Украденная невеста - Татьяна Олеговна Новикова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я хмыкаю, свободной рукой стягивая с себя тугую ткань. Вова во всем такой: прагматичный реалист. Другой бы свернул торжество и убежал вслед за невестой, а этот рассчитал все «за» и «против» и решил остаться.
Наверное, это было одной из причин того, почему я испугалась становиться женой Вовы. Мне хотелось сумасбродства. Хоть капельку. Чуточку. Но разве прокурор округа, человек не последних кругов, может позволить себе дурачиться?
Да у нас даже свидания были распланированы на десять шагов вперед.
– Спасибо за понимание, Вов. Ты должен злиться…
– Я не злюсь. Когда ты вернешься? – спрашивает ровно.
– В смысле… вернусь?
Так и застываю в одном рукаве, не решаясь стянуть его с себя.
* * *– Домой когда приедешь? – уточняет ворчливо. – Вечером или завтра с утра? Мне ждать тебя или ложиться спать?
– Вов, ты не понимаешь? Мы расстаемся. Окончательно. Не будет не только свадьбы, но и отношений.
Вместо ответа – ещё более пасмурное пыхтение. Что-то пошло не по плану, заготовленному Вовой (он думал, что я сбежала со свадьбы чисто из вредности?!), и он начинает беситься.
– Давай обсудим это позже. Я заеду завтра.
Он вешает трубку, а я устало плюхаюсь на диван. Платье, конечно, восстановлению не подлежит. Измято, изодрано, заляпано грязью. Только выбросить, причем темной-темной ночью, ибо с ним даже на помойке стыдно появляться.
Следующие двадцать минут я отвечаю на все звонки. Маме, бабушкам, дедушкам, родне со стороны Вовы. Извиняюсь перед каждым. Многим уже, впрочем, на мои извинения начхать – они пьяны в стельку. Другие охают и ахают, но не возмущаются.
Только вот несостоявшаяся свекровь говорит:
– Чтоб ты сдохла, испортила моему Вовочке весь праздник, – и бросает трубку.
Такое чувство, что праздника был достоин только Вовочка. Да и ладно.
Последними я звоню своим подружкам. Уля с Дашей сами предлагают приехать, да ещё и с вином (которое честно умыкнули с застолья, так как знали о моей любви к нему). В общем, пусть свадьба и отменилась, но ничто не помешает мне отпраздновать.
– Ну и что с тобой случилось? – удивляется Уля.
Она разливает вино по бокалам, и мы выпиваем, не чокаясь.
– Не знаю. Как отрезало. Осознала, что Вова – не мой человек. Мне с ним душно, понимаете? – в доказательство оттягиваю ворот водолазки, будто бы само воспоминание о женихе сдавливает горло. – Я каждый раз успокаивала себя: ничего страшного, стерпится, слюбится. А не стерпится ведь…
– И ты просто уехала? – Дашка качает головой.
– Не совсем. На самом деле, меня украл Кондратьев Дима.
– Чего-чего? – Уля морщит брови. – Это кто?
– Это тип, который был их фотографом, – подсказывает Дашка.
– Был, а потом позвал якобы на фотосессию, увез за десять километров от коттеджа и начал рассказывать, что я достойна большего. Я сначала психанула, послала его на фиг, – Дашка одобрительно хмыкает на эти мои слова, – а потом подумала… Он ведь прав! Спасибо ему за похищение. Оно прочистило мне мозги.
Мы примолкаем. Уля переваривает услышанное, причем по лицу видно, что в её голове плохо представляется фотограф-похититель. Даша же так широко улыбается, что на щеках появляются ямочки. Ситуация её крайне забавляет.
– Мне кажется, ты неправа. – Улька пожимает плечами. – Вова – идеальный мужчина. Он тебя на руках был готов носить, любой каприз исполнял. А ты послушалась какого-то фотографа и перечеркнула всё, что у вас было.
– Да перестань, – осекает её Дашка. – Разве Анюта не может быть счастлива?
– Она сама не понимает, от чего отказалась, – скрипит зубами Уля.
Странно, обычно всё ровно наоборот. Даша – очень семейный человек, который мечтает воспитать пятерых детей, а уж женитьба для неё – идея фикс. Любого потенциального кавалера Дашка представляет в роли супруга. Если ей нравится увиденное – соглашается на отношения; нет – убегает куда подальше.
Улька же, напротив, оторва. Короткие платьишки, высокие каблуки, случайные знакомства. Для неё нет ничего тоскливее постоянства.
Но сегодня подруги меняются местами. Они ругаются, спорят, и мне остается только откинуться в кресле и подливать себе вина.
Почему-то грусти нет, как и радости. Вообще ни единого чувства. Я как пустой кувшин: что туда нальешь, тем и заполнюсь.
А поздним вечером, когда девочки давно разошлись по домам, мне звонит человек, о котором я даже думать не хотела.
Дмитрий Кондратьев.
* * *Я сумрачно смотрю на телефон. Десять секунд. Двадцать. Тридцать. Этот настырный индюк не собирается сдаваться.
– Привет, – его голос с хрипотцой звучит очень соблазнительно.
На мгновение я даже отвлекаюсь от своей ненависти к нему.
– Привет, – отвечаю скупо.
– Я должен перед тобой извиниться.
– Правда? – спрашиваю ехидно. – Хм, за что это?
– За то, что повел себя как последний австралопитек, когда упёр тебя с торжества. Мне не хватало только дубины. В своё оправдание скажу: я хотел как лучше. Не потому, что мне не нравится Суханов, или я желаю ему зла. Просто он тебе не подходит. Ты сама это знаешь, иначе бы ломанулась к своему прокурору, как только я отдал тебе телефон. Но ты осталась. Значит, я был прав.
Так себе оправдание, если честно. С другой стороны, его слова вновь что-то задевают в моей душе. Мне хочется злиться на него, но внутри нет ярости. Только… благодарность. После трех бокалов вина голова такая ясная, словно все ненужные мысли стерты ластиком.
– Всё нормально. Мне почти не хочется тебя убить. Но задаток попрошу вернуть.
– Эй! Я с тобой даже договор на оказание фотоуслуг не стал заключать, полностью доверившись тебе. А ты задаток требуешь, жадная корыстная женщина!
– Ничего не знаю, – стараюсь говорить строгим голосом, а губы сами расплываются в улыбке. – Требую возмещения морального ущерба, и все такое.
– Без проблем, – усмехается Дима. – Я ещё парочку снимков скину. Назовем фотосессию: «Блудная невеста». Вот ты крутишься у зеркала, вот прыгаешь в мою тачку, вот гордо
