Тщеславие (ЛП) - Фишер Амели

— Продолжай, Джеральд, — сказала я, приветствуя шеф-повара. Он улыбнулся и помахал мне.

Джеральд был работником, которого я могла вытерпеть, скорее всего, потому что он был немым.

Когда мы зашли в невероятно большое фойе, я шагнула в сторону винтовой лестницы.

— Софи, — сказал Пэмбрук и я съежилась от страха. — Идем со мной.

— Ты не говорил, что мне нужно сопровождать тебя для встречи с отцом.

Это было очень странно, и мое сердце дико забилось в груди.

— Но и не говорил, что не нужно. Идем, — сказал Пэмбрук и пошел к кабинету моего папы, который был через несколько дверей на первом этаже в западном крыле. Он ждал, что я пойду за ним, и я так и сделала.

Тук. Тук. Костлявые пальцы Пэмбрука постучали по двери кабинета моего папы.

— Войдите, — послышался голос отца из-за двери.

Когда я зашла, он сидел, по уши зарывшись в бумагах и говорил по телефону.

— Нет! Сколько раз я тебе говорил?! Это недопустимо, Стефан! Я отказываюсь, отказываюсь признавать их отчаянные попытки победить. Скажи им, что предложение остается в силе до полуночи, когда срок истечет, предложения больше не будет! — Его закадычный друг согласился, и мой отец кратко кивнул, как будто мужчина мог видеть его, и сразу повесил трубку.

Он посмотрел на меня, и меня чуть не стошнило на ковер. Я боялась очень немногих вещей, но папа был на верхушке списка.

— А, — сказал он, выпивая в моем присутствии. — Вижу, ты жива.

Я кратко кивнула. Я стояла в дверном проеме, и Пэмми подтолкнул меня внутрь.

Перед тем как уставиться вперед, я оглянулась и бросила на него сердитый взгляд.

Пэмбрук был на грани смеха. Да пошел ты! Мне хотелось закричать, использовать пару фраз из жаргона его людей, но вместо этого я продолжила стоять с закрытым ртом, не желая злить и без того разъяренного дракона перед собой.

— Посмотрим, — сказал он, устраиваясь в своем скрипучем кожаном кресле и наполняя свою трубку. — Второе правонарушение, связанное с наркотиками, Софи Прайс. Я точно не уверен, как на этот раз собираюсь скрыть это от прессы. Кажется, у общественности есть своя работа. Я едва могу видеть тебя, так что буду краток. Сегодня вечером тебе необходимо присутствовать на официальном ужине. Думаю, ты немного поспишь, чтобы убрать эти отвратительные мешки под глазами, оденешься должным образом и развлечешь сына генерального директора Калико. Поняла?

— Да, сэр, — пропищала я.

— Точно? Развлечешь, я имею в виду, покажешь мальчику дом, заведешь беседу, а не предложишь ему что-нибудь незаконное.

— Я бы никогда… — начала я, но отец прервал меня.

— Неужели? — он посмотрел на меня резко.

Я сжалась и нечаянно наткнулась на Пэмми.

— Ах! — послышалось сзади, перед тем как он поправил меня и поставил около себя. Мужчина закатил глаза.

— Ужин в семь, Софи, — продолжил мой отец, проигнорировав нас с Пэмбруком.

— Да, сэр, — сказала я, повторив свой ранний ответ.

Развернувшись, я едва сдержалась от того, чтобы не убежать.

— О! И еще, — сказал папа, заставляя повернуться к нему. — Если тебя снова поймают, я лишу тебя наследства. Закрой дверь.

Я закрыла дверь, моя грудь поднималась с бешеной скоростью, и я едва не побежала в свое крыло. Я достаточно хорошо знала своего отца, чтобы понимать, что он был серьезен. Кроме того, я не была глупой девчонкой и знала, что были вещи, в которых нуждалась больше, чем в кокаине, и одной из этих вещей были деньги.

Спустя несколько минут я дошла до своей комнаты, открыла пятнадцатифутовые двойные двери и закрыла их за собой. Я начала раздеваться, срывая одежду и бросая ее у кровати. Мне нужен был душ. Я была на грани срыва, и мне нужно было место, чтобы спрятаться.

Но сначала душ.

Я подошла к стене у спальни и нажала на домофон, все еще раздетая.

