – мсье Морис". – "О-о, мне очень приятно…" – "Как вы устроились, мистер Хансен?" – "У меня великолепный номер, мсье Морис. В нем останавливалась Агата Кристи. Представляете?" – "Что вы говорите?! Ах, как это здорово…" Оба любезно улыбаются друг другу, говорят комплименты, однако никто из них даже не заикнется, что всего полгода назад они уже встречались где-нибудь в Гонконге и даже знакомились, но тогда мистера Хансена почему-то звали сэр Джеральд, а милягу Мориса – герр Зальцман.

В холлах этих отелей не проберешься через строй фланирующих туда-сюда с безразличным видом весьма крепких ребят самых разных национальностей и цвета кожи с холодными циничными глазами, монотонно и усердно работающих квадратными челюстями (ненавижу этот жвачный инстинкт, выпестованный ублюдочным геном американской эрзац-культуры!). У них одна задача – охрана старшего по рангу коллеги, чаще всего обладающего дипломатическим иммунитетом, что конечно же не спасало его от пули снайпера, ножа наемного убийцы или от яда, срабатывающего как мина замедленного действия через неделю, месяц, а иногда и позже.

Но и разместившиеся в шикарных номерах асы разведки, и слоняющиеся в холлах "торпеды" – всего лишь верхушка айсберга, его надводная, видимая часть. А сколько "топтунов" и прочей мелюзги шастает в окрестностях отелей, сколько солидных с виду господ и беззаботных молодоженов, на поверку оказывающихся сотрудниками спецслужб, проживают в номерах поплоше, сколько длинноногих фей с невинными детскими глазками, "правнучек" немецкой шпионки начала века Маты Хари, сидят в барах, плещутся в бассейнах и окружают гостиничные корты… – не счесть! А если ко всему этому приплюсовать обслуживающий персонал отелей, почти в полном составе работающий на турецкую контрразведку, то получится такой коктейль, что сам нечистый поперхнется…

Меня сдал со всеми потрохами бывший наш сотрудник, дагестанец по национальности, отправленный в запас около двух лет назад. Он заключил контракт с кем-то из русских финансовых воротил и возглавил отдел безопасности международного концерна. Так, по крайней мере, он сказал мне при последней нашей встрече перед тем, как совершить подводный заплыв в бесконечность в шикарной мраморной ванне стамбульского отеля "Тарабийя", где я имел несчастье остановиться, соблазненный великолепным видом из окон на Босфор. К сожалению, наша прощальная беседа состоялась уже после того, как информация о моем появлении в Турции ушла по назначению. И когда я вышел на "объект", меня уже там дожидались с горячим свинцовым приветом.

На этот раз я должен был ликвидировать теневого лидера чеченской мафии, своего рода крестного отца, одного из главных действующих лиц в афере с поддельными банковскими авизо, вследствие чего в зарубежные банки было перекачано несколько миллиардов долларов. И теперь их вкладывали в торговлю спиртным, наркотиками и оружием, часть которого поступала и в Чечню – ныне Ичкерию.

Я никогда не принадлежал к "ястребам", большим любителям поразмахивать кулаками и пострелять, особенно в собственной стране. Но Кончак был непреклонен: пойди и сделай. А если начальство настаивает, то лучше не брыкаться. Есть хорошая и, главное, мудрая поговорка: не писай против ветра, иначе обмочишь свои штаны. Пришлось наступить на горло собственной песне. Так я снова очутился в Турции… бр-р!

Свое задание я, конечно, выполнил, но какой ценой… Возглавляемая Акулой группа прикрытия из четырех человек погибла. А ведь в ее составе были лучшие из лучших. Не согревало мою душу и то, что ребята отправили к Аллаху по меньшей мере двадцать чеченских боевиков – на кой они нам, мы шли не по их души. Последнего из группы мы потеряли, когда миновали перевал Киликийские Ворота – возле небольшого пастушьего аула нас поджидала засада. Судя по тому, что в охоте участвовали только "воины шариата", я понял – нас хотят взять живыми. Турецкая полиция относилась к чеченцам достаточно индифферентно, но, попадись мы ей в руки, делу был бы придан законный характер: следствие, суд, тюрьма. Это при условии, что нам инкриминируют только безвизовый въезд по поддельным документам. А узнай турецкие органы, кто мы на самом деле, чеченцам нас не видать, как собственных ушей – в таком варианте мы проходили по другому ведомству, которое свою добычу напоказ не выставляло.

Поэтому чеченцы и не сообщили полиции, кто убил их лидера, вдобавок оказавшегося еще и муфтием[12], и куда мы держим путь, хотя и висели у нас на хвосте, а иногда и предугадывали направление отхода к базовому пункту эксфильтрации.

Значит, нас хотели взять тепленькими, чтобы потом позабавиться всласть, как это умеют делать только борцы за ислам. А среди них немало людишек с изощренным воображением. Большие умельцы. Мне уже доводилось видеть их художества в Афгане. Отрезанные гениталии, вырванные языки, раздробленные кости рук и ног – это далеко не полный перечень варварского списка истязаний, предназначенных "неверным". Чеченские последователи афганских моджахедов, судя по оперативной информации, трудились на палаческой ниве не менее изобретательно…

Плюнув от отчаяния на каноны конспирации и маскировку, я угнал прямо от бензозаправки "фольксваген" вместе с хозяином, чтобы не поднял шум раньше времени, и туманным майским утром спустился с гор к городу Анамур. К сожалению, из-за предательства бывшего сотрудника ГРУ, которого я грохнул в отеле "Тарабийя", мне пришлось на ходу менять давно апробированный канал эксфильтрации через Болгарию на другой, по "жесткому" варианту: в заранее обусловленный день и час вблизи порта Иске, что в пяти километрах от Анамура, нас будет ждать подводная лодка. Будь Акула в добром здравии, я бы не сушил мозги, как стряхнуть с хвоста чеченских боевиков и где перекантоваться два дня и две ночи до подхода плавсредства и группы спецназовцев из команды "Скат", а проще – диверсантов-подводников. Но сейчас он лежал на заднем сиденье "фолькса", укутанный в плед, и дышал как сом, выброшенный на берег взрывом авиабомбы; хозяина машины мы закрыли в багажнике.