Истинный Хранитель. Делайла - Инна Георгиева

Василис и демон уставились друг на друга, как два коллеги-учителя, случайно встретившиеся в магазине «для взрослых». Не было ни злобы, ни призрения — только настороженное молчание. Ни один не был готов нанести удар первым. Наконец, демон не выдержал:

— Я смотрю, тут уже стало не интересно…

Василис хмыкнул.

— Так я пошел? — Демон неуверенно подбросил оружие в воздух, и оно с легким хлопком исчезло.

— Иди-иди.

Я переводила взгляд с учителя на Демона и с отвисающей все ниже и ниже челюстью слушала их диалог.

— Что смотришь, малышка? — Демон скосил на меня сверкающий алым глаз. Причем один, что было вдвойне страшно. — Не ожидала, что я уйду живим?

Я хмуро посмотрела прямо в этот глаз и подумала, что вижу, наверное, единственного в мире косого демона. Может, он еще и криворукий, так я вообще зря волновалась? Сама бы справилась, а так Василиса вызвала, в немилость к учителю попала. Слава Небу, не догадалась обратиться к Валькирии…

— Ослепнешь, крошка, — видимо, демону не понравились мысли, слишком отчетливо проступившие на моем лице. Я упрямо вздернула подбородок. Демон ухмыльнулся. — Странные у тебя ученики, Вася. Боевой ангел без малейшей военной подготовки. Хранитель, которого видят подопечные. Человек с полным отсутствием стиля в одежде. Хорошо, она хотя бы симпатичная…

Я задохнулась от обиды. Да кто он такой? Да как он посмел? Полная праведного гнева, я обернулась к Василису и обмерла. Он стоял, потупившись и, казался… смущенным.

— А не пошел бы ты, Яков? — с чувством выдохнул, наконец, куратор. — Ато ведь я на твои глаза любоваться не буду. А слухи об ангельском терпении слишком преувеличены.

— Ага, тем более, когда дело касается тебя. Ладно, оставайтесь, — демон топнул копытцем и как бы между прочим, добавил. — Дети…

Исчез представитель Ада, как и положено, в клубах серого дыма. Сильно завоняло серой. Странные звуки из-за спины заставили меня резко обернуться. А, ничего страшного: люди не справились с психологической нагрузкой. Вот полежат, отдохнут, когда придут в себя, глядишь, и помнить ничего не будут. Если я, конечно, со своим гипнозом не напутаю.

— Ну, а теперь мы поговорим! — грозно объявил Василис и поковылял в мою сторону (ходить в одном сапоге, видимо, было не очень удобно).

— Да, учитель, — я быстро опустила глаза в пол. Василис, когда он не в юморе, был пострашнее многих бесов.

— Ты какого черта спуталась с Демоном? — Ого! Услышать проклятье из уст ангела — это вам не хухры-мухры. — Да еще с этим! Тебе повезло, что он не был заинтересован в результатах охоты, иначе я просто не успел бы прийти. Да если твой отец об этом проведает, я даже не знаю, что он может сделать!

— Так, может, мы ему и не скажем ничего? — робко предложила я. Врать, конечно, некрасиво, тем более ангелу. Но, в отличие от Василиса, я знала, что сделает отец, если сказать ему правду…

Учитель посмотрел на меня в упор и задумался:

— Хм, вообще-то все ведь хорошо закончилось… — наконец вынес он свой вердикт. И добавил: — Но ты здесь оставаться больше не можешь.

— Почему?! — взвыла я. Людочка, успевшая к этому времени прийти в себя, испугано взвизгнула и обратно нырнула в свою личную Нирвану.

— Почему?! Да потому что ты больше не Хранитель, вот почему! Ты Серафим. Ты выглядишь как Серафим, ты думаешь как Серафим и бояться ты должна того же, что и Серафим. Я забираю тебе в Академию! Тебе нужно научиться защищать свою жизнь.

Последнюю фразу Василис закончил почти шепотом, сверкая глазами, как грозовая туча молниями. Но я уже не боялась. Мне только что стало понятно, что если я сейчас уйду с учителем, я никогда больше Хранителем не стану. Из меня сконструируют боевого ангела, поставят на стражу Света, и я забуду, как это — любить всем сердцем.

Решиться было сложно. Но я тряхнула головой, закусила губу и поняла, что если не сделаю этого, буду сожалеть всю оставшуюся жизнь. Быстро обернувшись, подошла к людям, штабелями лежащим в углу комнаты.

— Да, проверь напоследок своего подопечного, — удовлетворенно кивнул Василис. Но я не собиралась смотреть ему в глаза, прощаясь. Приподняв Александра за плечи, я скороговоркой, пока учитель не сообразил, произнесла вычитанную когда-то фразу — древнее заклинание Истинного Хранителя:

— Я даю тебе свое имя, свою кровь и свою душу. Я веду тебя по земле, над Небесами и под землей, во веки веков, пока есть Свет, пока есть Жизнь, пока в тебе есть Надежда. Да будет так.

Василис молчал. Долго. Потом подошел к стене, совсем по-человечески оперся об нее плечом и снял свой единственный сапог. Зачем-то заглянул внутрь, перевернул вверх голенищем и потрусил. Из сапога ничего не выпало. Учитель философски вздохнул, да так и остался стоять босой на сером ковролине.

— Ты знаешь, что только что сделала, — спокойно сказал он. Не спрашивал, не удивлялся, не злился, просто констатировал факт. — Ты останешься на земле, привязанная к этому человеку. Ты сможешь вернуться к ангелам, только принеся с собой его душу. Если же демоны заполучат ее, ты пойдешь следом, в самое пекло. И больше никогда не увидишь Свет. У этого человека не будет другого Хранителя. Если ты не сможешь защитить его, а он теперь — желанная добыча для Тьмы, ведь в придачу к обычному человеческому духу прилагается душа Ангела, ты погибнешь вместе с ним. Если ты умрешь, защищая его, человек потеряет свой шанс на Небо, потому что без твоей поддержки выйти к Свету, ежедневно противясь атакам демонов, ему не хватит сил. Но ты сделала выбор. И за него тоже. Ты дала своему подопечному величайший Дар, ты сделала его Уникальным. Ты подарила ему свою Удачу и свое Небесное Благословение. Но это же и величайшее проклятье, которым ты сковала вас обоих до конца его пути. Ангелы не отвернуться от тебя и не отнимут твои Крылья. Но ангелы не смогут защищать тебя всегда.

Василис вздохнул. «Попрощайся с полетами, девочка, — подумал он. — Не на ничтожные 90 дней, а на целую человеческую жизнь. На долгие пятьдесят лет. Здесь, на земле, в окружении порока, злобы, смерти… Ты, Ангел, должна научиться здесь жить… Ты будешь великой, если вернешься с победой. Или канешь в забытие, если потерпишь поражение…»

Вздохнув еще раз своим грустным мыслям, ангел расправил крылья. Чувство исключительной свободы захлестнуло его. «Ничего, — в кои-то веки Василис решил побыть оптимистом, — она справиться. И я что-нибудь обязательно придумаю, чтобы ей помочь!»

— До встречи, Делайла, Ангел, подаривший себя человеку! — журавлиным клекотом пронеслось над землей. Серафим весенним ветром летел к солнцу. А под ним, где-то далеко внизу, колдовала над венгерским коллегами заместитель главного бухгалтера в ослепительно рыжих брюках.