— Да, мисс Софи? — прозвучал голос. Это была Матильда, домоправительница.

— Тильда, — я посмотрела на часы, стоящие на тумбочке. Восемь часов. — Ты не могла бы позвонить Кэти и дать ей знать, что мне потребуются ее услуги в четыре?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Кэти была красоткой. Высокая и стройная блондинка и всего лишь на год старше меня. Она была косметологом, которым я пользовалась, когда мне было необходимо присутствовать на одной из вечеринок отца. Кэти никогда не приходила одна. Она всегда приводила Питера, массажиста, и Гиллиан — визажистку.

— Конечно, мадам. Что-нибудь еще?

— Нет, спасибо. — Положив трубку, я направилась в ванную.

Ванная комната была также огромна, как и моя спальня. Около задней стенки находился камин размером с поместье. Половина стены была покрыта мраморной облицовкой в лучших традициях Франции.

Посередине стояла большая ванна, сделанная из отполированного чугуна и обмотанная шлифованной и нержавеющей стальной пластиной для зеркального эффекта. Весь пол был покрыт трехдюймовыми восьмиугольными плитками из мрамора Carrara. Из него был сделан и белый кафель, покрывающий стены ванной комнаты.

Овальные раковины были установлены в столешницах из того же мрамора с изготовленными на заказ умывальниками. Эта комната была точной копией ванной, которую я видела во время путешествия в Париже, когда мне было тринадцать.

Я зашла в душ и включила воду. Чертовски горячая. Закрыв стеклянную дверь, я решила, что так будет безопасно. Я отпускала все несчастья, которые поселились в моем сердце, душе и желудке.

Закрыв лицо руками, я начала рыдать и позволила струйкам воды смывать слезы со щек. Мое сердце разрывалось от вечного состояния печали и единственным утешением, которое я могла найти, было рыдание, приносящее с собой избавление. Вся моя жизнь была лишь хрупким существованием. Я уже давно это знала, но притворялась, что я намного сложнее того, кто просто пользуется всеобщим страхом.

Я знаю, что не смогла бы прожить и дня, если бы встретилась лицом к лицу с тем, что сотворила для себя — с жизнью, полной разврата и захудалых свершений, но инстинкт самосохранения, который преобладал во мне, заставлял меня жить. Я слишком любила себя, чтобы попрощаться с этим миром. Поэтому я продолжала влачить свое существование так, как привыкла, потому что эта жизнь была всем, что я знала.

Я плакала по крайней мере полчаса, перед тем как помылась и привела в порядок волосы, побрила ноги и даже тогда я плакала, но у нас назначен прием вечером и, будь я проклята, если у меня будут мешки под глазами. Папа упадет в обморок. Мне нужно было поспать.

Жизнь будет продолжаться. Все будут продолжать поклоняться перед тобой. Просто следи за внешностью. Просто следи.

Когда я была готова и мои чувства были под контролем, я выключила воду и вышла на горячий мрамор под ногами. Взяв халат, я завернулась в него и схватила полотенце для волос. Сев на туалетный столик в комнате, я увлажнила свое тело кремом за пятьсот долларов, на котором настаивала мама.

К тому времени мне уже хотелось спать. Я слишком устала, чтобы надевать пижаму, так что я просто скользнула под покрывало в халате и полотенце, обернутом вокруг головы. Я быстро уснула. Как всегда. Это было настоящей защитой от того ада, что я создала для себя.

Тук! Тук! Тук!

Я проснулась, испуганная стуком в дверь.

— Мисс Прайс!

— Войдите! — крикнула я.

Дверь открылась и вошла Кэти со своей свитой.

— Ох, я забыла, что ты придешь.

— Спасибо, тоже рада тебя видеть, — поддразнила она.

— Минутку, — сказала я им.

Мне стало легче, и я почистила зубы, затем собрала всех в своей комнате. Питер уже установил свое переносное кресло для массажа, измененное так, чтобы Кэти могла делать мне маникюр, пока он занимался своим делом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Почти сев, я поняла, что еще не надела белье, поэтому пошла в гардеробную, натянула его на себя, и присоединилась к ним снова.

Я уселась, и Питер начал делать массаж.

— Сегодня мне нужно сосредоточиться на каком-нибудь определенном месте, мисс Прайс?

— Нет, Питер. Как всегда.